Школа гейш - Алина Лис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А то! Все мои ночи будут твоими, Мия-чан. И это после двух месяцев воистину монашеского воздержания! – Дайхиро покачал головой, словно сам изумлялся жертве, которую готов был принести во имя дружбы. – Главное, вели, чтобы в следующий раз приготовили побольше саке. Где это видано – угощать гостя всего одним кувшином?
– Погоди! У тебя же нет денег!
Она вскочила. Жаль, что сейчас день и придется выкапывать монету на глазах у всего чайного домика. Но допустить, чтобы Дайхиро воровал деньги ради встречи с ней, Мия не могла.
– Пфф! Спрячь свое золото, женщина! – возопил оборотень, в возмущении потрясая шляпой, которую крутил в руках и уже собирался надеть. – Тануки денег не берут!
И прежде чем Мия успела остановить его или сделать хоть что-то, выскочил за порог.
Джин открыл глаза и понял, что безнадежно проспал.
Это было странно. Шесть лет в монастыре навсегда вбили в него привычку подниматься на рассвете для утренней медитации и последующей тренировки. Сейчас же вовсю светило солнце, намекая, что время идет к полудню. Во дворе постоялого двора ржали лошади, и что-то оживленно обсуждали воины из охраны императорского свадебного кортежа.
Почему никто не разбудил его? Капитан стражи заслужил выволочку – сколько можно повторять, что Джин не Сунан и не Мин. Будить его по делу не только можно, но и нужно.
И вот теперь потеряно полдня пути, не меньше. Пока запрягут лошадей, пока соберут всех придворных…
Джин вскочил и начал одеваться, радуясь, что навязанный отцом личный слуга куда-то запропастился. После жизни в монастыре старший принц Аль Самхан так и не сумел привыкнуть к некоторым традициям императорской фамилии. Например, одеваться с помощью посторонних людей, когда сам ты молод, подвижен и дееспособен.
Ладно бы доспехи, но обычный дорожный наряд…
Как же долго все это тянется! Организация посольства и свадебного кортежа, сборы, продвижение по стране к ближайшему портовому городу. В одиночку Джин достиг бы его за два-три дня. Но приходилось равняться на скорость движения самой медленной повозки в кортеже.
А потом будет плавание по морю. Три недели при самом лучшем раскладе и попутном ветре. И до полутора месяцев, если случится шторм.
Хорошо еще, что Мия в безопасности. Но плохо, что нельзя получить вестей о ней. Остатки агентурной сети состояли из людей в большинстве своем некомпетентных или подозрительных. А единственный достойный доверия лазутчик, который остался жив и на свободе, был очень слабеньким магом. Его сил просто не хватало, чтобы создать духа-сикигами и отправить на такое расстояние.
Ладно, Куросу умен и предан. Он сумеет выкупить Мию и защитит ее.
А капитан все-таки заслуживает выволочки. Он должен раз и навсегда уяснить, что в этом путешествии важен не комфорт, а скорость. И если давно прокричали третьи петухи, а принц все еще спит, значит, самое время пойти и разбудить его.
Что ему снилось? Ведь снилось же точно что-то хорошее. В памяти мелькнул горячий источник и прелестная обнаженная девушка в его объятиях, волна наслаждения, полный восторга и благодарности взгляд…
Он задумался, пытаясь уловить ускользающие обрывки сна, но те истончались и растаяли, как тает кисея тумана под солнечными лучами.
Глава 10
Издержки работы
Стоило Мие войти в купальню, как разговоры смолкли, словно маг набросил купол безмолвия. Находившиеся в помещении гейши повернулись, разглядывая ее, словно диковинного зверька. Под этими изучающими и неприязненными взглядами девушка поежилась и даже чуть отступила.
И наткнулась спиной на какую-то женщину.
– Проходи давай! Чего встала, – буркнула плотно сбитая широкобедрая гейша в возрасте, опасно приближающемся к роковому рубежу, после которого работницы чайного домика теряют привлекательность для мужчин.
Свои слова женщина подтвердила энергичным толчком в спину. Чтобы не упасть, Мие пришлось пробежать несколько шагов.
Она остановилась почти в центре купальни. Стукнула дверь за спиной, отсекая окружающий мир, и это послужило для гейш сигналом.
– Ну на-а-адо же, кто к нам пожаловал, – лилейным голосочком начала Асука. – Принцесска.
– Это от нее, что ли, наши мужчины с ума сходят? – процедила сидевшая рядом с Асукой красотка. – И что только нашли? Немочь бледная.
Словно утверждая правоту своих слов, она выпятила вперед пышный бюст с крупными темно-кофейными сосками.
– Самураи для нее нехороши, какая цаца!
– Ей сёгуна подавай.
