Греховный поцелуй - Эрика Ридли

Эванджелина снова тяжело опустилась на стул:

— Позволь мне высказать догадку. Обо мне.

— Точно, именно это он и сказал. А мой хозяин и говорит: «Ее здесь нет», — и, доложу я вам, никогда еще не слышала от него более откровенной лжи, потому что вот она вы, сидите прямо передо мной. А красивый джентльмен говорит: «Это довольно странно, потому что я получил письмо от вас и от этой женщины, Стентон. В вашем, говорилось, что пока я не могу забрать Эванджелину, и потому я приехал сам, чтобы увезти ее».

Сьюзен издала придушенный горловой звук:

— Моя мать написала ему?

Сьюзен пересекла комнату и опустилась на колени перед стулом Эванджелины:

— Я сожалею об этом письме. Не думала, что матушка способна сделать что-нибудь подобное. — Она бросила на горничную взгляд через плечо: — Не знаешь, где она сейчас?

— Она обшаривает гостевые спальни как безумная и, насколько я понимаю, ищет вас, но я почти уверена, что скоро мы сможем уложить ее в постель. Она вообразила, что вы были в летнем флигеле с хозяином, а когда вас там не оказалось, вбила себе в голову, что вас или обесчестили, или убили, и не могла решить, что хуже, а сестра хозяина влила ей в рот несколько капель лауданума, чтобы она успокоилась.

Бесс покачала головой, будто все это ее очень позабавило.

— Что касается всех остальных, то они все еще в ежевичнике и никому нет дела до истерики вашей матушки или до хозяина и его гостя. Кроме седого старого джентльмена с тростью. Насколько мне известно, он все еще спит на полу в летнем домике.

— В таком случае… — Эванджелина отстранила Сьюзен и поднялась на ноги: — Есть место, откуда можно подслушать их разговор? Ты сказала, что все слуги за ними наблюдают.

— Ну… — Горничная неуверенно сжимала и разжимала пальцы. — Господин приказал, чтобы вы, миледи, оставались здесь, в безопасности, в помещении для прислуги. Он вон там, за стеной, возле которой книжные шкафы и большие картины. Сомневаюсь, что вы сможете подслушать их разговор сквозь эту стену. Пожалуйста, оставайтесь здесь, в безопасности. Я скоро вернусь и сообщу вам, что происходит.

Она выбежала из комнаты прежде, чем Эванджелина успела возразить.

Сьюзен поправила очки:

— Вы боитесь, что Лайонкрофт может надерзить вашему отчиму?

— Нет, если только у отчима нет с собой одного из его ножей. Он весьма решителен. Я не хочу, чтобы он навредил Гэвину.

— А я не хочу, чтобы вы пострадали. Я… — сказала Сьюзен со вздохом, — не хочу ссориться с вами. Мы должны быть подругами.

— Я тоже хотела бы этого, — сказала Эванджелина после минутного раздумья, — но неизвестно, придется мне вернуться к отчиму или нет.

Она шагнула к дальней стене и прижалась ухом к деревянным панелям. Бесс оказалась права: ничего не слышно. Ничего нельзя разобрать сквозь стену. Если только… Она подбежала к книжному шкафу и смахнула книги с полки.

— Эванджелина! — закричала испуганная Сьюзен. — Что, черт возьми, вы делаете?

— Ищу кое-что.

Сьюзен помолчала, потом спросила:

— Книгу?

— Дверь.

Эванджелина отступила и оглядела комнату. В ней не было ничего, кроме стульев, книг и картин. Картин! Она рванула раму первой из них и едва успела отскочить, когда полотно обрушилось вниз и чуть не раздавило пальцы ее ног. Она потянула вторую раму с большей осторожностью — ничего! Однако третья рама со стоном повернулась. Комнату наполнили пыль и приглушенные голоса, доносившиеся из углубления в стене.

— Принесите мне стул, — зашипела Эванджелина.

— Что? Вы просто вскрыли стену? Как вы это сделали?

— Стул, — повторила Эванджелина. — Мы должны расчистить проход, чтобы не застрять внутри. Доверьтесь мне.

Сьюзен метнулась за стулом. Через минуту они расчистили доступ к панели и подперли двумя стульями картину, закрывавшую проход. Когда девушки влезли на стулья, оказалось, что Сьюзен выше ростом и может заглянуть в окошко, расположенное высоко в стене.

— Я сказал вам, — послышался тихий спокойный голос Лайонкрофта, — что ее здесь нет.

— Вы лжете. Она моя, и я хочу ее забрать.

— Вы смеете обвинять меня во лжи?

— Я обвиню во лжи любого лжеца. Я знаю, какова ценность этой маленькой сучки. Одно прикосновение — и… О! Черт бы вас побрал! Мне следует… Проклятие!

Послышались звуки потасовки. Эванджелина ткнула Сьюзен локтем под ребра.

— О! Прошу прощения, — откликнулась та, отводя взгляд от оконца, чтобы посмотреть на Эванджелину с недовольной гримасой. — Прошу прощения. Лайонкрофт дал ему пощечину! Ваш отчим попытался ответить тем же, но Лайонкрофт увернулся, и ваш отчим врезался кулаком в колонну. Он расшиб руку до крови и, должно быть, глаз его подбит и там будет кровоподтек, а теперь они стоят по обе стороны крыльца друг против друга и обмениваются мрачными взглядами.

— Речь идет не о таком прикосновении, — послышался наконец голос Нейла Пембертона. — Хотя она уже достаточно взрослая, чтобы обуздать ее теперь, когда ее матери больше нет.

Снова шум потасовки.

— Еще одна пощечина, — тихо проговорила Сьюзен. — Да он теперь будет походить на енота с этими черными кругами вокруг глаз. А сейчас Лайонкрофт схватил его за шею. И он багровеет.

— У нее бывают видения, — прохрипел Нейл. — Она видит необычные вещи, как и ее мать. Это полезное качество — можно сказать, талант. И она принадлежит мне. Не воображайте, что вам самому удастся ее использовать, если у вас на уме это. Я призову на помощь власти, напишу во все газеты, смешаю вас с грязью, если это понадобится, пока вы мне сами не передадите…

Потасовка… Глухой удар… Снова звуки драки.

— Ваш отчим не очень хорошо дерется. Он отвесил несколько удачных оплеух, но грохот оттого, что Лайонкрофт перебросил его через балюстраду. Лайонкрофт сцепился с ним прежде, чем тот успел встать, и теперь… О нет!

Сьюзен поднялась на цыпочки и в ужасе уставилась в окно.

— Что? — спросила Эванджелина, холодея. — Скажите же!

— Вы были правы. У него нож. Он пырнул Лайонкрофта в бок.

Эванджелина покачнулась и оперлась о стену:

— Что?

— О! Вмешался один из лакеев и ударил по голове вашего отчима чем-то вроде розового молотка для игры в шары. Убил, вероятно.

Тишина.

Как только Эванджелине удалось восстановить ритм дыхания и равновесие, она подняла глаза на Сьюзен:

— Неужели?

— Да нет, погодите… Кажется, он дышит. Чтобы убедиться в этом, Лайонкрофт пнул его ногой. Одной рукой он зажимает рану, а другой делает знак кучеру вашего отчима. Да, его сажают в экипаж. Не Лайонкрофт… Он попытался это сделать, но его бок слишком сильно кровоточит. Он шатается и морщится.