Холодные сердца - Лайза Джуэлл

Кроме них, в часовне никого не было. Сидя рядом, они заговорщически перешептывались и обернулись лишь на звук голосов. Мэг почувствовала, как Лорелея вздрогнула и напряглась. Они с Бет растерянно переглянулись.

– Гребаный господь! – воскликнула Лорелея, причем не настолько тихо, как это было бы уместно в данных обстоятельствах.

Увидев их, Колин расплылся в улыбке и вскочил на ноги. Мэг, ее мать и сестра застыли на месте как вкопанные.

– Ух ты! Кого я вижу! Мои девчонки! И мальчишки! – Колин посмотрел на трио оробевших внуков и шагнул им навстречу, как будто хотел заключить в объятия и прижать к себе. Однако, увидев их хмурые лица, отказался от этой затеи.

– Ух ты! – повторил он, глядя по очереди на всю их компанию. – У вас потрясающий вид. Как будто вы…

Не дослушав его, Лорелея, громко цокая по каменному полу каблуками, прошествовала вперед и села в одном из первых рядов. Бет и Мэг переглянулись и последовали ее примеру.

– Что она здесь делает? – прошептала Мэг.

Колин посмотрел на Мэг, потом на Кайли, пожал плечами и сказал:

– Она захотела прийти. Хотела попрощаться.

– Но ведь она даже толком не была знакома с Вики! – воскликнула Бет.

– Это не совсем так. Они несколько раз встречались. Она была о ней высокого мнения. И вообще, это очень даже по-ирландски. Прийти и отдать дань уважения. Потребность соблюсти ритуалы. Ну, вы понимаете…

Кайли обернулась, посмотрела на Мэг и кивком поздоровалась с ней. У Мэг перехватило дыхание. На долю секунды она растерялась, но затем кивнула в ответ. А про себя отметила, что Кайли изменилась. Как будто стала мягче. Красивее. Старше. Длинные волосы – когда-то ослепительно-рыжие – тоже стали менее яркими и были убраны в конский хвост. На ней был розовый жакет а-ля Шанель, отделанный тесьмой и с золотыми пуговицами, а под ним – блузка с высоким викторианским воротником. Некогда худое, с резкими чертами лицо округлилось, стало изящнее. Теперь ее можно было назвать почти красавицей.

Вскоре обернулась и девочка, чтобы увидеть, на кого смотрит ее мать. Мэг ахнула. Это была Тиа. Имя из бесчисленных электронных писем. Из бесчисленных сердитых разговоров. Чисто теоретический ребенок, в течение многих лет служивший предметом отвлеченных разговоров, предстал перед ней во плоти и крови. Вот она. В реальной жизни, как выражаются ее мальчишки.

Девочка была хороша собой. Если не сказать, божественно красива. Светлые, как у Рори, волосы густыми локонами падали ей на спину. Унаследовала она и его тонкие, правильные черты лица, его голубые глаза, опушенные черными ресницами, его полные губы, орлиный нос и высокие скулы.

Она посмотрела на Мэг, потом перевела взгляд на троих мальчиков за ее спиной, покраснела и отвернулась. Однако лицо ее все еще стояло перед глазами Мэг. Ее племянница. Ей уже почти семь. Всего лишь на несколько месяцев младше ее Стэнли. Точная копия своего отца. Вылитый Рори.

Между тем в крематорий входили другие люди. Некоторые с любопытством смотрели на Мэг и Бет, на Колина, на одиноко сидящую Лорелею. Многие понятия не имели, насколько важна встреча этих людей и незаконченный разговор между ними.

– Поговорим потом, – тихо сказала Мэг, все еще не отойдя от шока, в который ее повергло лицо племянницы. Она протянула руку, прикоснулась к отцовскому рукаву, после чего прошла вперед и села рядом с матерью. Бет и мальчики прошли следом за ней.

– С тобой все в порядке? – шепотом спросила она у Лорелеи, наклонившись к самому уху.

Не повернув головы, та кивнула.

– Мерзавец, – процедила она сквозь зубы. – Гребаный мерзавец.

Стэнли фыркнул. Мэг сердито посмотрела на него, а потом попросила:

– Мам, только не ругайся при детях. Договорились?

Продолжая смотреть прямо перед собой, Лорелея громко фыркнула.

– Я отказываюсь верить, – шепнула сестре Бет. Сама она была бледная как мел.

– С тобой все в порядке? – спросила Мэг, сжимая ее холодную руку. – Надеюсь, ты снова не грохнешься в обморок?

Бет покачала головой и попыталась сглотнуть.

– Со мной все в порядке, – пробормотала она. – Просто я отказываюсь поверить, что она здесь.

Мэг вручила сидевшему в коляске малышу игрушку и раздала мятные конфеты.

– Правда, она красивая? – шепотом спросила она у Бет и матери. – Я про девочку. Про Тиа.