– Императора самханского.
Слова летели справа, слева. Презрительные, уничижающие, полные злости и желания оскорбить, уязвить. За ними стояла жгучая обида. Каждая гейша словно спрашивала в возмущении: «Почему ее, эту худосочную малолетку, раз за разом выбирают клиенты? Почему не меня?»
Мия куталась в полотенце и озиралась, не зная, куда деться от неприязненных взглядов и похожих на плевки высказываний. Без одежды, на чужой территории, в окружении незнакомых взрослых женщин она чувствовала себя особенно слабой и уязвимой.
– Фу, что это у тебя? – Одна из гейш встала, чтобы дернуть подаренный сумасшедшим клиентом амулет на бронзовой цепочке, и Мия пожалела, что не сняла его перед купанием, как собиралась. – Какая гадость!
– Защитный камушек, – хихикнул кто-то. – Такие крестьяне носят от сглаза.
– Вот ведь деревенщина неумытая!
– Дай поглядеть!
– Н-не надо… – Она отступила, закрывая камушек рукой, и это послужило для недоброжелательниц сигналом. Сидевшие на полу у бочек с горячей водой женщины вскочили.
Мия попыталась прошмыгнуть к выходу, но стоявшая на пути к свободе гейша успела ее перехватить. Девушка вскрикнула и забилась, как пойманная в силки птичка, в мощных руках.
После короткой, изначально обреченной борьбы работницы чайного домика повалили жертву на пол. Одна сидела на ней сверху, две держали за руки, а еще одна тянула за волосы, вынуждая поднять голову.
Сверху склонилась Асука.
– Красавица, значит? – Улыбка на ее лице превратилась в оскал. – Сейчас мы тебя еще краше сделаем.
На Асуке, как и на всех прочих женщинах в купальне, было только полотенце, небрежно повязанное на бедрах. Мия так и не поняла, откуда гейша извлекла нож.
А потом это стало неважным. Все на свете стало неважным, кроме лезвия, которое стремительно приближалось к ее лицу.
– Говорят, шрамы украшают, – хихикнула Асука.
– Ты с ума сошла? Что вы делаете?!
Взгляд девушки в панике метался меж женщин, но ни на одном лице Мия не видела и тени сочувствия. Злорадство, равнодушие, предвкушение.
И ослепительная, обжигающая ненависть в глазах Асуки.
Пресветлая Аматэрасу, что Мия ей сделала? Что она всем им сделала? За что эти женщины так ненавидят ее?
«За Куросу Ёшимитсу и Акио Такухати», – пришло леденящее душу понимание. За то, что два самурая готовы были выкупить ее, не считая денег, а она отказалась.
Значит, получается, что Асука солгала тогда…
Луч солнца из оконца под потолком блеснул на лезвии – красиво и страшно. Мия закричала и рванулась в бесполезной попытке избежать встречи со сталью…
По телу словно прокатилась опаляющая волна. Прокатилась и выплеснулась наружу, разметав обидчиц по углам. Асуке и тем, кто держал Мию, особенно досталось. Их приложило – кого об стенку, кого о бочку с горячей водой. Со всех сторон слышались всхлипы, стоны и жалобы.
Мия встала, озираясь. Подобрала слетевшее в пылу борьбы полотенце и снова завернулась в него. Потом подумала и подобрала нож. При мысли о том, чтобы порезать кого-то, делалось дурно, однако становиться безответной жертвой она тоже не собиралась.
Но никто не спешил на нее нападать. Гейши охали, потирали ушибленные бока и колени и опасливо косились на девушку. У стены, с ужасом глядя на неестественно вывернутую кисть руки, подвывала Асука. Купальня походила на поле боя, всюду поверженные тела, и Мия застыла единственным победителем с ножом в побелевших пальцах.
В этот момент дверь отъехала в сторону, и через порог лег косой прямоугольник солнечного света.
– Чем вы тут занимаетесь, деточки? – очень холодно спросила госпожа Хасу.
Мия, набычившись, сидела в углу. Отобранный у Асуки нож лежал рядом, девушка сумела выпустить его из рук, но расстаться с оружием совсем так и не решилась.
Благо вернуть нож никто не требовал.
Со слов Асуки, которые подтвердили все остальные гейши, получалось, что Мия сошла с ума. Зачем-то притащила в купальню нож, вынула его и угрожала прочим работницам. Жалобно всхлипывающая зачинщица продемонстрировала стремительно распухающее колено, кровоподтек на плече и сломанное запястье – неведомая сила, защитившая Мию от опасности, особенно сурово обошлась с Асукой. На фоне ее травм синяки остальных участниц драки казались сущей мелочью.
Губы «матушки» скривились:
– Значит, она тебя избила? Так, деточка?
