Дочь Соляного Короля (ЛП) - Торнтон А. С.

— Мы сейчас такие живые, Эмель, — сказал Фироз и расплылся в дикой улыбке.

— Ты пьян, — я покачала головой и улыбнулась.

— Ты какая-то не такая, — он встал передо мной и склонился лицом к моему лицу.

Я почувствовала исходящий от него запах алкоголя.

Обойдя его, я продолжила идти.

— Как и ты. Уверена, что всё дело в вине.

Мы остановились посмотреть на украшения с юга. Браслеты были сделаны из точно таких же бус и каури, на которые я играла в карты. А массивные ожерелья были зеленого цвета, как две капли воды похожие на глаза той девушки.

— Как там твои друзья?

Он растеряно посмотрел на меня.

— Я не могу тебе сказать. Я не видел их с тех пор, как мы побывали там вместе с тобой. А что?

Уставившись на песок, я отошла от магазина.

— Вы все, кажется, очень близки.

— Мы друзья, но не настолько близкие. Не как мы с тобой.

Он толкнул меня плечом.

Что-то радостно зашевелилось у меня в животе.

— Правда?

Он засмеялся, но его лицо снова стало озадаченным.

— Я серьёзно. А что?

— Не знаю, — сказала я, всё ещё уставившись в пол. — Ты и Рашид говорили о том, чтобы уехать…

— Эмель, — он остановился передо мной и взял меня за плечи. — Если я когда-нибудь соберусь уехать, а ты все еще будешь здесь, я привяжу тебя к своей спине и заберу с собой. Ты мой лучший друг, и я никуда не уеду без тебя.

И хотя его слова были всего лишь воздухом, который тут же сдуло ветром, они подняли меня вверх, словно столбы, на которых держались дома. Он был тем, на кого я в итоге могла опереться, будучи уверенной, что я не останусь одна в пустыне. Фироз. Я могла на него положиться.

Я обхватила его рукой за талию, и так мы пошли дальше. Какое-то время я не могла говорить, боясь, что мой голос выдаст переполнявшие меня эмоции.

— Ну, по крайней мере, об этом мы договорились.

Мы остановились у очередной лавки, рядом с которой столпилось много народа. Иностранный торговец продавал там небольшие порции гранатового вина. Я уговорила Фироза попробовать его, и он согласился, когда я сунула горсть соли ему в ладонь.

Он выпил вино залпом и воодушевленно посмотрел на меня.

— Эмель, я влюбился.

— Это вкусно, — сказала я, потягивая вино.

— Нет, Эмель. Я имею в виду человека. Я влюбился! — сказал он, широко улыбаясь.

Сердце быстро забилось у меня в груди.

— О… правда? — спросила я дрожащим голосом и отпрянула от него.

Это был не тот разговор, который мне хотелось бы с ним вести.

Он широко расставил руки.

— Да! — закричал он и начал кружиться. Когда он увидел мое лицо, он рассмеялся: — Не в тебя, дурочка!

И тогда я тоже засмеялась от облегчения.

— А что насчет тебя, Эмель. Что в тебе поменялось?

Мои щёки болели от улыбок, и я задумалась над его вопросом. Снаружи всё было как раньше. Жизнь шла своим чередом. Но внутри меня всё было новым. Теперь я всё контролировала.

— