Война и Мир (СИ) - "СкальдЪ"

Пресса уделяло событию немало внимания, как из-за самих Шуваловых, так и по вине моей скромной персоны, которую, как и Скобелева, успели окрестить «истинными героями» Русско-Турецкой войны.

Софья была в элегантном белом шелковом платье с фатой, а я по привычке облачился в новый, только что пошитый парадный мундир со всеми заслуженными орденами и медалями. Носил я их с полным чувством собственного достоинства, понимая, что они как нельзя лучше меня характеризуют. Венцы над нашими головами держали соответственно Скобелев и княжна Ольга Долгорукова, старшая сестра невесты.

Софья выглядела чудесно, ее глаза буквально лучились счастьем, а с губ не сходила легкая улыбка. Когда мы обменялись кольцами, я бережно поднял фату и поцеловал девушку в губы. Держа ее за руку, мы принялись принимать поздравления.

После венчания все расселись в свадебном поезде, состоящем из нескольких десятков карет и отправились в «Медведь» — новый ресторан в атриуме гостиницы «Демут» на Большой Конюшенной. Хозяин, бельгиец Эрнест Игель, удивлял гостей тем, что уже на входе всех встречало чучело медведя с внушительным серебряным подносом в лапах. Сам холл был выполнен в виде высокого стеклянного купола, опирающегося на витые чугунные опоры.

Мы оказались первыми клиентами, так как «Медведь» планировали открыть ближе к весне, но окончание войны и неизбежный наплыв возвращающихся офицеров заставил бельгийца поторопиться. Когда он узнал, кого именно предстоит кормить и поить, то обрадовался неимоверно и сделал скидку, моментально сообразив какую рекламу мы ему обеспечим.

В Большом зале на сто пятьдесят персон было просторно и уютно. Длинный стол поражал обилием серебра, хрустальных фужеров и накрахмаленных салфеток. С потолка лился мягкий свет, а стены украшали гирлянды и живые цветы, включая пальмы и фикусы.

Софья переоделась, поменяв закрытое и строгое венчальное платье на свадебный наряд, главным достоинством которого было великолепная горностаевая мантия.

Как только все расселись, слово взял мой отец. Я специально настоял, чтобы именно он открывал свадебный ужин, несмотря на то что многие здесь были куда именитее и знатнее. Отец чувствовал себя несколько скованно, но перехватив мой поддерживающий взгляд, откашлялся и пришел в себя.

— Мои любимые! Знаменитый французский писатель Гюго сказал: «если любовь настоящая, она никогда не узнает пресыщения и не сможет охладиться». Это гениальные слова! Так давайте пожелаем молодым супругам каждый день семейной жизни наслаждаться обществом друг друга и никогда не насытиться сладостью своей любви!

— Браво! Прекрасно! Как точно! За молодых! — раздались многочисленные похвалы. Отец нас расцеловал и перекрестил. Выпили шампанского, заиграл оркестр, свадьба началась. Гостей потчевали стерлядью в шампанском, цыпленком с трюфелями, рябчиками, перепелиными яйцами, раками по-бордоски, жюльеном, расстегаями, ростбифами и десертами.

Тосты следовали один за другим, два графа Шуваловых, матери, Скобелев и все прочие наговорили массу приятных слов. Оркестр играл все громче и громче, а невеста казалась все прекрасней. Я смотрел на нее и не мог налюбоваться.

— Будет тебе, Миша, — сказала Софья, перехватывая очередной мой взгляд и незаметно пожимая руку под столом. — Перед гостями неудобно.

Подавали такие блюда, как парфе с пралине, буше а-ля рэн, суфле д’Орлеан. Я предпочитал более простую кухню, данные деликатесы включили в меню по настоянию Шуваловых. Между тостов с шампанским, пить гостям предлагалось все, что душа пожелает, включая такие непопулярные напитки, как пиво или сидр.

Среди собравшихся ходили слухи, что нас должен посетить сам цесаревич Николай Александрович. Многие надеялись на подобную честь, но большинство отнеслось к новости с недоверием. Сам я склонялся к мысли, что цесаревич все же появится. После небольшой размолвки в Софии в наших отношениях наметился намек на некий холодок. Но если бы Романов не приехал, я бы всерьез обиделся. И Николай не подкачал, показав, что он не только будущий властитель и самодержец, но и настоящий друг.

