Байки под хмельком - Сергей Романов

Одни делали зарок словесный. Другие составляли письменные обязательства и подписывались целыми деревнями, селеньями, волостями. Третьи ехали в церковь, чтобы перед иконой "закодироваться"...

Дело в том, что при "кодировке" наши предки прибегали не к "эспералям", не к "торпедам", а к помощи священнослужителей, которые даже при храмах организовывали кружки трезвости. Прихожане целовали икону Св. Сергия и давали перед ней зарок не пить в течение какого-то определенного времени.

Но не каждый храм или церковь могли отвадить от зеленого змия. Таких были единицы.

В прошлом веке по многим губерниям ходила весть о том, что бросить пить можно только побывав в церкви Покрова Пресвятой Богородицы с приделом Св. Сергия Радонежского, что находилась в 28 верстах от Москвы в селе Нахабино. По 30 тысяч человек в год посещали эту церковь, стремясь избавиться от пагубной привычки.

Надо сказать, что дорога к "чудодейственному" храму помогла извлекать прибыль и городским властям, которые организовали доходную конную пассажирскую перевозку, и местным сметливым крестьянам, которые за приличиную плату предоставляли ходокам ночлег, и мелким купцам и торговцам, которые вдоль всего пути расставили винные лавочки и трактиры и по первому требованию обеспечивали идущих на исцеление водкой.

А ходоки-пьяницы до "кодировки" не отказывались от чарки. Еще в Москве, садясь в повозку, пропившаяся публика тут же доставала или покупала бутыль с проклятой и с возгласом "По последней!" отправлялась к церкви на лечение.

Поездка "туда" сопровождалась весельем, шутками, песнями. Пьянчужки побогаче на тройках выкрикивали насмешки и оскорбления в сторону крестьян, которые пешим ходом двигались к церкви. Впрочем, и "пешеходы" не оставались в долгу - под гармошку и выпивку звучали частушки с остротами.

В Тушине делался последний привал. И здесь, за столиками многочисленных трактиров, встречалось две категории крестьян: одни пили и веселились, другие напускали вид серьезности и солидности. Первые шли "туда", вторые "оттуда". Причем, "исцелившиеся", отодвигая от себя стопки и шкалики, рассказывали жуткие истории. Если после зарока человек выпивает, то его тут же настигает кара Господня: то он ни с того ни с сего падает с большой высоты, то его на глазах у всех разрывает пополам. Такие истории, рассказанные в трактире, слабых духом возвращали обратно домой, а решительных укрепляли в стремлении на следующее же утро покончить с пьянством.

Всю ночь перед зароком любители выпивки бегали по Тушинским трактирам и шинкам. Местные крестьяне имели на этом приличный доход, ведь водка, которая лилась с тостом "По последней!" продавалась с восьмикратной накруткой.

Утром же, опухшие и трясущиеся с похмелья люди в рваной одежде и обуви, а некоторые и вовсе полунагие, помывшись в речке Нахабинке, плелись тяжко вздыхая к церкви, стоявшей на самой горе.

Выходил отец Сергий, оглядывал взглядом толпу из 100 - 150 косматых и опухших людей со свежими синяками и ссадинами, и после молитвы строго просил остаться тех, кто решил окончательно или на какое-то время завязать и дать зарок. Правда, для торжества церемонии и пользы дела он выгонял назад в Тушино ещё с пяток полупьяных или не проспавшихся.

Затем отец говорил о бедах и несчастьях, которые приносит пьянство. От таких рассказов и живописаний многие плакали и рыдали. Но отец всегда заканчивал с оптимизмом: "Бог поможет и укрепит вас". Желающие исцелиться произносили клятву и целовали икону Св. Сергия Радонежского.

Из церкви выходили настроенные на новую, трезвую жизнь. Шли в село под горой, где в кабаках и трактирах веселилась и принимала по последней новая партия решивших покончить с пьянством. Долго в Подмосковье существовал святой храм на горе и пьяный ад у её подножия. Слава о церкви в Нахабине и о творившихся там "чудесах" гуляла по всей России.

Но не только священники проповедовали трезвый образ жизни среди простонародья. Жил в Петербурге один барин, который уж очень не любил выпивох. Прислуга у него получала приличное жалованье и жила по контрактам, где были пункты, по которым за неумеренное питье водки было вменено телесное наказание.

