Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

— Мерзкая дамочка, но я привлек ее… — продолжал Фейи.

«Ага, ты привлек. Знаем мы кто ее привлек. Она сама себя привлекла», — про себя ухмыльнулся следователь.

Много чего узнал Крабов от генерала. Больше всего его напрягало, что: «Пока ты не вольешься в полный курс дел, займешься котами». Каждый раз, вспоминая эти слова генерала, Крабов выбрасывал в мир тонны ругательств, правда почти всегда не вслух. Внешне он редко выглядел взбешенным или растерянным. Держался. Опыт все ж.

Вечером в комнату стучали раз пятнадцать. Документы несли и несли и похоже даже к котам он не доберется, закиснет в других бумагах. Тонны докладов, свидетельств и теорий. Из новенького — множественные случаи локальных истерий. В разных частях города, в школе, в казармах… случались массовые приступы. Люди испытывали боль, кого-то рвало, другие теряли сознание. Подобные эпизоды случались в течение последних трех-четырех месяцев. Источник пока не обнаружен. Пища, воздух, вода, — все в пределах нормы. Виноваты маги — это естественно, но как они действуют? К разгадке даже не приблизились!

Упоминаний Харма не было. Это служило неким облегчением, ведь не придется подставлять шею и пытаться помочь мальчишке. Вместе с тем Крабов сегодня многое понял о самом себе; понял, что его и Харма связывает общая беда — они мечтатели! И разве виновен мальчик в том, что таким рожден, создан матушкой природой магом? И разве виновен любой другой бедолага, попавший под молот военного расследования, в том же самом?..

— Где же ты, крылатик Харм? — задал он вопрос в никуда.

В дверь опять постучали. Крабов нехотя пошел открывать. Ожидал он увидеть очередной пакет «из штаба», но на этот раз не угадал. Перед ним стояла невысокая дама в длинной юбке и блузе с тучей мелких кругленьких пуговок. Она курила.

— Так и не бросили? — со страдальческим выражениям лица выдавил он.

— Бросишь тут, — кинула Глади и вошла без приглашения. — Закройте дверь!

Крабов нехотя повиновался.

Она прошлась по комнате, заглянула в оконце, кинула взгляд на стол и тумбу, перекошенную, почти антикварную.

— Не богато… Зато не воняет, как на лестнице…

— Виски, воды со льдом? А может кофе или чай? — спросил с саркастическим тембром в голосе хозяин апартаментов без чайника и холодильника, подняв руки ладонями вверх, мол «чего пришли? и общих дел теперь уж нет и быть не может никаких!»

Глади недоуменно посмотрела на подполковника.

— Ничего нет, — подытожил он. — Только чай. В термосе.

Глади открыла свою сумочку и выудила оттуда пинтовый бутыль с янтарной жидкостью:

— Коньяку?

Она воткнула сигарету в пепельницу и присела на единственный стул.

— А давайте! — выдал Крабов. — Наливайте! — он выплюхнул чай в раковину и подставил кружку под горлышко бутылки. Чертова старушка!

Глади немного налила в нее и протянула бутыль Крабову. Сама же забрала у него кружку и отпила. — Хороший. У Фейи стащила.

Крабову пришлось хлебать из горла. Он кивнул:

— Правы! Хороший…

— Харм здесь, — она выжидающе посмотрела на следователя.

— Опять этот мальчишка! Дался он вам! — он махнул и отвернулся.

— Я не позволю вам оказаться главным виновным в его погибели! Вы не такой человек, вы этого не перенесете, — он вскочила.

Глоток, второй, третий. Крабов мотнул головой и громко выдохнул. Почему перед этой дамой его выдержка таяла, подобно присыпанному рамсовой солью снегом? Этим Глади и пугала, и в общем-то восхищала старшего следователя.

Глади поставила кружку на стол, а Крабов заговорил:

— Мне почти смешно становится от вашего упорства… — вспылил он. Потом Крабов глянул на Глади и сразу отчего-то успокоился: — Постойте, вы вообще его видели?

— Пока нет, — ответила Глади. — Но есть особый объект, к которому пускают только Добринова и парочку его помощников, — следователь выказал недоверие словам Глади своим громким: «Пф», — но мадам не обратила на это никакого внимания и продолжила: — Фейи в восторге. Я это понимаю по-своему. Есть значит «особый объект». Но поверьте они уморят его, снотворным в том числе и бесчисленными опытами. Вы же знаете Добринова! Он не церемонится выбором средств. Отдел Исследований умылся, но это пока мальчик полезен, потом… Вы понимаете?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А почему вы печетесь только о нем? Здесь полно народу в беде.

