Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е - Утченко Сергей Львович

— Неважно, где началась эпидемия, — сухо возразил аристократ. — Сейчас поэт вовремя напомнил афинянам о том, что воля богов сильнее всякой государственной мудрости. Демократия, которую насаждал Перикл, привела к тому, что люди забыли установленные богами старинные порядки и древнее благочестие, и государство наше идет к гибели.

— Ну, не скажи, приятель, — неожиданно заговорил внимательно слушавший его речь крестьянин. — Каждый честный человек должен защищать демократический строй. Демократия дала мне землю, орудия, чтобы ее обрабатывать. Теперь у нас правый суд, и такие, как ты, не могут больше безнаказанно притеснять крестьян. Ни один здравомыслящий человек в Афинах не станет сейчас верить предсказаниям дельфийского оракула. Все знают, что жрецы в Дельфах открыто встали на сторону спартанских аристократов. Поэтому-то они и сулят нам чуму, голод и другие несчастья, если мы не смиримся перед спартанцами. Нет, раз уж война началась и дома наши разорены, мы не дадим себя запугать и отомстим за все наши страдания.

Старый крестьянин был прав. Трагедия «Эдип-царь» понравилась народу не за то, что автор убеждал почитать дельфийского оракула, все самые невероятные предсказания которого исполнялись в его драме чудесным образом. Таких трагедий, доказывающих мудрость предсказателей и всесилие богов, афиняне и раньше видели немало.

Софокл первый показал человека, который пытается бороться с предсказанной ему судьбой, не смиряется под ее ударами и не сдается, даже когда самые тяжелые беды постигают его. Эдип сам обрек себя на слепоту, чтобы не смотреть на невольно причиненное им людям горе, но он не пытается трусливо уйти из жизни. Он гордо идет навстречу своему горькому будущему, не прося пощады, уверенный, что, даже лишенный зрения, он еще будет полезен людям и искупит совершенное им зло.

Зрители покидали театр Диониса, веря в силу и могущество человеческой воли.

Пускай сегодня на Афины, как некогда на Эдипа, обрушиваются всевозможные несчастья, афиняне сумеют перенести их, не отступая перед врагами. Может быть, через тысячи лет описание их бед так же, как и трагедия об Эдипе, покажет грядущим поколениям, что мужество помогает преодолевать самые жестокие и нежданные удары судьбы.

Мечта о мире

(М. Н. Ботвинник)

Невесело справляли афиняне праздник Ленеев[37] в январе 425 года до н. э. Зима в Греции не суровая: редки морозы, почти никогда не бывает снега, но афинянам, привыкшим к долгому лету и безоблачному небу, даже обычные в зимнее время холодные ветры с моря, дожди и туманы кажутся чересчур сильными. В афинских домах нет печей, жители греют руки над маленькими жаровнями с горящим углем, жаровни с углем стоят кое-где и на улицах.

В Афинах не по-праздничному пусто. Шестой год тянется опустошительная пелопоннесская война. Многие из соседних государств, жители которых обычно посещали веселые Афины по праздникам, — Беотия, Мегары — теперь воюют на стороне врага; из союзных Афинам государств также мало кто приехал на праздники; большая часть земель союзников расположена далеко от Афин, а пускаться в далекие путешествия не позволяют военные действия.

Огромный театр Диониса в Афинах, вмещающий 17 тысяч зрителей, не полон, но народу в нем все-таки много. Здесь почти все взрослое и свободное мужское население Афин (женщин, детей и рабов в театр не пускают). Вход платный, но и бедняки из числа свободного населения Афин имеют возможность пойти в театр: по закону все они получают денежное пособие на покупку театральных билетов.

Театр расположен на склоне большой горы, возвышающейся над Афинами, у афинской крепости — акрополя. Представление происходит днем — театр расположен под открытым небом и не имеет крыши. Он напоминает современный цирк: места для зрителей, амфитеатр, уступами спускаются к открытой круглой площадке посреди театра — орхестре. На орхестре выступают артисты и хор, участвующий во всех спектаклях: и в трагедиях, и в комедиях. За орхестрой маленькое помещение для переодевания актеров — скене; скене закрыта от взоров зрителей колоннами — проскением. К проскению прислонено несколько досок, на которых нарисованы стены домов. Это своего рода декорация.

