По волчьему следу. Хроники чеченских войн - Николай Асташкин

Одна из причин была в том, что Ельцин никак не хотел сесть за стол переговоров с Дудаевым. Президент России действовал через второстепенных и третьестепенных людей, которые, как правило, обещали Борису Николаевичу переубедить Джохара и его команду, вернуть России не столько «заблудших», сколько «московское правление в Чечне». Егоров стал министром по делам национальностей, клятвенно заверив Ельцина, что он «закроет чеченскую проблему» даже после «шахрайских» провалов. Кто знает, случись прямой диалог, а не «испорченный телефон» между Ельциным и Дудаевым, глядишь, к чему-то и пришли бы.

Анализ довоенных позиций каждой из сторон показывает, что у обеих они были достаточно твердые, неуступчивые. Но давайте посмотрим, когда, в каких обстоятельствах происходили «уступки». Одна из сторон шла навстречу другой только в том случае, если она видела или убеждалась, что может, в случае неуступчивости, больше потерять, чем приобрести. Что мог потерять лично Дудаев и его команда? Самое главное, конечно, — свои жизни и жизни сограждан. Так что особого выбора у него не было. Подписание какой-либо «отступной» означало бы его политическую, да и физическую смерть. С одной стороны, свои же не простили бы ему «предательства», а с другой, Дудаев, по-видимому, полагался на достаточность потенциала сопротивления, у него была твердая уверенность в стойкости чеченцев в любых чрезвычайных ситуациях и наконец он, наверняка, надеялся на трезвый и объективный подход Москвы. В этом, пожалуй, и был самый роковой просчет чеченской стороны.

Итак, война случилась.

Многие были склонны искать вокруг нее некую причинноследственную связь, единый логический охват, неизбежность, даже спланированность всех событий от начала до конца. На мой взгляд, это глубокое заблуждение. Никаких постоянных целей и задач, объяснявших все и вся, естественно, не было. Каждый раз у российской стороны возникали новые тактические цели, ставились конкретные задачи, но единой логической увязки не существовало. Все мы стали свидетелями множества планов, этапов, обещаний, заверений, которые благополучно канули в Лету, так и не сбывшись. Была, правда, одна-единственная установка — покорить Чечню, но ее, увы, так и не удалось претворить в жизнь.

Итак, какие же расчеты и просчеты допустило российское руководство?

Первый просчет, по мнению аналитиков, был психологического характера. Судите сами. Накануне войны в Моздоке сосредоточилось огромное количество войск, готовых ринуться в бой. Над Чечней постоянно барражировали самолеты, совершая устрашающее бомбометание, — это и многое другое вкупе с ультиматумом Ельцина о немедленном сложении оружия должно было, видимо, «напугать» Дудаева и его окружение, сломить дух сопротивления и подготовить соответствующую почву и моральный климат для победоносного движения российских войск на путях восстановления «конституционного порядка». Но, как выяснилось, Чечню испугом не возьмешь. Военный вызов был принят, к нему в Грозном оказались готовы. В этом первый просчет российского руководства, но отступать Ельцину было поздно, военная машина уже закрутилась.

Чеченцы оказали отчаянное вооруженное сопротивление «агрессорам», и Российская армия понесла на начальном этапе военной кампании огромные потери. Правы оказались те, кто предостерегал официальный Кремль от силового подхода в чеченском вопросе. Оправдались прогнозы и тех, кто заявлял, что молниеносной победы добиться не удастся, так как армии будет противостоять вооруженный народ, а затяжная война чревата партизанским движением и диверсионными походами, что тоже не сулит России ничего хорошего.

Из предыдущих трех крупных военных кампаний, проведенных в прошлом Россией против Чечни, явствует, что горцы отступали или «замирялись» только в том случае, когда их численность становилась менее двухсот тысяч. Значит, чтобы добиться искомой молниеносной победы в нынешней войне, нужно было в темпе уничтожить порядка 70—80 процентов чеченского населения, что требует как минимум абсолютной закрытости региона и полного контроля над средствами массовой информации. С другой стороны, российская армия оказалась морально не готовой встретить вместо ожидаемого животного страха своих жертв, как это было повсеместно в других «горячих точках», твердый дух и мужество сопротивляющихся ополченцев.

