Кракен - Чайна Мьевиль

Дейн и Билли улыбнулись.

Вати призвал галку, та явилась из неба, влетела в окно кухни, обронила на разделочный стол листок бумаги, прощебетала что-то, обращаясь к Вати, — и была такова. Это был составленный Дейном список телепортаторов, много раз сложенный, исцарапанный птичьими когтями, исписанный разными корявыми почерками, красной, синей и черной пастой.

— Добыть информацию было нетрудно, — сказал Вати со своим вневременным акцентом. — Манты знают друг друга. Даже если мои профсоюзники не знакомы с ними через своих боссов, о людях с такими талантами им все известно.

— А почему вот эти вычеркнуты? — спросил Дейн. — Я думал, Фатима вполне могла переместить кракена.

— Тех, что вычеркнуты синим, нет в стране.

— Ясно. А как насчет этих?

— У них есть фамильяры, которые теперь бастуют. А собственные их магические умения так невелики, что они даже сыр в сэндвич не смогут вложить.

— Как это действует? — спросил Билли.

— Баш на баш, — объяснил Дейн. — Они служат тебе не только глазами и ушами, но и кое-чем еще. Вложи что-нибудь в свое животное или в некую, э-э…

— Магическую сущность…

— Вложи что-нибудь и на выходе получишь больше, — закончил Вати. Вот оно что: животные как усилители. — Мы считаем, перенести кракена могли четверо. Саймон Шоу, Ребекка Салмаг, Адвокат и Айкан Булевит.

— Двоих я знаю, — сказал Дейн. — Саймон отошел от дел. Айкан — пройдоха. Какие-нибудь трансляторы? Не переношу трансляцию.

— Да, но мы говорим не о тебе. А о твоем боге.

— О его телесной оболочке.

— Ну да. Значит, или кто-то из этой четверки, или мы имеем дело с чем-то, чего никогда прежде не видели, — сказал Вати. — А в Лондоне остаться втайне не так-то просто.

— Кто бы он ни был, особых затруднений с этим он, кажется, не испытывает, — заметил Билли.

— Есть такое, — согласился Вати. — Держи что-нибудь у себя в кармане, чтобы я мог туда проникнуть. Так я быстрее до тебя доберусь.

— Куколка «Братц» подойдет? — поинтересовался Дейн.

— Бывал и кое в чем похуже. Но вот другая проблема. Способность вынести кракена — это понятно, но вопрос еще и в том, как обойти защиту. Любой из списка мог бы его перенести, но никто из них не боец. Никто из них не миновал бы филакса.

— Ангела, — пояснил Дейн. — Ангела памяти. Ничего, брат, ничего, — добавил он, увидев вытянувшееся лицо Билли. — Мы все мало об этом знаем. Это не наша лига. Когда кракена забрали, этот ангел крепко лопухнулся. Я должен был быть немного в курсе, раз работал в Центре.

Охранник из числа верующих: это могло рассматриваться, и рассматривалось кое-кем как неуважение. Ведь архитевтис и без того уже был под наблюдением, под защитой, наряду с другими экспонатами.

— Какой ангел?

— Мнемофилакс — это ангел памяти. В каждом дворце памяти имеется один мнемофилакс. Но этого провели.

— Провели?

— Думаешь, память не станет отращивать шипы для защиты? Ангелы и есть шипы.

Оборонительные приспособления памяти, сущностью которых можно пренебречь: главное — что они присутствуют и готовы к драке.

— Ангел не унимается, — сказал Вати. — В промежуточном пространстве такие вещи улавливаешь — он разъярен. Злится на себя, что не справился.

— Точно, не справился, — поддакнул Дейн.

Тот, кто не справился, был ангелом из старой клики, появившейся благодаря музейной лихорадке. Каждый лондонский музей формировал из своего материала собственного ангела, духа своих воспоминаний, мнемофилакса. Они были не существами в точном смысле этого слова, но производными функциями, которые считали себя существами. В городе, где сила любого предмета обусловливалась его метафорическим потенциалом, вниманием, что вливали в его материальную оболочку, музеи становились богатым полем деятельности для воров с магическими умениями. Но этот потенциал экспонатов порождал и их стражей. После каждой попытки кражи возникали слухи о том, что именно ей помешало. Потрепанные, но живые воры-неудачники рассказывали разные истории.

В Музее детства имелись три игрушки — обруч, юла и сломанная консоль от видеоигры, — которые надвигались на незваных гостей с пугающей заторможенностью, как в замедленной съемке. Под шум ткани, подобный шелесту крыльев, Музей Виктории и Альберта патрулировало что-то вроде элегантно-хищного лица из складок холста. В Лондонском музее швейных машин безопасность обеспечивал ужасающий ангел, созданный из спутанных мотков ниток, катушек и мельтешащих игл. А в Музее естествознания за существами в банках, изображающими процесс эволюции, присматривало нечто, описываемое как стекло и жидкость, но к этому не сводимое.

— Стекло? — спросил Билли. — По-моему, я… Клянусь, я его слышал!

— Возможно, — сказал Дейн. — Если ангел того захотел.

Но спрута унесли, ангел потерпел поражение. Никто не понимал, что это значит и какое взыскание положено за такой промах. Знатоки чувствовали, как изливается чужеродное сожаление, и предрекали приход чего-то ужасного. Они говорили, что непрощенные ангелы выходят из своих коридоров, сражаются за память против злобной определенности, ходящей по улицам как мертвец.

— Мы ищем не просто переносчика, — заявил Вати. — Мы ищем того, кто мог напасть на ангела памяти и одолеть его.

— А его одолели? — спросил Билли. — Ведь это я обнаружил того типа в бутыли.

Они с Дейном переглянулись.

— Нам нужно больше информации, — сказал Дейн.

— Пойдите к предсказателям, — предложил Вати. — К лондонмантам.

— Мы знаем, что они скажут. Ты же слышал запись. Тевтекс уже разговаривал с ними…

Дейн, однако, заколебался.

— Разве они нас не задержат? — спросил Билли.

— Они нейтральны, — объяснил Вати. — Не могут вмешиваться.

— Швейцарцы от магии? — сказал Билли.

— Они ничто, — сказал Дейн, но опять как-то неуверенно. — Они были первыми, так?

— Да, — подтвердил Вати.

— Похоже, они снова стали оракулами, — сказал Дейн. — Может быть.

— Но не опасно ли видеться с нами? — спросил Билли. — Мало ли кто об этом услышит…

— Ладно. Есть один способ заставить помалкивать о нас. — Дейн улыбнулся. — Если мы вообще с ними увидимся…

Поставил пенни, поставь и шиллинг. Как еще могли они так долго вести дела с лондонскими магическими силами? Воспользуйся услугами лондонмантов, и те вынуждены будут молчать, подобно врачам или католическим священникам.

Глава 33

Лондонцев насчитывается несколько миллионов, подавляющее большинство их ничего не ведает об иной топографии, о городе магических уловок и ересей. Но и у волшебников существует своя обыденная повседневность. Масштаб видимого города затмевает масштаб невидимого (как правило, невидимого), а необычайные события происходят не только в сокрытом городе.