Темная тайна инкуба (СИ) - Гэлбрэйт Серина

Пришёл Олли.

Закрыл за собой дверь, поздоровался, помялся в нерешительности, то ли с мыслями собираясь, то ли проверяя моё настроение — а ну как проклянёт его злая ведьма, едва он слово проронит. Помедлив, справился о моём самочувствии и рассыпался в неловких, сбивчивых извинениях за себя, всех Стражей и цитадель. Никто из Стражей не желал подвергать опасности ни меня, ни Вита, всё произошедшее есть досадная случайность и результат общей стражеской халатности, и им очень, очень жаль, что оно так сложилось. Он, Олли, всецело осознаёт свою вину, принимает её и вместе со старшими коллегами берёт на себя ответственность за историю с Хильбертом и его дочуркой. Всем коллективом, включая Реджинальда, который вообще ни сном ни духом о творящемся в цитадели, они приносят мне свои искренние, глубочайшие извинения и даже готовы возместить мне как пострадавшей стороне моральный ущерб.

— Компенсацию, что ли, выплатите? — подозрительно уточнил Вит.

— Да.

— Всем коллективом скидываться будете?

— Да…

— В денежном эквиваленте? А, нет, лучше давайте в золоте и бриллиантах, они по обеим сторонам в высокой цене, не чета этим вашим ассигнациям по переменчивому курсу.

— Если пожелаете, — пролепетал несчастный донельзя Олли.

— А сумму компенсации мы называем? — не унимался фамильяр.

— Постой, Олли, — вмешалась я. — Какие извинения, какое возмещение ущерба?

— Бастиан сказал, что вам надо как можно скорее покинуть…

— Бастиан сказал? — повторила я тоном, не предвещающим ничего хорошего, и Олли втянул шею в плечи. А Бастиан не только сказал, но и отправил ко мне с благой вестью Олли, зная, что на него я из-за таких новостей не накинусь и спорить не буду. Какой резон спорить с человеком подневольным, ни на что не влияющим? — А Эйден где?

— Занят…

— Чем? Допросами?

— Вроде того…

— А наша с ним связь?

— Ка… какая связь? — сбледнул юный Страж.

— Сам знаешь какая, — выдала я с непроницаемым лицом. — Эйден намерен… как-то её прокомментировать?

— Не знаю. Послушай, Инарин, — взмолился Олли. — Бастиан сказал, что нам надо в кратчайшие сроки принести тебе извинения, предоставить компенсацию в сумме, которая тебя удовлетворит, и отправить тебя на Светлую сторону.

— Поправь, если я неправильно тебя поняла. Вы мне заплатите, а после вышвырнете из цитадели и с Тёмной стороны?

Олли смущённо потупился.

Значит, правильно.

— А Эйден?

— Бас… — Олли запнулся, залился краской, но произнёс-таки чужую мысль вслух: — Вам лучше держаться друг от друга подальше, как и прежде.

— Эйден тоже так считает?

Неуверенное пожатие плеч.

Ясно.

— Ладно, — я отвернулась к окну. — Иди, Олли. Я… утром назову сумму. И как только её получу, тотчас оставлю вашу замечательную цитадель в покое.

— Надеюсь, задержек с выплатой не возникнет, — многозначительно добавил Вит.

Понурившись, Олли вышел.

Как только за парнем закрылась дверь, фамильяр устремил на меня пристальный, проницательный взгляд.

— Как же так, Инушка? Покорно всё примешь как должное, смиришься и уйдёшь?

— А ты собрался от компенсации отказаться?

— А кто говорит об отказе от компенсации?

— Ты.

— Инка, ты со мной-то в дурочку не играй, — Вит поднялся, поставил передние лапы на подлокотник кресла, пытаясь рассмотреть выражение моего лица. — Знаю я, что у тебя на сердце…

— А что у меня на сердце? — я повернулась к фамильяру с видом самым невозмутимым, независимым, какой только смогла натянуть на себя. — Конфликт разрешился к всеобщему удовлетворению… не без жертв, но всё же никто не пострадал непоправимо… цитадель не рухнула, мир не содрогнулся, а в городе, поди, вовсе не заметили нависшей над ними угрозы. Да, мало приятного оказаться в эпицентре игр бывшего Стража с тьмой и собственными коллегами… и ещё неприятнее осознавать, что занесло в них сугубо по моей глупости… той самой, восьмилетней давности. И совсем нехорошо подвергать себя и тебя опасности… выгнала бы Колина взашей сразу, как ты советовал, и дело с концом. Однако всё завершилось благополучно, и отделались мы малой кровью… могло быть и хуже.