Расчет на секретность хода операции, на тайну действий российских войск в Чечне тоже не оправдался. Информационная блокада была прорвана сначала в основном иностранными, а впоследствии и российскими журналистами. Неудавшаяся молниеносная война «одним полком за два часа» перешла в затяжное партизанское противостояние. Прошедший год принес нам следующий расклад: на одного убитого дудаевского боевика приходилось до 15-ти российских военнослужащих. Такая вот скорбная арифметика.

Следующий тактический расчет российского командования в Чечне строился на уверенности, что в случае силового устрашающего воздействия на гражданское население республики, оно восстанет и сметет Дудаева вместе с его боевиками. Не вышло. Те, кто потенциально способен был взяться за оружие, практически уже давно взялся. И соотношение здесь не в российскую пользу: 200 или даже 300 «чеченских милиционеров» с «тыловым прикрытием» в виде российских военнослужащих явно погоду не делали. Упования на старейшин, которые якобы могут воздействовать на боевиков, оказались абсолютно несостоятельны. Можно сколько угодно долго сотрясать эфир «согласительными достижениями практически во всех населенных пунктах Чечни», но это, в лучшем случае самообман. Еще Ермолов, обжегшийся на таком в прошлом веке, намекал на чеченскую «продажность и коварство», когда дело касалось каких-либо их договоренностей с русскими офицерами. Пока российские войска в Чечне, пока для чеченцев есть «внешний враг», до тех пор внутричеченская гражданская война невозможна.

И все-таки, откуда у того же Дудаева, Масхадова или Басаева брались большие деньги, на которые они закупали оружие, платили наемникам, содержали незаконные вооруженные формирования? В «архиве Тихомирова», о котором я упоминал выше, имеется любопытный документ, проливающий свет на эту тайну за семью печатями. Оказывается, любое промосковское временное правительство, которое составлялось, как правило, из наместников в Чечне — будь-то Хаджиев, Семенов, Автурханов, Лобов, Завгаев, Магомадов или любой другой — все они рано или поздно вступали в негласный сговор с дудаевской стороной. Как ни кощунственно звучат подобные обвинения, но за свою неприкосновенность они «отстегивали» сепаратистам их «долю» от «жирного российского пирога» в виде триллионов и триллионов «кровных», выделяемых Москвой под различными предлогами на «восстановление Чеченской Республики». При Хаджиеве, например, расклад был такой: 40 процентов — московским «спонсорам», 30 — боевикам и уже оставшиеся 30 — самим московским марионеткам. Утверждают, будто Завгаев пообещал дудаевцам поднять «их долю» до 40 процентов, что и явилось причиной поспешного ухода Хаджиева и его команды.

Непослушание исключается! У этой войны уже сложились свои законы. При проявлении малейшей строптивости —тут же организуется покушение «неизвестного происхождения».

Конечно, всех деталей и тонкостей не узнаешь, хотя Чечня и не Восток. Но, как бы там ни было, абсолютно ясно одно. Россия на свои же деньги продолжала кормить, поить, одевать и обувать всю Чечню: от оппозиционера до боевика, от тунеядца до настоящего бандита. Россия на свои же деньги поставляла оружие своему противнику. Россия на свои же деньги, отнятые у русского народа, убивала и хоронила русских ребят.

Так кому же вообще нужна была чеченская война? Как ни печально, но анализ событий, происходивших до и после вооруженного вторжения наших войск в Чеченскую Республику, показывает, что война требовалась ни кому-нибудь, а именно Ельцину. Зачем? Трудный вопрос, но все же объяснимый. Личностный характер Ельцина? Вполне допустимо, что хорошо известная его склонность в детстве и после к хулиганским и откровенно криминальным поступкам не исчезла в нем и в должности Президента России. Преступные беловежские соглашения 1991 года, беспрецедентный расстрел Белого дома в октябре 1993 года, обнищание народа в период «приватизации» и, наконец, война в Чечне 1994—1996-х годов — вот далеко не полный перечень уголовно наказуемых деяний и криминального становления режима Ельцина.

Следует помнить, что ни один народ никогда не начинал никакой войны. Все мировые конфликты инициированы личностями в силу различных причин или обстоятельств. Эти личности, задействованные в той или иной мере, с той или иной стороны, всегда виноваты. Причем все виновные лица далеко не всегда бывают известными или на виду. Очень часто ими являются второстепенные и незаметные люди из окружения «сильных мира сего», которых они обычно используют для осуществления своих сугубо корыстных целей. Поэтому и вину за развязывание первой чеченской кампании должны нести Борис Ельцин и те из его ближайшего окружения, кто был за силовое воздействие на Чечню, а не за мирные переговоры с Дудаевым.