Таверна «Ямайка» - Дафна Дюморье

— Я этого не говорила, ты не понял.

— Женщины и мужчины думают по-разному, они идут разными путями. Поэтому я не люблю женщин: они все ставят с ног на голову и приносят только неприятности. Прокатиться с тобой в Лонсестон, Мэри, было приятно, не стану лгать, но когда идет речь о жизни и смерти, как у меня сейчас, я не хотел бы, чтобы ты была рядом. Предпочел бы, чтобы ты сидела в безопасном месте с шитьем на коленях где-нибудь в уютной гостиной и ждала бы меня.

— У меня такой жизни никогда не было и, видимо, не будет.

— Почему же не будет? Ты когда-нибудь выйдешь замуж за фермера или за торговца и будешь почтенной дамой. И соседи будут уважать тебя. Только не говори им, что ты жила в таверне «Ямайка» и флиртовала с конокрадом: все двери закроются перед тобой. До свидания, желаю тебе удачи.

Он выбрался через окно с помощью одеяла и спрыгнул на землю. Мэри смотрела, как он удаляется, недобрые предчувствия сжимали сердце. Он не обернулся, не видел, что она машет ему рукой. Тенью проскользнул через двор и скрылся из виду. Девушка втащила одеяло, положила его на место. Ложиться не хотелось — сегодня она уже не сможет заснуть.

Сидя на кровати в ожидании, когда ее отопрут, она обдумывала, что предпримет вечером, когда придет время отъезда. Нельзя было навлечь ни малейшего подозрения. Лучше принять равнодушный вид, словно все происходящее ее не касается: вся эта суета в доме, сборы, что она готова повиноваться и поехать с дядей и тетей Пейшенс.

Если не проявлять большого рвения, можно будет сослаться на усталость и уйти в свою комнату, чтобы якобы отдохнуть перед дорогой. Тогда наступит самый трудный момент: нужно незаметно выскользнуть из таверны и бежать в Алтарнэн, что есть мочи. На этот раз Фрэнсис Дэйв поймет, что ждать больше нечего, наверняка он что-нибудь предпримет. Она вернется в таверну в надежде, что ее отсутствие не заметили. Риск предстоял огромный: если дядя обнаружит ее отсутствие, участь беглянки будет решена: в живых он ее не оставит. Но если он поверит, что она спит и не станет проверять, есть шанс на успех. Она может даже сесть с ним на телегу, но на дороге ее ответственность за ход событий кончается, их судьба перейдет в руки пастора. Дальше этого Мэри не могла и не хотела загадывать.

День, наконец, наступил и тянулся невыносимо долго: минуты превратились в часы, часы — в вечность. Обстановка в доме была напряженная: все напуганы, подавлены, с нетерпением ждали ночи. Днем нельзя было готовить телегу — власти могли нагрянуть в любой момент. Тетя Пейшенс суетилась между кухней и вторым этажом, безрезультатно пытаясь хоть что-то сделать: у нее все валилось из рук. Она то связывала в узел свои жалкие тряпки, то снова развязывала их, вспомнив, что забыла положить какую-то мелочь в мешок. В кухне она перебирала посуду, не в состоянии решить, что брать с собой, а что оставить. Мэри старалась ей помочь, но растерянность тети сводила на нет все ее усилия.

Временами, когда приходили мысли о будущем, девушку одолевал страх. Как поведет себя тетя Пейшенс, когда их остановит патруль на дороге? Или когда будут арестовывать ее мужа? От этого большого ребенка всего можно было ожидать. Больно смотреть, как она каждый подсвечник заботливо заворачивает в шаль и осторожно укладывает рядом с треснутым чайником и выгоревшим чепцом, потом все вытаскивает и заменяет еще более жалкими реликвиями.

