Революционная сага - Андрей Марченко

Уходя, взяли немного ящиков, дабы растопить печь, коя в вокзале непременно должна была иметься.

Когда возвращались, Рихард задержался, чтоб осмотреть бронепоезд.

Евегний с Климом поднялись по лестнице, проверяя комнату одну за другой на наличие печки.

И вдруг, открыв одну дверь, Клим чуть не налетел на двух мужчин.

— Здрасьте… — с удивления поздоровался он.

Те двое отступили вглубь комнаты.

— Вы кто? — спросил Евгений.

— Kes te olete? — ответил один из мужчин.- Mida te tehate siin?

— Не понял ничего. Говори по-русски! — настаивал Чугункин.

— Это не чухонцы? — спросил Евгений у Клима полушепотом. — Не самоеды?.. Вроде речь похожая. Они с нашим колдуном не заодно?

— Да не. — ответил тот с видом знатока. — Самоеды на нартах и в унтах. Пока снег не выпадет, им тут делать нечего. А это видишь, свои…

Действительно: чужие были одеты в шинели без погон, сшитые ладно, в сапоги. А на фуражках было видно маленькие красные звезды. Меж тем, — чувствовал Евгений, что-то здесь было не так, что-то тут неправильно.

— Palun, Teie dokumendit! — заговорил, наконец второй.

— Слушайте, ребята. — ответил Аристархов. — у меня к вам выгодное предложение. Мы вас не знаем, и вы нас соответственно тоже. Мы вас выпускаем, и забываем друг о друге.

— Palun, raagike eesti keeles…

— Да ладно там! Это свои люди! Язык революции интернационален! Я знаю, что делать: тут перво-наперво надо брататься! — успокаивал Клим. И уже обратился к чужакам. — Ленин! Мир народам, земля крестьянам! Дружба!

И, широко, разведя руки, пошел на солдат.

— Клим, берегись! — только и успел крикнуть Евгений.

Но было поздно. Будто из воздуха в руке одного солдата появился нож. Широкий замах.

Брызнула кровь. Словно мешок, Клим рухнул на пол.

Два раза ругнулся Кольт, в руке Евгения. Два тела рухнули наземь.

Какой-то секундой позже хлопнула дверь внизу.

— Евгений! — Голос Рихарда. — Где ты?

И очередь в потолок — для острастки. Шелест снега штукатурки.

— Жека, мать твою!

— Все нормально… Поднимайся…

Шаги по лестнице. Распахнулась дверь.

Рихард осмотрелся. Убитые Евгением были явно солдатами, и будто бы даже красноармейцами. Подобная форма была не известна ни Геллеру, ни Аристархову. Ну и что с того, в такие времена все одеваются кто во что горазд. Одеть одинаково дивизию — уже достижение. Эти, двое одеты были одинаково, принадлежали наверняка к одной части. И, вероятно, остальная часть где-то рядом.

Но отчего бойцы этого подразделения не понимали по-русски?

К удивлению Евгения, Клим был все еще жив. Руками он держался за рану на горле, из-под пальцев сочилась кровь.

Рихард покачал головой:

— Не жилец уже наш комиссар…

Клим выпучил глаза и попытался что-то сказать. Но вместо слов изо рта полезли кровавые пузыри.

— Определенно не жилец. Женька, его надо бросать и уходить самим. Эти двое, — он кивнул на убитых красноармейцев, — здесь явно не одни. Пока ночь, надо уходить…

В ответ Чугункин попытался встать. Дескать, с ним все в порядке, он тоже пойдет. Но Евгений присел рядом, положил ладони на плечи раненому, не дал подняться.

— Тихо, тихо, лежи, все хорошо… Если бы я думал тебя бросить — уже бы ушел. Не бойся. Всем мы умрем. Но никто не умрет сегодня. Ты меня слышишь, Клим?..

— Неа… — покачал головой Рихард. — Не дотянет он до полуночи никак.

Кровь выплескивалась из раны толчками, в такт с часто бьющимся сердцем комиссара.

Внизу опять хлопнула дверь. Евгений сжал «Кольт».

— Я посмотрю… — отозвался Рихард.

И, бесшумно, словно кошка выскользнул за дверь. Евгений ждал выстрелов. Но нет, вдруг за дверью Геллер пошел спокойно, будто с кем-то разговаривал.

Снова шаги. На всякий случай, Евгений, навел оружие на дверь.

Шаги ближе.

Дверь в комнату открылась, и вошел Рихард, за ним какой-то старик… За ним вбежала собака.

А дальше у Евгения перехватило дух… Потом он говорил, что девушка была совсем не красавица… И при этом врал не то чтоб много: девушка была просто мила. И совсем не уместна в этом здании, в этой волости, в этой губернии… Наверное и в этой стране.

