Падшие боги - Антон Грановский

Громол быстро продвигался вперед, работая веткой, как щупом. Крысун, который, судя по блестящим глазкам, тоже взбодрился, спросил:

– Слышь, охотник. А что ты будешь делать, когда вернешься назад?

– Жить, – ответил, не оборачиваясь, Громол.

– Ну, это понятно. А как жить-то? Богато али как?

– Как раньше жил, так и буду.

– В этом я сомневаюсь. Ты ведь только на вид прост, а так – тоже себе на уме.

– Черный у тебя язык, Крысун.

– Черный, говоришь? Кхех… Я ведь заметил, как ты возле чудны́х вещей, что мы находили, веточки втыкал.

Глеб удивленно посмотрел на Крысуна:

– А мы находили?

– А то. Только Громол их тут же сверху землицей присыпа́л. Или дерном забрасывал.

– Громол, это правда?

Охотник не ответил.

– Видишь – молчит, – удовлетворенно констатировал Крысун. – Молчит, потому как вину на себе знает. Эх, Глеб, Глеб, наивная ты душа. Оставит нас с тобой охотник у Пепельного озера, а сам по своим следам обратно вернется. А по пути вещичек кудесных насобирает. Да еще и бурой пыли наберет. Я ее по пути в трех местах видел. А Громол глазастее меня, он ее куда больше моего приметил.

– Заткнулся бы ты, охоронец.

– Ладно, заткнусь. А то ведь ты сам меня заткнешь. А со мной и Глеба…

Громол, гневно сверкнув глазами, повернулся к Крысуну. Обернулся, но по инерции сделал еще один шаг, не прощупав землю веткой.

И вдруг что-то громко чавкнуло, и Громол ошарашенно посмотрел себе под ноги. Его правый сапог угодил в едва приметную лужицу грязи, и грязь со звериным чавканьем опутала жидкими щупальцами его сапог.

Громол закричал от боли. Глеб тут же схватил его за плечи и рванул на себя.

– Голодная прогалина! – выдохнул Крысун.

Глеб нагнулся, ухватился за чистый край сапога Громола и сдернул его с ноги охотника. Голодная грязь успела втечь в сапог, и ступня охотника поблескивала от крови. Судя по шипяще-чавкающему звуку, грязь продолжала пожирать ногу Громола.

– Крысун! – в отчаянии крикнул Глеб. – Дай воду!

Охоронец скинул с плеча мешок, ослабил дрожащими пальцами веревку, достал оловянную флягу и передал ее Глебу. Тот быстро вынул затычку и принялся лить воду на окровавленную ногу охотника.

Громол закусил губу и молча пережидал свои мучения. Глеб лил, пока фляга не опустела.

Смыв ядовитую землю, Глеб оглядел раны Громола. Земляная кислота проела ему кожу в трех местах и еще в одном выела довольно большой кусок мяса. Глебу даже показалось, что он увидел на дне раны белую кость.

Однако кровь, как ни странно, остановилась, и края раны запеклись, словно их прижгли головней.

Глеб взглянул на лицо Громола. Лицо охотника было мертвенно-бледным, на обескровленных губах застыла розоватая пена, а глаза глубоко запали в глазницы и стали похожи на две блестящие монетки, втоптанные в грязь.

Только сейчас Глеб понял, какую невыносимую боль испытывает охотник.

– Нужно перевязать, – решил Глеб.

Громол попытался что-то сказать, но не смог и снова сцепил зубы.

– В котомке есть кузовок с заживляющей мазью, – угрюмо проговорил Крысун. – Смажь дыру, перед тем как перетягивать.

Глеб потянулся к котомке, а Крысун уселся на пенек, отер рукою потный лысоватый лоб и хмуро уставился на лужицу грязи.

– Вот, значит, она какая – голодная прогалина, – тихо произнес он.

Глеб обильно смазал раны заживляющей мазью.

– Жаль, мертвой воды не набрали. Помогла бы.

– А ты за ней сходи, – насмешливо посоветовал Крысун. – Если повезет, дотемна обернешься.

Глеб покосился на него и гневно проговорил:

– Молчал бы ты, крысиная башка. Ты Громола разговорами отвлекал. Из-за тебя он в голодную прогалину вляпался.

Крысун хмыкнул, но ничего на это не сказал. Да и что тут было говорить?

Глеб разорвал свою нижнюю рубаху на лоскуты и бережно перевязал охотнику ноги.

– Готово, – сказал он. – Попробуешь встать?

– Да…

Глеб протянул Громолу руку. Охотник ухватился за нее и осторожно поднялся на ноги. Лицо его болезненно дернулось.

– Сильно болит? – участливо спросил Глеб.

Охотник растянул губы в безжизненную улыбку и глухо ответил:

– Совладаю.

– Идти сможешь?

– Смогу.

Крысун угрюмо посмотрел на замотанную ногу охотника, перевел взгляд на катившееся к западу солнце и тревожно проговорил:

– Нам лучше поторопиться.

Путь назад, к Кишеню, занял больше времени, чем путь до проклятой прогалины. Громол вел себя так, словно нога его была в порядке. Только мертвенно-бледное лицо, легкая хромота да испарина на лбу выдавали его страдания.

У границы Кишеня он вытер рукавом потное серое лицо и сказал:

– Я пойду первым.

И, не дожидаясь возражений, тяжело опираясь на палку, двинулся вперед. Глеб пошел рядом, чтобы, случись что, поддержать охотника. Крысун поплелся позади, держась от них на порядочном расстоянии, чтобы в случае опасности успеть дать деру.

По Кишень-граду шли медленно. Громол явно осторожничал, но Крысуну хватило ума его не подгонять.

– Велес-медведь, накрой нас своей власяницей… – сбивчиво шептал за спиной у Глеба Крысун. – Упаси от нежити ходячей и от нелюди… не открывай перед нами врата Нави… Укрепи сыру землю под нашими стопами…

Громол тоже бормотал заклинания, но так тихо, что Глеб ничего не мог разобрать. Лишь пару раз до его слуха долетели отголоски фраз, из которых он понял, что Громол вновь призывает на помощь какого-то крылатого пса и его солнечного хозяина.

Они медленно продвигались между развалинами. От земли и уцелевших стен веяло сыростью и холодком.

Глеб боялся даже дышать. Ему казалось, что за каждым камнем, за каждой гнилой балкой скрывается мертвец или нелюдь, и это чудовище в любой момент может выскочить, схватить его и утащить в подвал разрушенного дома.

– Смотрите! – тихо воскликнул Крысун.

Глеб обернулся, взглянул туда, куда показывал охоронец, и увидел на полуразрушенной белокаменной кладке черную тень.

Путники взялись за оружие и завертели головами, ожидая увидеть существо, которое отбрасывало эту тень, но никого поблизости не увидели.

Крысун сглотнул слюну и испуганно забормотал:

– Я про это слышал. Говорят, когда с неба упала звезда, люди вспыхнули, как факелы. Некоторые сгорели так быстро, что их тени не поспели за ними. И теперь эти тени ходят по улицам Кишеня беспризорными сиротами. О боги, она исчезла!

Глеб и сам это видел. От тени не осталось следа, словно она испарилась.

– Идем, – сказал Громол, повернулся и зашагал дальше.

Крысун и Глеб двинулись за ним. Еще несколько минут они шли в полной тишине. И вдруг неподалеку кто-то тихо засмеялся. Потом смех оборвался и послышался удаляющийся топот чьих-то башмаков.