— Я не смогу помочь всем. Но его, и надеюсь вас, я сумею вытащить из этого ада.

— Благородно. Но я не нуждаюсь в вас и второй раз вы не уговорите меня на эту глупость. Тем более у вас одни только догадки.

— Я хорошо знаю Фейи и поверьте это не догадки. Мальчик точно здесь! Надо только выяснить где его держат и как к нему подобраться.

Крабов слушал Глади. Он давно раскаялся, что когда-то пошел у нее на поводу. Все провалилось, но он подставился, и теперь она многое знает о нем. А в случае необходимости потопит своего соучастника, в его же собственной тупой жалости к крылатому мальчишке.

Гадская совесть! Зачем он влез во все это? Но это были лишь его мысли, внешне он выглядел вполне расслабленным, но похоже Глади читала эти самые мысли, словно у нее был суфлер в голове любого собеседника.

— Кстати я не собиралась вас уговаривать. Думаю, вы и сами прекрасно понимаете, что согласны со мной… и довольно этих спектаклей… Давайте лучше подумаем, что делать?

Крабов потянул руку к сигаретам, но тут в дверь постучали. Глади метнула взгляд на дверь. Всего на секунду задумалась, но, наскоро сообразив, подошла к ванной комнате. Махнула рукой, тихо сказала:

— Откройте! — и закрылась там.

Следователь натянул подтяжки и подошел к входной двери, открыл. Похоже вечер был «для тех кому за шестьдесят». Кокетливо улыбаясь, на следователя пялилась генеральша. От нее несло пудрой и ванилью.

— Мусье Крабов, — промямлила она. — А я к вам. Можно?

Мусье растерялся, а его челюсть, если бы не височно-челюстные суставы, могла бы сейчас качаться, будто гамак. Не успел «мусье» сообразить, как генеральша вошла и скинула на постель шляпку. Присела, взглянула на начатую бутылку коньяка:

— А у вас есть вкус к выпивке. Прекрасный коньяк! Я сама такой закупаю. Надеюсь у вас развит вкус не только к спиртному, но и к более трепетным материям, — она игриво потупила глазки.

Ситуация была смехотворна, но попахивала в лучшем случае служебной травлей и высылкой из Воллдрима в какой-нибудь Навозноморск, в худшем — сгнобят в тюрьме или закопают где-нибудь в здешних лесах. В колдовском городе может случиться все что угодно, лишний труп или пропажа следователя мало кого удивят.

Фирменная улыбка не просилась «на люди», мысли Крабова вопили, а от приторной вони ванили его слегка подташнивало.

Может следователь выкрутился бы сам, но его опередили. Дверь в ванную распахнулась, из нее выползла Глади. Ее блуза, едва прикрывавшая бедра, оказалась наполовину расстегнута, а юбка вовсе куда-то подевалась. На ножках красовались веселенькие чулки. Глади напевно произнесла:

— Я почти готова, милый! — она весьма правдоподобно состряпала на лице удивление: — О, Изабэль! Ты видела, как я сюда пробиралась? Ты шла за мной? Похоже, милая моя сестрица, ты раскрыла мой секретик. — Она смотрела на генеральшу, и той делалось неловко от твердого взгляда властности кузины.

Изабэль не смогла скрыть разочарования. Желанный мужчина оказался занят другой. Да такой другой, которую та весьма уважала и местами побаивалась.

— Чертовка! — произнесла Изабэль Фейи и густо покраснела. — Моего мужа здесь нет? — это был единственный и довольно глупый вопрос, который мог родить ее оскорбленный разум.

Глади подошла к Крабову и обняла того за талию, прислонила голову к его плечу:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Откуда, дорогая? Нам он здесь точно не нужен. Мы шалим, как дети, ей богу. — Она повернула голову к Крабову: — Ты простишь нас, Изабэль? Мы бы хотели… Ну ты понимаешь… Ты не задерживайся, милый. Жду тебя в ванной… — и мадам Глади ускользнула обратно.

Крабов застыл. Ситуация была не просто странной, но комичной и даже сумасшедшей.