Звезда и жернов - Макс Армай

— Слава Господу нашему Игуну! — прошептал непослушными губами командир гвардейцев и спрятал обратно под кирасу, висящий на цепочке амулет. Всё-таки, чтобы не говорили попы, а все эти волшебные штучки чрезвычайно полезны! Правда, и стоил он, как два боевых коня. Но разве это так уж и важно, когда речь идёт о твоей собственной жизни?

Глава 8

— Два древа Хонхора! — выругался Дэдэн и, подбросив лист в воздух, дунул. Тот изящно изогнулся, а затем бесследно исчез.

Нехорошие новости. Предстатель воли Игуна пригласил к себе верховного квистола Имрии. Тот, естественно, не явился. Тогда предстатель лишил верховного квистола сана и приказал тому отправляться в какой-то дальний монастырь, на самом юге Онгуна. Однако строптивый священнослужитель подчиниться отказался и, в свою очередь, обвинил предстателя в сговоре с Гильдией и в измене делу веры. Возмущению предстателя не было предела, и он, заручившись поддержкой имератора Атурии, тайно послал верных ему священнослужителей, во главе с квистолом Иска Атурийского и усиленных отрядом имперской армии, дабы схватить и доставить для церковного суда непокорного священника. Но, видимо, у того было много сочувствующих и при дворе самого предстателя, ибо кто-то его предупредил, и квистол Имрии, не мешкая, удалился в Пьерт, где его популярность делала невозможным применить по отношению к нему силу. Посланцам предстателя ничего не оставалось, как отправиться в Тирль, к Эрро Второму, и передать тому требования главы церкви о доставке преступного квистола в столицу Атурии. Король Имрии, разумеется, пообещал сделать всё от себя зависящее, но не предпринял ровным счётом ничего: Атурия далеко, а, зная популярность бывшего отца Тила среди народа и своих собственных церковных иерархов, он понимал, что всё это неизбежно приведёт к жестокой междоусобице. Он предпочёл переждать и посмотреть как будут развиваться события дальше. Единственное, что он сделал, так это послал письмо своему верховному квистолу с требованием, чтобы тот явиться ко двору, прекрасно понимая, что тот, всё равно, его не выполнит. Так оно и вышло: верховный квистол сообщил, что его здоровье, в силу обрушившихся на него, благодаря проискам Тёмного, тяжких испытаний пошатнулось, и он никак не может сейчас приехать в столицу, о чём бесконечно сожалеет. На том всё пока и закончилось. Квистол Иска Атурийского продолжал гостить при дворе короля Имрии, неустанно докучая тому своими требованиями, а тот, в ответ, кормил его обещаниями, да развлекал парадными пирами. Но чем дольше всё это затягивалось, тем большей грозой могло обернуться. Только последний дурак не чувствовал, что что-то, да непременно случиться. Во всяком случае, для Дэдэна уже случилось: Гильдия решила, что данная ситуация очень серьёзно затрагивает её интересы и чревата, по отношению к ней, непрекрытой угрозой, а потому, Верховному Иту Западного Инклифа надлежало предпринять всё возможное, дабы оградить Гильдию от какого-либо ущерба. Это означало, что Нгунги теперь будет не до него, о чём он и не преминул известить в своём письме, внезапно появившемся перед старым чародеем.

Дэдэн порывисто встал из кресла и, заложив руки за спину, принялся раздражённо ходить по своим покоям.

Разумеется, то, что делал квистол Имрии, представляло для Гильдии, да и вообще для всех государств Ирвира, большую опасность. Но это, по крайней мере, была опасность знакомая и вполне предсказуемая. А вот о том, что может произойти здесь, в Индэрне, приходилось только догадываться. И очень может быть, что это окажется настоящей катастрофой… Вряд ли, предсказания имели в виду религиозные междоусобицы в Ирвире. А потому, наверняка, то, что должно случиться, так или иначе, затронет весь обитаемый мир.

Дэдэн тяжело вздохнул. Быть может, напрасно, он не рассказал о Рине в Гильдии, или, хотя бы, Нгунги?.. Впрочем, с его точки зрения, того, что произошло здесь, в течение последних нескольких лет, было вполне достаточным для того, чтобы признать это чем-то чрезвычайно важным и удивительным. В чём он, собственно, и пытался всё это время убедить Гильдию. И если ему это не удалось, то вряд ли и Рина кто-либо воспримет всерьёз. В лучшем случае, его заточат в какой-нибудь темнице, до выяснения всех обстоятельств. И Дэдэн сильно сомневался, что это сколь-либо существенно поможет парнишке… Да и остальному миру тоже… А Нгунги… Что ж, Нгунги теперь тоже очень изменился. Он оставил давно в прошлом юношеский задор и любопытство и ныне снедаем честолюбием, обильно разбавленным осторожностью, так как понимает, что всего лишь один неверный шаг может решительно перечеркнуть все его надежды на высокие должности в Гильдии…

Дэдэн нахмурился и вдруг, на мгновение, стал совсем старым: лицо его ещё больше осунулось, щёки ввалились, а лоб избороздили усталые морщины. Неожиданно ему показалось, что он, всё-таки, опоздал. Старый маг выпрямился, сжал губы и прикрыл дрожащей ладонью глаза. Несколько мгновений он так стоял, а затем, глубоко вздохнув, подошёл к комоду из серебристого ясеня, покрытого замысловатой, чернёной резьбой. Открыв дверцу, он извлёк оттуда маленький стеклянный графин и налил немного в кубок приятно пахнущей, золотистой жидкости. Торопливо осушив его, он поставил кубок обратно на полку и закрыл дверцу комода. Когда волшебник обернулся, лёгкий румянец уже расцвёл на его щеках, а глаза сияли, словно у юноши.

Что толку терзать себя сомнениями? Сейчас уже поздно предаваться этому, и раз начатое, должно завершить! А кроме того, хоть что-то, у него всё-таки, да получилось: Рин уже, наверное, в Адэрне, и не сегодня-завтра сядет на корабль и будет в относительной безопасности, пусть пока только и на время. Дэдэн энергично потёр руки и, сунув в карман мешочек с магическими порошками, вышел из комнаты.

Как только за волшебником закрылась дверь, из-под кровати выбежало маленькое, тёмно-серое существо, похожее на шуструю мышку, но только с непропорционально длинной мордой и большими ушами. Зверёк беспокойно забегал кругами, как раз под тем самым местом, где Дэдэн развеял полученное от Нгунги письмо. Задрав кверху мордочку, он нетерпеливо подёргивал носом, словно пытался учуять, что же такого было в том письме, раз оно так разволновало придворного мага? Встав на задние лапы и зажмурившись, зверёк ещё раз осторожно понюхал воздух, а затем досадливо потёр лапами нос и вновь юркнул под кровать.

— Итак, Ндади, зачем ты хотел меня видеть? — Дэдэн присел на каменную скамейку и жестом предложил сделать то же самое и главному трапезничему. Ндади был чем-то весьма встревожен и оттого чувствовал себя неловко. Он озабоченно огляделся, и Дэдэн поспешил его успокоить: