Год черной собаки - Игорь Подколзин

- А ведь я пророчил вам, Фрэнк. Помните, Миша, в баре? Я предвидел этим кончится.

- Чего же плохого? - вступился Мартин. - Давно пора остепениться.

- Ну а если серьезно, чем займетесь вы, Фрэнк? - Профессор склонил голову набок.

- Мы возродим частное детективное бюро "Гуппи". Почетным членом его изберем вас. Мартину это дело знакомо. Эдерс займется судебной медициной. Мисс Шервуд, вернее миссис Грег, станет нашей секретаршей, а Мишель все обнаучит.

- Увольте меня от ваших хлопот с уголовниками. Если пожелаете, дай денег без всяких процентов, а то я без отдачи. У меня их, правда, не так много, но и потребности невелики. Мне и собакам хватает, - отмахнулся Эдвин.

- Спасибо, профессор. Деньги мы достанем. Я счастлив, что жизнь наконец-то столкнула меня с прекрасными людьми, подобно мне слегка ненормальными.

Эдвин удивленно воззрился на него и уже хотел что-то спросить, но Грег опередил:

- Вы, наш уважаемый ученый, тоже не в себе.

- Это на каком же основании?

- У нас укоренилось мнение: полноценный человек вряд ли бы предложил деньги без процентов, а то и без возврата. По нашим, как вы изволите выражаться, сволочным меркам - вы не-нор-мальный, так мне заявлял и гангстер, для него это сомнения не вызывает, и некоторые наши общие друзья.

- Я сказал - малохольный, - буркнул Уваров. - Все у нас тут сикось-накось. Даже за то, что выкарабкиваешься с того света, приходится платить. Если бы я умер, врачи страшно огорчились, и не потому, что не спасли, а из-за потери дохода.

- Вам еще повезло, - вставил Мартин, - не ропщите.

- Конечно, - русский с признательностью взглянул на доктора, - к счастью, я попал в мастерские ручонки гуманисту и инженеру человеческого организма. Так сказать, маэстро...

- Да хватит вам, - засмущался Эдерс.

- Я не то имел в виду, - возразил негр.

- А что?

- Случись несчастье сейчас - ваш долг возрос бы на одну пятую. Вот, он показал журнал в суперобложке. На ней вокруг операционного стола под круглой бестеневой лампой толпились люди в зеленых халатах.

- Кого-то режут? - Грег выглянул из-за плеча профессора.

- Режут, - подтвердил негр. - В переносном смысле. Читаю:

"Стоимость медицинского обслуживания по сравнению с минувшим годом подскочила на 20 процентов. Например, операция на сердце с пребыванием в клинике в течение месяца составляет следующую сумму: в день за палату 190 долларов. Хирургу - 3500. Анестезия - 600. Донорская кровь за пол-литра - 85. Высокоэффективные средства ежедневно - 490. Амортизация операционной - 2790. Лекарства - 1190. Рентген - 720. Специальное оборудование - 2760. Лабораторные исследования - 1410. Итого за четыре недели 33455 долларов, или более 1000 в сутки". Каково?

- Но может быть, это какая-то уникальная, из ряда вон выходящая операция? Там не написано? - поинтересовался Грег.

- Написано, - подтвердил Мартин. - Обычная операция средней сложности.

- Уникальная! - встрепенулся Уваров. - Да таких сотни и тысячи. А если у человека нет денег?

- На нет и суда нет. - Эдерс махнул рукой.

- Вот видите, - русский ткнул пальцем в журнал, - а мне известно совершенно противоположное. Событие врезалось в память и останется там до конца дней. Оно буквально выбило моих спутников по туристскому вояжу из колеи.

- Что же это было? - спросил профессор. - Опять медицинские выкрутасы? А может быть, аналогичное сверхцинизму гитлеровцев, которые присылали семье казненного счет за израсходованные патроны?

- Не-ет! - Уваров замотал головой.

- Так поведайте нам! - Эдерс округлил глаза. - Не интригуйте!

- Во время поездки в СССР мы навестили Вильнюс, в Литве. И там на хуторе произошел несчастный случай с трехлетней девочкой - сенокосилкой отхватило обе ножонки. В медпункте оказали первую помощь и отправили ребенка вместе с отрезанными ступнями в город Радвилишкас. Дежурный врач тотчас связался с командующим ВВС Прибалтики, а тот с Латвией и Москвой. В борьбу за жизнь малышки включились сотни людей разных рангов и наций трех союзных республик. Был выделен огромный лайнер Ту-134 для единственной крохотной пассажирки. Ее доставили в Москву, где хирурги провели девятичасовую операцию, сохранив девочке не только жизнь, но и избавив от инвалидности. Ей так искусно прирастили ножонки, что спустя некоторое время она уже зашевелила пальчонками. Вот как там относятся к людям. Слова "чужих детей не бывает" - не декларация.

- Интересно, а чья она дочка? - спросил Грег. - За какие заслуги папы с мамой ей столь высокие почести и затраты? Это, пожалуй, обошлось в кругленькую сумму, не меньшую, о которой упоминал Мартин.

- Родители ее обыкновенные сельские труженики, по-ихнему - колхозники. И все мероприятия не стоили им ни копейки, расходы в таком случае берет на себя государство.

- Слушая нашего русского друга, - задумчиво произнес профессор, - я словно сам проделал весь путь с раненым ребенком, очень образно представил события той ночи. Этим добрым людям я бы с величайшим почтением поклонился. Сообщение Уварова меня потрясло и, скажу откровенно, вселило надежду; есть еще на свете земля, где честных и благородных не придется вносить в Красную книгу.

За столом зашумели, рассказ произвел сильное впечатление.

Раздался голос Мартина:

- А если бы у них была установка по регенерации? Представляете?

Грег постучал вилкой, подождал, когда друзья успокоятся, и произнес:

- Меня Миша тоже взволновал, но давайте вернемся к своим делам. Дискуссию о гуманизме, доброте и справедливости мы, разумеется, как-нибудь продолжим. Однако замечу - мне, например, в этом вопросе все ясно, а насущных проблем хоть отбавляй. Сегодня до ужина следует закончить дела и достойно проводить профессора - он уезжает.

- Опять банкет? - уфыркнул доктор и сделал постное лицо.

- Какой там банкет, - Грег тепло взглянул на Эдвина. - Посидим в своей компании, поговорим. Кто ведает, встретимся ли снова. И еще, дорогой наш профессор, вы никогда не рассказывали о себе. Я как-то сразу принял вас за давнего знакомого, почти родственника. А ваше житье-бытье, мне кажется, весьма поучительно.

- Ну, положим, вы меня приняли не сразу. - Эдвин заговорщицки подмигнул. - Забыли, как затряслись поджилки при нашем знакомстве?

- Не забыл, но разбирает любопытство. Желательно бы узнать - думаю, выражу общее мнение - о вашей, надеюсь, интересной, жизни.

- Хотите удостовериться, не беглый ли я каторжник-правдолюбец. Жан Вальжан из "Отверженных" Гюго или что-то наподобие графа Монте-Кристо Дюма?

- Если и так, обещаем простить за давностью лет.

- Разочарую вас - никаких прегрешений нет, во всяком случае крупных, вздохнул профессор. - Да и вряд ли мое жизнеописание вас чем-то обогатит, хотя я бы не сказал, что оно ординарно, скорее напротив.