Спартак: 7 лет строгого режима - Бубнов Викторович

Когда начались переговоры по поводу перехода Черенкова и Родионова в «Ред Стар», я попросил Деда сделать им хорошие личные контракты. Но «Совинтерспорт», через который эти переговоры шли, не соглашался на наши условия, вырывал огромные деньги. Эта контора пользовалась тем, что по советским законам футболист не имел права договариваться с клубом напрямую.

У меня уже французская виза истекает, нужно улетать в Париж, а «Совинтерспорт» не соглашается, требует за Черенкова и Родионова миллион долларов. По тем временам сумасшедшую сумму.

Меня это возмутило потому, что я знал, в каком Федя состоянии. Я и Жан-Клода предупреждал, что у Черенкова проблемы с психикой. Жан-Клод говорил, ничего, мы ему поможем. А я ему верил, хотя сегодня прекрасно понимаю, что никому помогать он не собирался. Мне же хотелось, чтобы все было по-честному.

Французы уперлись, мол, таких денег нет. Дюранси, который тоже зависел от этой сделки, стал уже на меня давить, давай что-то делать, иначе ничего не получится. Я, как дурак, оказался между всеми.

Федор и Родионов хотят уехать, Деду надо их продать, «Совинтерспорт» стоит стеной, а «Ред Стар» торгуется. Кроме того, мой личный контракт не продлен. Жан-Клод хотел сумму, которая была в нем оговорена, распределить еще на год. «Совинтерспорт» вроде не возражал, но в последний момент потребовал доплатить. Эти деятели думали, что я хочу заработать на Черенкове с Родионовым. Цирк!

В итоге Жан-Клод заподозрил, что я вместе с «Совинтерспортом» решил вытянуть из него деньги. Из-за этого отношения очень сильно испортились.

Я не выдержал всего этого базара и наехал на Деда, мол, давайте заканчивать, иначе будут проблемы, потому что чемпионат скоро начинается. В итоге «Совинтерспорт» согласился на деньги французов, и мы с Черенковым и Родионовым улетели в Париж. Успели как раз к первому матчу. Хорошо, что дома играли.

Мне же нужно было приехать в Москву еще раз, чтобы окончательно договориться по своему контракту. Когда я об этом рассказал Жан-Клоду, он решил, что я ему больше не нужен. И стал резину тянуть.

Черенков и Родионов с контрактами, а я без, хотя еще год должен быть в «Ред Стар»! «Совинтерспорт» продал меня за 250 тысяч долларов, а официально мне платили около 700 долларов в месяц. Для Франции — ничтожно мало, а для Советского Союза это было целое состояние. Помню, с какой завистью на меня смотрели посольские, когда я приезжал получать зарплату.

Когда еще только обсуждались контракты Черенкова и Родионова с «Ред Стар», Жан-Клод сказал, что, если все срастется, я получу 30 процентов от суммы. Это было больше моего годового контракта!

Но Латкин, атташе посольства по культуре и спорту, который присутствовал при разговоре, сказал, что по советским законам это невозможно. И Жан-Клод понял, что можно не платить.

Я догадывался, что денег не увижу. Сказал, что комиссионные неважны, что нужно как можно быстрее обоих отправить во Францию. То есть в первую очередь думал о команде. Но слух о том, что я нажился на их контракте, разнесся. Однако я не только не нажился, но еще и оказался в дурацком положении. Жан-Клод воспользовался ситуацией и не продлил со мной контракт.

Как я и предполагал, со временем Федя во Франции зачудил. Он перестал принимать транквилизаторы, потому что хотел ездить на машине. А ездил плохо и сразу попал в аварию, в которой, слава богу, никто не пострадал. Но Жан-Клод захотел, чтобы Федя прошел обследование.

Я как об этом узнал, сразу в посольство, к Латкину. А в это время там находился председатель Олимпийского комитета СССР Владимир Васин. Обсудили с ним ситуацию, и Васин сказал, что никакого обследования не будет. Он встретился с Жан-Клодом и обо всем договорился.

Было решено отправить Федю в отпуск в Москву, куда он сам сильно рвался. Чтобы Черенковы ничего не заподозрили, билеты в Москву купили и Родионовым. Родионовы потом вернулись в Париж, а Федя с женой и ребенком остались в Союзе.

Федя позвонил как-то и спросил, в чем дело. Предполагалось, что ему все объяснит Дед, но он этого не сделал. Я отвечал, что не знаю, хотя на самом деле, конечно, все знал. Короче, отправили его безо всякого шума и гама. Деньги французы ему заплатили.

Проблему решили, но мне перед Федей было неудобно. И когда весной 1993 года «Спартак» приехал играть с «Антверпеном» полуфинал Кубка кубков, я Федору все объяснил, но не сказал, что французы хотели его обследовать. Они могли такой скандал поднять, да еще и неустойку выставить «Совинтерспорту». А Жан-Клод мне практически в приказном порядке говорил, что Черенкова надо отправить на психиатрическое обследование.

В тот же год приключилась еще одна история.

Когда «Ред Стар» приезжал в Москву на 60-летие Игоря Нетто, Ловчев договорился, что будет ответная поездка сборной ветеранов «Спартака» во Францию. Как уж они договаривались, не знаю, но когда он напомнил Жан-Клоду об ответном визите, тот ответил, что ни о чем таком не помнит, потому что в момент разговора был пьян.

Ловчев в панике!

А я через Вриньо узнаю, что ветераны «Спартака» все же могут прилететь в Париж. А времена были лихие. Если бы Ловчев не выполнил своих обязательств перед спонсорами, у него возникли бы серьезные проблемы. Звонит мне и говорит, что едет. Я в ответ звоню Вриньо и прошу передать Ловчеву, что их здесь не ждут. Тот обещал передать.

А дальше было так.

Возвращаюсь домой под утро после выездного матча. Выиграли, настроение хорошее, хотя всю ночь ехали на автобусе. Захожу домой и вижу в прихожей на первом этаже 20 пар обуви. Ветераны «Спартака»! Они меня ждали.

Выбегает Жора Ярцев и говорит: «Санек! Ты только не расстраивайся».

Как не расстраиваться, когда приехало 20 человек, а у меня дети болеют!

Зоя рассказала, что эти 20 человек свалились ей как снег на голову. Их никто не встретил, и деваться им было некуда. Оставить их на улице она, конечно, не могла и пустила в дом.

Черенковы и Родионовы жили тогда в гостинице и принять никого не могли. Да и вообще никакого интереса к ветеранам не проявили. Даже не помогли ничем, хотя приехали не чужие для них люди. Зоя за это на них сильно обиделась. Разругалась она и с Ловчевым и сказала мне, что он плохой человек.

Приезд ветеранов начался с приключения.

Валера Гладилин и Жора Ярцев потерялись на Восточном вокзале. Зоя с Ловчевым пошли их искать. И слава богу, что оба нашлись быстро, потому что сами они вряд ли смогли бы отыскать дорогу к нам домой. По-французски ни тот, ни другой, конечно, не говорили. Но гораздо хуже было то, что Жора и Глаша начали прямо в переходе метро продавать косынки, балалайки и водку, которую привезли с собой. Во всяком случае, так Зое рассказали спартаковские ветераны.