Меж тем, она была иной, необычной. И только от ее присутствия в комнате сделалось теплее и светлее. Вслед за девушкой в комнату вошел запах померанца, и кровью уже не пахло так резко.

Даже Клим будто бы собрался, раздумал умирать.

— Среди присутствующих имеется доктор? — спросил

Старик и Ольга покачали головой. Аристархов кивнул.

— А священник?

— Ваш друг умирает? — догадалась Ольга.

Аристархов кивнул еще раз.

Вопреки всяческим ожиданиям отозвался старик.

— Я могу посмотреть…

— Посмотреть он может! — взбеленился Евгений. — Человек!!! Умирает!!! Это вам не представление!

— Молодой человек… — ответил старик спокойно. — Не спешите отвергать помощь, когда положение безвыходно.

И далее, не спрашивая разрешения, закатал руки до локтей присел около Клима. Открыл свою сумку.

— Не умирай еще минутку. — только попросил он у Клима. — Дальше все будет хорошо.

На умирающего Клима собака смотрела уж слишком плотоядно — так обычно псы смотрят на хозяина, который сейчас кинет мозговую косточку.

— Скажите… — спросил Аристархов. — А ваша собака кусается?

— Нет. — ответил старик, все так же копаясь в сумке. — сразу рвет горло.

Было ли это шуткой, Евгений так и не понял, но Клим еще сильнее вцепился в свою рану. Едва слышно завыл: ему казалось, что причина на то была.

Вместо доктора в белом халате, со стетоскопом к нему тянулся бородатый старик. Халата на нем не имелось, и, похоже, руки тоже были немытыми.

Клим застонал, насколько то позволяло перерезанное горло. И почувствовал, как под пальцами расходятся скользкие от крови края раны.

— Тихо, тихо. — шептал старик. — Все будет пренепременно хорошо. Тихо…

Клим беззвучно плакал. Слезы катились по щекам, мешались с кровью.

Геддо положил свои ладони на руки Чугункина. Убрал их, стал сам сводить края раны.

— Тише. — по-прежнему просил его старик. — Тише…

И сам шептал все тише, так, что сначала его слова слышали стоящие рядом, затем — лишь Чугункин. После одному только старику было известно, что он там бормотал.

И действительно — Клим становился тише, смирнее.

Из раны кровь текла все меньше.

— Кончается уже. — заметил Рихард. — У моего денщика вот так было, когда ногу оторвало. Перед самой смертью смирнехонек лежал.

Затем одной рукой из сумки Геддо достал флакончик. Пробку вынул зубами, сплюнул ее в сторону. Из флакона плеснул на ранку.

…И тогда произошло то, что потом не смог логично объяснить никто из присутствующих. Каждый про себя решил, что это было чудо. Чудо наивысшего градуса — чудо во благо, во спасение.

Свидетелей было трое — не считая самого чудотворца и пациента. Но странно — далее это событие каждый вспоминал про себя, не обсуждая, не делясь впечатлениями с другими.

Рана начала стягиваться. Через две минуты на шее Клима красовался пурпурный шрам, и везде засыхала кровь.

— Вот и все. Пару дней будешь чувствовать слабость. Желательно два дня не крутить резко головой и день не разговаривать и не есть. Сращенные ткани еще хрупки. Справишься?

Клим осторожненько кивнул.

— Вот и ладно. — заключил колдун.

Стало весело, хорошо, хотелось смеяться,

Рихард улыбнулся девушке. Та улыбнулась в ответ.

— А я ведь знал, что мы встретимся. — проговорил Геллер.

Затем достал бумажник.

— Вот те деньги, что вы заплатили за обед в забегаловке, где мы познакомились.

— Вы же знаете, что я их не возьму. — ответила Ольга.

— Догадываюсь…

— Тогда зачем хлопотали?

— Мне было приятно думать, что тогда я вас угостил обедом. Вас, это разумеется ни к чему не обязывает, а мне — приятно… Во-вторых… А что я хотел сказать… Забыл…

Рихард посмотрел на деньги в своих руках. Повернулся к Геддо.

— Не соблаговолите ли распорядиться этими деньгами в благих целях? Положим, дать милостыню тому, кто в ней действительно нуждается?

И, не дожидаясь, ответа от волшебника, положил деньги в его сумку.

— Простите, что прерываю нашу… вашу… идиллию. — заговорил от окна Евгений. — Но нам пора…

Затем повернулся к девушке и продолжил:

— Вам, судя по всему, тоже…

— Что случилось, Женя? — удивился Рихард.

— Кажется, я нашел откуда пришли эти… Смотри… — и показал в окно.

Там, за окном в темной степи разгорались огни.

— Ну ничего страшного. — заметил Рихард. — вернемся по той дороге, по которой же прибыли. Впрочем, согласен, лучше поторопиться…

— Эта дорога не из лучших… — печально заговорил старик. — По ней нас преследуют. И если встретят — небо покажется с рогожку…