Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - Александр Тамоников

– Вот ваше вознаграждение.

Врач сложил купюры в портмоне.

– Что за тему вы хотели обсудить, Федор Алексеевич?

– Адина говорила, что вы не прочь приобрести такой же дом, как этот, не так ли?

– Да. Это правда. Практика расширяется, и мне хотелось бы иметь просторный кабинет рядом с квартирой.

– Я предлагаю вам купить мою квартиру вместе с лавкой.

– Это весьма неожиданно.

– Соглашайтесь, Герман Анатольевич, ничего лучшего вы не найдете. Наверху квартира, внизу кабинет. Переставлять ничего не надо. Только заменить мебель и, возможно, сделать небольшой ремонт.

– Предложение заманчивое. Сколько вы хотите за квартиру и лавку?

– Цены вам известны.

– А как насчет долгосрочной аренды?

– Нет, только продажа.

– Но сделку невозможно совершить, пока жива Адина Натановна.

Волков, совершенно равнодушный к состоянию несчастной жены, опять усмехнулся:

– Вы же сами сказали, что жить ей недолго. В больнице тем более.

– У меня сейчас нет такой суммы.

– Я готов подождать месяц. Мне ведь тоже надо распродать товар, утрясти финансовые дела.

Врач поправил пенсне.

– Месяц.

– Или даже больше, если Адина проживет дольше. Решайтесь. Иначе я найду другого покупателя.

– Хорошо. Я согласен.

– Вот и прекрасно. По этому поводу не мешает и выпить, а, Герман Анатольевич?

– Вы странный человек, Федор Алексеевич.

– Вы правы, господин Рохер. Но таким меня сделала жестокая жизнь. Так как насчет коньяка?

– Предпочитаю водку.

– Хорошо, есть и водка.

Выпив, Федор сказал:

– Думаю, вам не стоит просить господина Великова оказывать Адине особое внимание. Это уже не в ваших интересах.

– Но я давал клятву.

– Бросьте, Герман Анатольевич. Что такое клятва? Всего лишь высокие слова. Давайте обойдемся без них.

Вскоре Федор проводил Рохера и завалился спать. Совесть его не мучила, потому как он ее не имел.

А вечером дворник Евсей передал ему тридцать рублей.

– Это все, что мне дали, за исключением червонца, который я забрал.

– Мало, но ладно. И молчи об этом!

– Я не дурак.

– Да? А по внешнему виду не скажешь.

– Федор Алексеевич!..

– Ладно, не обижайся, я шучу.

– Может, того?..

– Чего?

– Обмоем сделку?

– Подумал, что сказал?

– Извиняюсь, хотел как лучше. А на Ходынке-то и вправду тысячи людей полегли. Вот тебе и праздничное гулянье.

– А я что тебе говорил? Все, разошлись.

Федор Волков вышел со двора и направился вовсе не в больницу к умирающей Адине, а в трактир, пить да гулять. Волков уже вычеркнул из своей жизни несчастную женщину.

В десятом часу, узнав о катастрофе, к московскому генерал-губернатору Сергею Александровичу прибыл его адъютант штабс-капитан Владимир Федорович Джунковский. Градоначальник был уже оповещен о случившемся и находился в растерянности.

Он взглянул на адъютанта.

– Как такое могло произойти, Владимир Федорович? – Великий князь приказал, не дожидаясь ответа: – К государю!

Бледный император встретил дядю в кабинете, поднял руку и сказал:

– Не надо доклада, Сергей Александрович. Мне известно, что произошло на Ходынке. Это ужасно. В течение каких-то десяти – пятнадцати минут в давке, по данным, представленным мне, погибли тысяча двести восемьдесят два человека. Число раненых уточняется, но уже ясно, что их несколько сотен. Это невероятно. Я не знаю, что сказать. Почему Власовский допустил такое скопление народа ночью на поле, полиция не остановила людей, не оцепила ров? Как, в конце концов, вышло, что палатки открылись в шесть часов, а не в десять? Сергей Александрович, скажите, почему на том же Ходынском поле в день коронации отца все прошло спокойно, а сегодня приключилась катастрофа? Вы можете ответить на эти вопросы?

Великий князь опустил голову.

– Нет, ваше величество.

– Что по этому поводу докладывал обер-полицмейстер?

– От него еще не поступало докладов. Сейчас на Ходынке господин Витте. Впрочем, там и генерал Власовский.

– Мы тоже едем туда!

– Этого не следует делать, ваше величество.

– Почему?

– Что мы можем там видеть? Ликвидацию последствий катастрофы? К тому же по церемониалу вы должны появиться там в два пополудни. Давайте дождемся возвращения Витте?