Театр гудит — представление началось с утра, и зрители уже просмотрели две пьесы — грубоватую, но смешную комедию Кратина и остроумную комедию Эвполида. После окончания третьего, последнего представления группа из десяти человек, выбранных по жребию (по одному от каждой филы), присудит награду за лучшую пьесу. Кто выйдет победителем? Вероятно, один из прославленных авторов — Кратин или Эвполид. Третий автор, Аристофан, пьеса которого пойдет последней, еще молод, он даже не решается выступать под собственным именем. Пьесы его ставятся от имени почтенного актера Каллистрата, но многие знают, что в действительности автор их — Аристофан. Несмотря на свою молодость (ему всего 25 лет), он уже получил известность: в прошлом году Аристофан написал дерзкую комедию «Вавилоняне», в которой критиковал политику афинян, грабивших своих «союзников». «Союзников» он изображал в виде несчастных вавилонских рабов, а вождя демократической партии Клеона — в виде надсмотрщика над рабами. Всесильный Клеон легко узнал, кто настоящий автор пьесы, и Аристофан был вызван в суд. С большим трудом ему удалось избежать наказания.

Представление начинается. Выступив на середину орхестры, глашатай громким голосом восклицает: «Каллистрат! Введи свой хор!» На орхестру выходит Каллистрат, за ним хор из 24 человек. По амфитеатру пробегает легкий шум: на хористах зрители узнают знакомые одежды крестьян, жителей одного из селений в Аттике — Ахарны. Когда-то ахарняне пользовались большим почетом в Афинах — они доставляли в город уголь, необходимый в зимнее время. Теперь Ахарны выжжены и опустошены врагом — обездоленные жители переселились в Афины. Их хорошо знают в городе, когда-то важных и зажиточных, теперь голодных и оборванных, вечно жалующихся на разорительную войну, но живущих ненавистью к пелопоннесцам и мечтами о победе. Их и сейчас много в театре. Хор новой пьесы будет изображать ахарнян, и сама пьеса называется по названию хора — «Ахарняне».

Хор ахарнян проходит через орхестру, и снова она пуста. На пустой площадке в задумчивой позе сидит только один человек, в такой же крестьянской одежде, как и хористы. Это главный герой комедии, старый крестьянин Дикеополь, а площадка, на которой он сидит, изображает Пникс, площадь, где собирается афинское народное собрание.

Дикеопель скучает. По своей крестьянской аккуратности он пришел на Пникс очень рано, а горожане еще и не думают собираться: большинство из них еще только встает. Старик ворчит, он недоволен городской жизнью, бранит проклятую войну, пригнавшую его в город. Но вот орхестра наполняется людьми, толкающими друг друга и дерущимися из-за лучших мест. Глашатаи созывают народ на площадь, огороженную веревкой; собрание начинается. Дикеополь многого ждет от этого собрания — может быть, он узнает там, когда, наконец, кончится война. Но нет! — собрание занимается не вопросами мира, а новыми военными союзами. На Пникс торжественно является посол персидского царя Лже-Артаб — «Царев Глаз»; он принес ответ царя на просьбу афинян помочь им и прислать деньги для войны со Спартой.

Появление на орхестре персидского посла вызывает громкий смех зрителей. «Царев Глаз» пышно разодет в персидский костюм; на голове у него маска с огромным глазом. Вдобавок говорит он на каком-то непонятном языке, из которого с трудом можно разобрать только, что у персидского царя денег для Афин нет. Один из зрителей, старик, в такой же, как у Дикеополя, деревенской одежде, вздыхает. Ему не нравится, что афиняне обращаются за помощью к персам — к тем самым персам, с которыми он, старик, когда-то воевал, но что же делать, как одолеть Спарту, где найти средства окончить войну?

Но Дикеополь, оказывается, нашел такое средство. Недовольный затянувшейся войной, он решается на неслыханное дело: Дикеополь один, лично от себя, отправляет посла к врагам Афин и предлагает им заключить мир. Спартанцы, оказывается, тоже хотят мира: посол приносит Дикеополю в трех бутылках, будто вино, «три сорта» мира. В одной бутылке мир на пять лет, в другой — на десять, в третьей — долгий, тридцатилетний мир.