Джоз Мерлин наблюдал за женой, раздраженно издавая ругательства, когда вещи падали на пол, а то нарочно подставлял ей подножку, и она, с полными руками вещей, падала, не смея сделать ему замечание. Это занятие не улучшило его настроения, а сам факт, что время шло, но в «Ямайке» никто не появлялся, приводили его в еще большее беспокойство. Он бродил по дому, как потерянный, бормоча под нос, и время от времени поглядывал в окно, пытаясь понять, не появились ли незваные гости.

Его нервозность передалась жене и племяннице. Тетя Пейшенс то и дело тоже подходила к окну, прислушиваясь — рот кривился в нервном тике, пальцы сжимались и разжимались, как всегда во время сильного волнения.

Из кладовки не доносилось никаких звуков, хозяин не подходил к комнате и не упоминал о жестянщике: в этом молчании было что-то странное и зловещее. Если бы жестянщик кричал, сыпал ругательствами или барабанил в дверь, это было бы для него более естественно; при всей ненависти к нему Мэри содрогалась, представляя, как он лежит там один в темноте, может быть, уже мертвый.

За обедом все сидели молча, боясь смотреть друг на друга, хозяин, обладавший волчьим аппетитом, на этот раз совершенно не дотронулся до мяса, барабанил пальцами по столу в несвойственной ему глубокой задумчивости. Однажды лишь Мэри перехватила его пристальный взгляд. Мысль, что он может прочитать ее намерения, привела в ужас. Она рассчитывала, что он будет возбужден и подвижен, это всегда отвлекало внимание, он шутил и задирал ее, она готова была ему подыграть, отвечать остротой на остроту, нападками на его нападки, не слишком раздражая его, лишь слегка подзадоривая. Но он сидел мрачный и Неприступный; по опыту Мэри знала, что в таком состоянии он опасен. Собрав все свое мужество, она спросила, в какое время он собирается отправиться в путь.

— Когда все будет готово, — ответил Джоз и погрузился в молчание снова.

Мэри все же решила не отступать. Убедив тетушку, что нужно приготовить корзину с провизией на дорогу, она снова обратилась к дяде:

— Если мы сегодня поедем, мне кажется, нам с тетей Пейшенс неплохо было бы отдохнуть до вечера, немного поспать перед дорогой. Ночью у нас не будет возможности заснуть. Тетя Пейшенс с утра на ногах, я тоже. Что толку сидеть здесь и ждать, когда стемнеет?

Стараясь говорить как можно спокойнее и опасаясь смотреть в глаза Джозу, она вынуждена была положить руку на сердце, так бешено оно колотилось. Какое-то время он молчал, обдумывая предложение; чтобы скрыть волнение, Мэри отвернулась, делая вид, что ищет что-то в буфете, не надеясь на положительный ответ.

— Можете отдохнуть, если хотите, — сказал он. — Вечером у вас будет много работы. Ты права, когда говоришь, что ночью спать вряд ли придется. Идите к себе, я заодно отдохну от вас тоже.

Мэри еще помедлила, продолжая шарить в буфете. Первый шаг был сделан, поспешность могла вызвать подозрение и все испортить. Тетушка, которая никогда не спорила, что бы ей ни приказывали, вяло пошла наверх за племянницей, как послушный ребенок.

Войдя в свою комнату, Мэри закрыла дверь на ключ. В предвкушении нового приключения сердце учащенно билось, и трудно было сказать, что явилось истинной причиной этого: страх или азарт. До Алтарнэна — четыре мили по дороге, можно дойти за час. Если выйти в четыре, когда начнет смеркаться, можно около шести успеть вернуться. Хозяин вряд ли станет будить ее раньше семи. Три часа в ее распоряжении. Выйти придется через окно, как Джем. С навеса нетрудно спрыгнуть вниз, можно, конечно, поцарапаться, но это пустяки. Во всяком случае, это безопаснее, чем открытая дверь, где есть вероятность натолкнуться на дядю. Парадная дверь открывается со скрипом, а если идти через бар, нужно пройти мимо открытой двери в кухню.