Схрон - Василий Головачев

– Сейчас их отмывают, кормят и лечат. Через час приведут сюда. Сначала с ними поговорим мы, потом устроим пресс-конференцию для представителей средств массовой информации. Все-таки после возвращения Марича это лишь второй выход из Ствола живых людей, явление, можно сказать, уникальное.

Златков промолчал, с иронией подумав: «Знал бы ты, что за Марич вернулся из вылазки в лабораторию…»

Лишь самому Атанасу было известно, что под личиной Марича действовал агент «хронохирургов», да, возможно, об этом догадывался Ромашин.

– Так вот, уважаемый коллега, – продолжал Косулин. – Вчера вы изволили заявить, что Ствол перестал быть опасным для природы планеты и человека. Хотелось бы знать, на чем основано ваше заявление. Ведь не далее чем два дня назад, вы во всеуслышание дали добро на уничтожение остатков хроноускорителя.

– Я ошибался, – равнодушно ответил Златков, принимая свой обычный сонный вид.

– Когда? Два дня назад или вчера?

– Хроноквантовый ускоритель вовсе не является таковым, это название не соответствует его назначению.

– Да Бог с ним, как бы он ни назывался, он до сих пор работает и преподносит сюрпризы. – Косулин вдруг задумался, озадаченно глянул на собеседника. – То есть как это ускоритель не является таковым? Это же ваша идея, вы его рассчитывали, конструировали, строили…

– Я ошибался, хронокванты ускорить нельзя, их можно только задержать, выбрать один из вариантов ветвления… – Златков пожевал губами. – Простите, Лев, я вряд ли способен нарисовать наглядную картину преобразования хронополей. Во всяком случае, Ствол – не ускоритель и не машина времени.

Брови Косулина поползли вверх.

– Но ведь она… он… э-э, проник в прошлое…

– Недавно появилась революционно смелая работа Марка Прашкувича по теории времени. Согласно ей сигналы, посылаемые в прошлое, полностью гасятся своим эхом. Ознакомьтесь, и вы поймете, что ни о каком хронобурении прошлого речь идти не может. Справедлива, вероятнее всего, версия Эверетта.

– О ветвлении Вселенной? Но вы же сами месяц назад разнесли эту версию в пух и прах!

– Я ошибался, – в третий раз признался Златков, и глаза его на мгновение блеснули энергией, иронией и болью. От усилия сдержать эту внутреннюю боль он побледнел, и начальник Центра поспешил перевести разговор на другие рельсы.

– Хорошо, только не волнуйтесь, Атанас, поговорим на эту тему позднее. Как вы думаете, что произошло на самом деле со Стволом? Почему он, во-первых, едва не вызвал вселенскую катастрофу и, во-вторых, легко отвел ее?

Златков вытер ладонью лоб, улыбнулся с долей насмешливости и сочувствия к самому себе, покачал головой.

– Ну и аппетит у вас, Лев. Ответ на этот вопрос знает только Бог… да еще, может быть, Те, Кто Следит… если они вообще существуют. Я же – человек, способный ошибаться, как выяснилось, чаще других.

– Так уж и чаще, – проворчал Косулин, теряя интерес к разговору. – Вы меня ни в чем не убедили. Я считаю, что Ствол опасен и его следует уничтожить. Подготовка уже начата, вам же надо рассчитать фронт взрывных работ и последствия взрыва. С этим вы, я надеюсь, справитесь?

– А если там внутри еще бродят люди?

– Что? Какие люди? – смешался начальник Центра.

– Жданов, члены группы Белого. В Ствол было направлено по крайней мере два десятка человек, вернулись двое… вернее, трое. Где остальные? Вы уверены, что они погибли?

– Но ведь они же… вы сами утверждали… условия внутри башни ускорителя не способствуют… выжить после взрыва…

Златков встал, холодно поклонился.

– И тем не менее придется учитывать этот вариант. Проверьте, уточните, убедитесь.

– Но как это можно проверить?!

– Запустить в Ствол спецкоманду, защищенную по высшему классу. А проводниками послужат вернувшиеся только что оттуда Белый и Полуянов. Позовите меня, как только они придут в себя и обретут возможность говорить. И на вашем месте я бы поставил возле них охрану.

Златков вышел, а озадаченный Косулин остался сидеть за столом, силясь понять, что имеет в виду руководитель исследовательской бригады Центра.

Григорий Белый отказался разговаривать с начальством Центра и участвовать в пресс-конференции, на которую слетелись сотни корреспондентов крупнейших информационных агентств со всех уголков Земли. Отказ он мотивировал усталостью и нежеланием видеть кого бы то ни было из людей, а также стрессовым душевным состоянием, вызванным гибелью комиссара Ромашина. Таким образом, Федору Полуянову пришлось отдуваться за двоих, а так как делал он это неохотно, на вопросы отвечал скупо, то и пресс-конференция закончилась быстро.

Златков, присутствовавший на совещании у начальника Центра и на пресс-конференции, прекрасно понял, что Полуянов о многом умалчивает, а многое преподносит совсем не так, как это происходило на самом деле. Было видно, что бывший хроноинженер (а также начальник группы риска «Роуд-аскер» службы безопасности) тщательно формулирует каждую фразу и пытается по вопросу определить, кто его задал – нормальный человек или «санитар». В конце концов он тоже сослался на усталость и покинул Центр, сопровождаемый обоймой подстраховки, которую приставил к нему вконец задерганный и расстроенный Базарян.

Придя к себе в кабинет, Златков проанализировал все услышанное, восстановил картину происшедших событий – там, на Дне Мира, у начала Ветви времени, порожденной провалом хронобура, и вдруг почувствовал страх. У него постепенно складывалось впечатление, что не только все эти масштабные события были спланированы неким колоссальным интеллектом, но даже мелкие детали вроде участия в операции отдельных личностей, Жданова или самого Атанаса Златкова, к примеру, были скрупулезно учтены и тщательно подогнаны одна к другой, образуя монолитный блок реализованного действия.

Так, может, и в самом деле прав был Блаженный Августин, говоря, что прошедшее и будущее времена существуют одновременно в общем пространстве событий? Недаром и Аристотель задавался вопросом: чем отличается физическая реальность вчерашнего дня от физической реальности дня сегодняшнего или позавчерашнего? Он наверняка был посвящен в истину, иначе зачем природа снабдила его мощным умом, интуицией и ясновидением, способностью творить миры…

На столе зажегся красный огонек вызова, и мысли Златкова свернули в другое русло. Снова перед глазами встало лицо Ромашина, лицо человека незаурядного, посвятившего всего себя без остатка службе безопасности, и снова в голове всплыл вопрос: где ошибся этот человек, провидевший практически все шаги «хирургов», вычисливший почти всех «санитаров»? Или все же он просто сделал хитрый ход? Успокоил врага своей гибелью, подтолкнув его тем самым к более решительным действиям, а сам тем временем готовит ответный удар?