Так, в контракты камердинера и кучера, которых он взял к себе на службу, были включены пункты, по которым им позволялось напиваться только раз в месяц в определенный день. Если же кто-либо из них "принимал на грудь" не по графику, то виновнику, помимо денежного штрафа, полагалось довольно суровое телесное наказание на конюшне. Камердинер этого барина редко преследовался за пьянство, но кучер частенько нарушал соглашение, и, соответственно, получал по заслугам, как и было оговорено в контракте. Помещик собственноручно наказывал выпивоху плетью, после чего кучер отправлялся под арест - в специальную комнату, которая закрывалась на большой замок. Но и это была ещё не вся процедура наказания и излечения от пьяной дури. Чтобы раз и навсегда отвратить кучера от выпивки, барин преподносил ему чарку водки, которая настаивалась на тухлых раках. Над своеобразным лечением надзирал домашний врач причудника-барина. Впрочем, после "лечения" кучер через некоторое время вновь надирался...

Октябрьская революция освободила трудящихся от всяких старорежимных предрассудков и обществ трезвости в том числе. О здоровом образе жизни большевики вспомнили только в мае 1985 года. Изначально социалистические общества трезвости задумывались как добровольные организации, пропагандирующие здоровый образ жизни. В каждом районе города, на каждом предприятии заседали комиссии трезвости. Организовывали лечение людей, попавших в алкогольную зависимость. Устраивались учебные семинары по переподготовке наркологов. Днем активисты общества читали трудящимся лекции о вреде алкогля, а вечером вместе с участковыми милиционерами конфисковывали у тех же трудящихся самогонные аппараты. Никто тогда не мог себе представить, что пройдет всего несколько лет и могущественная организация с боевым девизом "Трезвость - норма жизни" снова уйдет в небытие.

По легенде, концом эры трезвости стало выступление тогдашнего председателя Совета Министров Николая Рыжкова. В 1988 году он заметил, что, дескать, устали массы стоять в очереди за водкой. Одного начальственного слова хватило, чтобы страна стала возвращаться к привычному образу жизни. Общества трезвости вместе с членскими взносами снова утонули в водочном море.

И пить нынче мы стали по-другому. Более уединенно и буднично. Уже нет такого массового безумия, когда в загул уходили целые рабочие смены. Помнится, в дни зарплаты в автобусы, следующие от АЗЛК, лучше было не садиться - народ гулял, что называется, "в кровь".

Говорят, что в Госдуме начата разработка федерального закона "Об основах алкогольной политики в РФ". Суть подобной законодательной инициативы - у государства должна быть четкая алкогольная политика. Этими процессами необходимо управлять и необходимо их контролировать. И хотя каждый выбирает для себя сам: пить ему или не пить, - государство должно проявить заботу о генофонде нации.

ИСЦЕЛЕНИЕ

Одна бедная женщина совсем замучилась со своим мужем пьяницей. И торпеду ему ставила, и кодировала, и эспераль вшивала, и в общество анонимных алкоголиков записывала - ничего не помогало: как жрал ханку, так и жрет. Совсем отчаялась и стала о разводе подумывать. Но тут попалось рекламное объявление в газете. Неизвестная целительница предлагала свои услуги по лечению от алкогольной зависимости.

Решив сделать последний шаг, она набрала номер заветного телефона, рассказала о своем горе невидимой целительнице и уже через пару часов колдунья стояла на пороге их квартиры.

- Пьет говорите?

- Пьет, образина! - подтвердила супруга.

- И сегодня уже пил?

- С утра пока ни грамма во рту не было. Вас ждет - сам исцелиться желает.

- Через пару часов забудет как её, окаянную, в стакан наливать.

Целительница разделась, открыла свою сумку доверху загруженную обыкновенной землей и принялась посыпать ею пол в комнатах, что-то нашептывая себе под нос.

- Так, - сказала она, закончив процедуру по рассыпу земли, Отворотную почву не выметайте в течении трех дней. А теперь пусть все домочадцы вместе с больным соберутся в одной комнате. Большая семья-то?

- Четверо. - ответила женщина, - Я, свекровь, дочка и этот... пьянчужка.

Целительница попросила занять в большой комнате кресла, зажгла свечу и установила её на просыпанную на полу землю.

- Всем смотреть на целительное пламя, - приказала она.

Заклинания целительницы чем-то походили на команды врача Кашпировского, который когда-то с экрана усыплял телезрителей, заставлял их раскачивать ногами и руками. И, через десять минут, вся семья, действительно, впала в сонный транс.

Когда сеанс закончился и все проснулись - колдуньи в квартире уже не было. В ящичке серванта не оказалось и денег, в шкатулке - золота. Даже сережки из ушей дочери куда-то испарились.