Когда сам хозяин ресторана срывающимся от волнения голосом объявил о его появлении, в зале на миг воцарилась неверующая тишина, после которой большинство бросилось встречать столь важную птицу. Я удержал Софью за руку, и мы остались на месте.

— Удобно ли? — с тревогой спросила жена, поглядывая на распахнутые двери, от которой слышался гул приветственных голосов.

— Еще как удобно, — заверил я.

Николай Романов вошел в зал уверенной спокойной походкой. Высокий, статный, хоть и несколько бледный, в окружении свиты из десятка человек, он производил внушительное впечатление. Цесаревич ласково приветствовал нас, а когда ему выделили почетное место и шум утих, произнес тост.

— Дамы и господа, в России мало столь красивых утонченных дам, как графиня Софья Шувалова и столь же немного честных, прославленных и верных Отечеству офицеров, как генерал Михаил Соколов. Их союз стал истинным украшением нашего Отечества, и я твердо верю, что его ждет блистательное будущее! За молодых и за их счастье!

— За молодых! — дружно откликнулись гости. С трудом сдерживая улыбку, я наблюдал за их ошарашенными лицами. Да уж, визит наследника стал для собравшихся настоящим сюрпризом. Теперь можно хвастаться не только тем, что они находились на свадьбе у Черного генерала, но и почетным гостем в лице самого Николая Романова. То-то Эрнест Игель поминутно вытирал вспотевшее лицо платком и никак не мог уложить в голове то, что видели его глаза. А уж как официанты бегали, о том можно было и не говорить.

— Кажется, тебя ждет перспективное будущее, — радостно заметил Скобелев, когда мы с ним заняли один из приватных кабинетов, в котором можно было передохнуть, покурить и спокойно поговорить. Подразумевал мой друг все сразу — красавицу-невесту, покровительство Романова и военные успехи.

— Мы же с тобой не станем останавливаться на достигнутом, верно? Впереди у нас много дел, а у России много врагов.

— Верно, не станем, — он рассмеялся и обнял меня. — Покоптим еще небо!

Когда настало время свадебного торта, гости ахнули — лакомство представляло собой настоящее произведение искусства высотой в полтора аршина и весом больше двух пудов* с украшениями в виде красных роз, лебедей, рогов изобилия и подков на счастье. Официанты нарезали и раскладывали его по тарелкам бережно, используя начищенные серебряные приборы.

После пира Софья еще раз переоделась, надев платье с достаточно смелым декольте, подчеркивающим прелестную грудь девушки. Гости перешли в Малый зал, где начался бал. Открывал его вальс, продолжившийся мазуркой и прочими танцами. Девушки вели так называемые бальные книжки или карне — миниатюрные блокнотики, куда с помощью прикрепленного карандаша записывали номера танцев и имена кавалеров. Данный аксессуар имел повсеместное хождение, отличаясь изяществом, красивым оформлением и дороговизной. Многие ювелиры изготавливали их на заказ из серебра, золота или слоновой кости. Сами дамы считали бальную книжку списком своих любовных побед, поскольку записи в ней свидетельствовали о внимании мужчин к ее обладательнице. Пустые же страницы говорили о непопулярности девушки на балу.

Во время перерыва все вновь вернулись за стол, перекусили и продолжили, но теперь веселье разбилось на кучки, гости разошлись по интересам. К тому времени цесаревич Николай еще раз поздравил нас и покинул ресторан. Гости почувствовали себя спокойнее, зато теперь у них появился весомый повод для разговоров.

Гуляли долго, до трех ночи. Поначалу такие гости, как чета Барановых, Волков и Старобогатовы выглядели немного смущенными, но потом освоились в столь блистательной компании и даже раздухарились. Гусары мои выглядели так, словно их хоть сейчас отправляй в бой. Седов, Ребиндер, Некрасов и Громбчевский пользовались бешенным успехом у дам, но Скобелев легко и непринужденно мог затмить, если того хотел, всех без исключения — имелась у него такая черта. К слову, Полине она совершенно не нравилась. И я ее понимал — Михаил мог завоевать любую женщину.