– Хорошо. По факту произошедшего повелеваю провести тщательное расследование. Виновных в трагедии наказать. Всех! Независимо от должности и чинов.

– Следствие будет проведено, виновных накажем.

– А вот погибших не вернем. Но хотя бы христианское сострадание мы проявить в состоянии. Приказываю на каждую семью погибшего или пострадавшего выделить из казны по тысяче рублей. Похороны и лечение провести также за государственный счет. Детей, оставшихся сиротами, определить в приюты и обеспечить надлежащий уход за ними. Это пока все.

Здесь надо бы сделать отступление и оценить, насколько значительной являлась сумма, выделенная императором семьям погибших и пострадавших. В то время ломовая, рабочая лошадь стоила примерно семьдесят рублей, для извоза – около ста, дойная корова – от шестидесяти. Небольшую квартиру на окраине Санкт-Петербурга можно было снять за пять-семь рублей в месяц. Средняя зарплата на заводах тогда составляла от десяти до тридцати пяти рублей. Так называемая рабочая аристократия получала от пятидесяти до восьмидесяти рублей, как и врачи. Фельдшера имели тридцать пять рублей, младшие же чины государственных служащих вообще довольствовались двадцатью. Для простого народа тысяча рублей – очень большие деньги.

Да, естественно, никакая материальная помощь не залечит душевные раны и не вернет близких. Но поддержка государства позволяла семьям не только выжить. Пособия, выдаваемые по случаю гибели людей в наши времена, не идут ни в какое сравнение с той поддержкой, которая была оказана потерпевшим Николаем Вторым.

Отдав распоряжения по поводу компенсационных выплат, государь принял премьер-министра, вернувшегося с Ходынки. Витте тоже был весьма подавлен.

– Что там, Сергей Юльевич?

– Когда я ехал на Ходынку, ваше величество, то ждал увидеть кровавое зрелище, но ничего такого не заметил. Все прибрано, сглажено. Людей на поле по-прежнему много, они ждут продолжения праздника.

– Праздника на крови? – воскликнул император.

– Катастрофа произошла на небольшом пространстве. Я разговаривал с людьми, которые находились недалеко от павильона. Так они вообще ничего не знают о трагедии и ждут прибытия на празднества вашего величества с супругой.

– Это просто ужасно.

В разговор вступил великий князь Сергей Александрович:

– Я понимаю ваше состояние, государь. Вы сейчас стоите перед выбором: довести до конца праздники по намеченному плану, отменить все, объявив траур, или внести изменения в программу в соответствии со сложившейся ситуацией.

– Я склоняюсь к тому, чтобы прекратить торжества, – сказал Николай. – Но вряд ли это допустимо с политической точки зрения. Сейчас в Москве весьма много знатных особ, укрепление и улучшение отношений с которыми пойдет на пользу государству. Когда еще появится возможность в кратчайшие сроки провести встречи с представителями высшей власти практически всех стран Европы? Я понимаю, что революционно настроенные лица воспользуются ситуацией и обвинят меня в черствости, в безразличии к бедам народа, стремлении к собственному благополучию. Уже сейчас об этом наверняка разносятся слухи. Не исключено, что готовятся и провокации. Перед тем как принять решение, я хотел бы узнать ваше мнение на сей счет. – Царь прикурил папиросу и опустился в кресло.

Слово взял Сергей Александрович:

– Считаю, что торжества отменять нельзя, следует довести их до конца. Объявление о решении вашего величества оказать существенную материальную помощь семьям погибших и пострадавших, а также о проведении тщательного следствия по факту катастрофы несколько успокоит обстановку. Вам надо довести начатое до конца. Я же на Ходынку не поеду, отправлюсь с супругой в больницы, где размещены пострадавшие, отдам все необходимые распоряжения, касающиеся обеспечения их всем, что требуется для лечения. Неплохо было бы, чтобы и императрица Мария Федоровна сделала то же самое. Этим мы покажем, что царской семье небезразлично горе народа. Ведь так оно и есть на самом деле. Вам же, государь, следует продолжить участие в запланированных мероприятиях.

Витте согласился с великим князем.

– Что ж, да будет так, – проговорил Николай. – В два часа я должен быть на Ходынском поле. Сергей Александрович, отдайте все необходимые распоряжения по этому поводу.

– Да, государь.

– А вот прием у французского посла графа Густава Монтебелло надо отменить. Или перенести на другой день.

– Этот прием, ваше величество, готовился задолго до коронации, – заметил великий князь. – Он имеет важное международное значение, так как должен способствовать налаживанию союзнических отношений между Россией и Францией.