— А златокудрый твой? — не сдавался Вит.

— Он не мой, — отрезала я.

— Ну выходит, как раз таки твой.

— Вит, мы с Эйденом знакомы буквально без году неделю. Не считая одной-единственной давней ночи, которую мы оба и без усилий Раданы помним-то с трудом, между нами нет ровным счётом ни-че-го. Что до связи… да кто её видел, связь эту? — не удержавшись, я всплеснула руками. И голос как-то нехорошо дрогнул, и говорить стала громче. — Кроме суккубы-полукровки, её никто не замечал на протяжении восьми лет. Не год, не два, а восемь, Витенька, лет! Даже ты не упомянул о ней ни разу! Может, связи нет уже давно, а может, вовсе не было. Радана столько наврала, столько лжи с правдой смешала, что истина туда как во тьму вечную канула.

— Раз нету связи никакой, то чегой это кудрявый твой от тебя прячется? — фыркнул фамильяр невозмутимо. — И, к слову, духи далеко не все связи-привязки видят.

— Не хочет меня больше видеть, вот и делегировал полномочия Бастиану, а тот на Олли всё свалил. Решили по-быстрому дельце замять и от ведьмы поскорее откупиться, пока вести о стражеском недосмотре в мир не просочились, чего тут непонятного. Репутацию блюсти надо, одно пятнышко попадёт и всё, на несколько поколений вперёд не отмоются. Поэтому возьмём сколько дадут и уйдём. И так чересчур тут задержались.

— Инушка-а…

— Витька, я всё сказала, — оборвала я возражения фамильяра и отошла к окну.

Клиента у меня теперь нет, ничьих интересов я не представляю, в смутном желании мчаться сломя голову по надуманному поводу на Тёмную сторону разобрались, а что делать с Хильбертом и компанией, Стражи и без меня решат. Оставаться в цитадели резона и впрямь больше не было.

Проснулась я рано. Долго лежала, отстранённо глядя на тонущую в предрассветных серых сумерках обстановку. Свернувшийся клубочком кот безмятежно спал в кресле перед камином — вот чудо чудное, и без мягонькой кушетки обошёлся, — и потому никто не мешал мне предаваться невесёлым размышлениям.

Если отбросить смутную полудетскую обиду, разливавшуюся едкой горечью глубоко внутри, то Эйдена я понимала прекрасно. За непродолжительное, но весьма продуктивное время нашего с ним общения он ясно дал понять, что не заинтересован во мне ни как в случайной любовнице, ни как в паре, ни даже как в возлюбленной, чувства к коей нахлынули внезапно. Мы могли бы переспать в любой момент, и никто бы нам не препятствовал, ни другие Стражи, ни Вит. Возможностей хватало с избытком и стоило признать, хотя бы себе самой, что я была бы совершенно не против. Мы могли бы с лёгкостью погрузиться в скоротечный роман без обещаний, и никто бы нас не осудил — связь дело такое. Мы могли бы… да много чего могли, теперь, когда всё позади, ситуации недавнего прошлого виделись несколько иначе. А что едва знакомы — так разве ж то преграда? Познакомились бы в процессе. Вон, когда-то в «Полнолуние» нас не смутило, что знали мы друг друга пару часов от силы.

Но тогда мы были моложе.

Безрассуднее.

И — немаловажный нюанс нашего знакомства — менее трезвы, чем следовало.

Нынче же мы оба старше, за нашими плечами восемь ровной, спокойной жизни, в которой отсутствие партнёра, по связи или любого другого, ни капли не тревожило. И я не уверена, что столь сильно жажду всё изменить ради мужчины.

Эйден, очевидно, тоже не имел намерений перекраивать жизнь ради женщины.

Трудно его за это винить.

Когда лучи поднявшегося из-за горизонта солнца добрались до сада в кольце стен, я тихонько вылезла из-под одеяла, накинула халат и на цыпочках, дабы не разбудить Вита, прокралась на террасу. Прикрыла за собой стеклянную дверь, подошла к балюстраде и услышала плеск воды в бассейне.

Надо же… плавает себе как ни в чём не бывало. Интересно, а тут другого бассейна нет? Не может ведь быть, чтобы единственный на всю цитадель бассейн был исключительно при покоях Олли.