Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии - Сюзанна Кэхалан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он покончил с формальностью беседы, и я выдохнула.
– Видите, как тут все запутано, – сказал он.
Спустя секунду неловкости я достала бумажник.
– Так сколько я вам должна?
– Ну, обычно за такую услугу я беру 550 долларов.
Пятьсот пятьдесят баксов за неверный диагноз. Я не могла в это поверить. Думаю, он тоже не мог.
– Вы кредитки принимаете?
Часть пятая
Величайшим препятствием для открытия является не невежество, а иллюзия знания.
ДЭНИЕЛ БУРСТИН
22
Примечание
Чем больше я старалась разобраться, тем больше понимала, что Розенхан и его исследование были как зыбучие пески: стоит подумать, что прочно стоишь на ногах, как земля уходит из-под них, опрокидывая тебя в зыбкую грязь, которая засасывает все глубже и глубже.
Благодаря Биллу Андервуду я узнала, что другого человека, принявшего участие в эксперименте, звали Гарри. Я изучила список аспирантов-психологов Стэнфорда за 1973 год и нашла его чуть выше имени Билла – Гарри Ландо.
Но я тут же заметила, что имя Гарри не совпадало с псевдонимами шести оставшихся псевдопациентов – он не был ни Джоном, ни Бобом, ни Карлом. То, что он был аспирантом, тоже не совпадало с биографиями псевдопациентов. Может быть, я ошиблась, и имена псевдопациентов не были настоящими? Я искала Гарри Ландо в базе публикаций PubMed и нашла около ста исследований по отказу от курения, но ничего, связанного с Розенханом. Я ввела «Ландо» в библиографической базe данных WorldCat и нашла еще несколько статей о курении, но затем добавила «Розенхан» и – бинго! – ссылка на исследование «Психически здоровые на месте сумасшедших: Дополнительный отчет», опубликованный в журнале «Professional Psychology» в феврале 1976 года. Аннотация гласила:
Вот и он. Еще один псевдопациент: «В будущем исследовании он рекомендует обратить внимание на позитивные аспекты существующих учреждений». Из 1066 результатов поиска по Розенхану в каталоге WorldCat исследование Гарри Ландо было 251-м на двадцать шестой странице. Я пропустила его, изучая этот список в первый раз, задолго до поиска псевдопациентов. В дальнейшем я не встретила ни одного источника, цитировавшего это исследование.
Я отыскала печатную версию статьи с черно-белой фотографией автора – молодого человека с густой шевелюрой, большими густыми усами и угловатым лицом. Я прочитала первое предложение: «Я был девятым псевдопациентом в исследовании Розенхана. Мои данные не были включены в первоначальный отчет».
Ну, конечно же! Примечание! «Данные девятого псевдопациента не включены в отчет, потому что, хотя его здравомыслие осталось незамеченным, он сфальсифицировал некоторые аспекты своей биографии, включая семейное положение и отношения с родителями. Таким образом, его участие в эксперименте не было идентично поведению других». Гарри Ландо не подходил под описание ни одного из восьми псевдопациентов, потому что он не был одним из них. Он был неизвестным девятым участником – примечанием, которому уделяляли мало внимания в пересказах, потому что оно формально подтверждало, что информация была настолько неточной, что Розенхан исключил целый ряд данных, не соответствовших стандартам исследования.
Однако, учитывая то, что я узнала, эта логика показалась мне лицемерной – сам Розенхан вводил врачей в заблуждение относительно своих собственных симптомов, подделав свои медицинские записи.
Еще более интригующим был вопрос, почему Гарри защищал учреждения вместо того, чтобы критиковать их? Он использовал такие слова, как «отличное обеспечение» и «благоприятная среда». Это резко отличалось от опыта Розенхана и Билла, двух других пациентов, которых я уже нашла.
Я нашла фотографию Гарри на сайте школы общественного здравоохранения университета Миннесоты: лицо постарело, пропали пышные усы. Сейчас он преподает там психологию с акцентом на эпидемиологию табакокурения. Я написала Гарри на почту и три дня спустя оказалась лицом к лицу со вторым таинственным псевдопациентом Розенхана. К тому времени мой энтузиазм, который и так обычно в районе восьми, наверное, можно было увидеть на шкале Рихтера. Если можно услышать чье-то сияние, то вот так вы бы описали мою быструю и бессвязную речь. Мы обсуждали Билла, и, похоже, Гарри был очень рад узнать, что я уже пообщалась с ним, мой аутоиммунный энцефалит, заинтересовавший его; и затем приступили к делу.
Пребывание Гарри в психиатрической больнице и в самом деле было совсем не похоже на опыт Билла. А еще это совсем другой человек; таких называют рассеянными профессорами. Говоря о детстве, он сожалеет, что почти не бунтовал и был слишком хорошим парнем.
Гарри стал изучать разум из самых универсальных побуждений: он влюбился в преподавателя, которая предложила ему поступить в аспирантуру столичного университета Джорджа Вашингтона. Один из курсов аспирантуры вела доктор Тельма Хант, самая молодая женщина, получившая степень доктора наук во времена, когда женщины редко удостаивались такой чести. Всех ее достижений за 52 года карьеры (включая создание терапевтических программ и привлечение женщин в науку) мне не перечесть, одна из ее самых цитируемых работ посвящена Уолтеру Фримену, доктору Розмари Кеннеди, пионеру трансорбитальной лоботомии методом «топорика для льда». Они работали над статьей «Психохирургия: интеллект, эмоции и социальное поведение после префронтальной лоботомии», на трехстах страницах которой описывалось изучение дел и фотографии пациентов после лоботомии. Хант предоставила дополнительные материалы по когнитивным и интеллектуальным исследованиям, проведенным после операции, измерив «самооценочный период» пациента – время, в течение которого он говорит о себе до и после операции. Перед операцией пациенты говорили о себе в среднем девять минут; после операции этот показатель снизился до четырех минут для стандартной лоботомии и до двух минут для радикальной. Я не очень понимаю, как это объясняет влияние лоботомии на эго, но могу с уверенностью сказать, что это влияние отрицательно.
Гарри мало помнил о занятиях доктора Хант, они были такими нудными, что многие студенты на них засыпали, но не такими скучными, чтобы Гарри не получил степень по психологии. Он подал заявку в аспирантуру Стэнфорда, чтобы изучать теорию социального научения у психолога Альберта Бандуры, хорошо известного своим экспериментом с куклой Бобо по агрессивному поведению детей дошкольного возраста. Результаты исследования показали, что когда дошкольники в стэнфордском детском саду Bing видели, как взрослые физически или вербально нападают на метрового неваляшку, они сами имитировали нападение – пример моделирования поведения, показавший, что абьюзивное поведение часто воспитывается с раннего детства. В каком-то смысле это совпадало с вопросом, которым задавались многие послевоенные социальные психологи,