Лорелея в очередной раз фыркнула и покачала головой. Бет кивнула и улыбнулась. Обе промолчали. Только тогда до Мэг дошло, как же все это странно. Эта девочка ее племянница. А также внучка Лорелеи. Ей уже почти семь лет, но до сегодняшнего дня ее никто в глаза не видел. Родного отца она в последний раз видела много лет назад, несмышленым ребенком. Ее дед спал с ее матерью.

– Законченный гребаный мерзавец, – проговорила Лорелея.

Мэган толкнула ее локтем в бок.

– Я ведь…

– Я не пойду на поминки, – тихо сказала Бет.

Мэг вопросительно посмотрела на сестру.

– Не могу. Она ведь тоже там будет.

– Бет, ты должна! Я же не могу пойти туда одна, – сердито шепнула в ответ Мэг.

Между тем часовня уже начала заполняться людьми. Они на пару футов подвинулись на скамье, освобождая место для Тима и его новой подружки. Все вежливо и натянуто улыбнулись друг другу, и разговор завершился. Но тотчас начался другой – про дороги, про довольно развязного распорядителя похорон, назначенного в соответствии с пожеланиями самой Вики, про картонный гроб и полевые цветы, собранные в саду ее дома, – там, где посадила их Вики.

Лорелея согласилась произнести речь. Мэган ни разу не видела мать стоящей перед толпой. Ни разу не слышала ее произносящей публичные речи. Она с трудом представляла себе, что такое вообще возможно, и потому слегка волновалась. А зря. Мать подошла к небольшому возвышению, подняла до нужной высоты микрофон, обвела глазами присутствующих, на миг задержала взгляд на Колине и Кайли, затем посмотрела на заплаканных Софи и Мэдди и улыбнулась. После чего вытащила из розового ридикюля листок бумаги, развернула, разгладила у себя на груди, прокашлялась и заговорила:

– Я познакомилась с Вики в 1991 году. Она переехала в соседний дом, заняв место одного дорогого мне человека, с которым, как мне казалось, мы будем друзьями до конца наших дней. Неудивительно, что я рассердилась, когда она переехала сюда. Но так получилось, что я больше ни разу не видела того старого друга после того, как они уехали отсюда. Зато моим другом до конца дней стала Вики. Однажды я пригласила ее к себе на Пасху, ее саму, ее симпатичного мужа и прелестную маленькую дочурку.

Лорелея кивнула и посмотрела на Мэдди.

– Я думала, она откажется, начнет искать отговорки. Но она сказала «да». Сразу. Без колебаний. Сейчас такое встретишь редко. Большинство людей, прежде чем ответить согласием, должны непременно все проверить и перепроверить. Они осторожничают, боятся связывать себя обязательствами. Но Вики и ее семья пришли, и это был чудный день, и я подумала, какая она восхитительная женщина – какая общительная, полная задора и оптимизма.

Лорелея на миг умолкла и вновь быстро обвела глазами аудиторию.

– Как некоторые из вас знают, но большинство – нет, бедная Вики стала в тот день свидетельницей ужасной трагедии. Кошмарной, просто кошмарной. Если бы не она, я бы никогда этого не пережила. Когда-то и она сама пережила подобную трагедию, когда ее первая любовь, юная девушка, повесилась, потому что не смогла пережить того, что она лесбиянка.

Да, Вики была лесбиянкой, хотя в течение многих лет у нее был прекрасный муж, от которого она родила двух красавиц дочерей и которому сама была прекрасной, любящей женой. Но в глубине души она всегда оставалась лесбиянкой. Чего я не могу сказать о себе. Впрочем, это даже не главное. Главное то, что мы любили друг друга. Для нас обеих не было никого красивее и желаннее, чем наши отношения. Мы были без ума друг от друга. Я не могла без нее, она – без меня. И мне будет ее недоставать, я даже не могу выразить словами как. Она была для меня всем на свете. Без нее я чувствую себя одинокой и никому не нужной.

Лорелея вновь умолкла. В глазах ее застыли слезы. Она сложила листок бумаги в крошечный плотный кубик и улыбнулась.

– Простите, – сказала она, сошла с кафедры и снова села рядом с Мэган на передней скамье.

Мэг пожала ей руку.

– Прекрасная речь, мама.

Лорелея пожала плечами.

– Ну, вот и все, – сказала она и печальным шепотом добавила: – Теперь я действительно совсем одна.

Поминки состоялись в соседнем пабе, в пяти минутах ходьбы от крематория. Это был классический котсуолдский паб – желтый кирпич, светло-серая краска на внутренних стенах, георгианские камины и высокие потолки. Банкетный зал с пятью высокими окнами, выходившими на сельскую местность, был украшен розовыми надувными шарами. На столах стояли тарелки с розовыми пирожными и бутылки с розовым игристым вином. Французские двери вели на небольшую террасу, там поставили столик с памятным альбомом в розовом переплете, рядом с ним положили еще несколько – с фотографиями. Задумчиво подыскивая нужные слова, гости толпились вокруг этого столика с бокалами шампанского в руках.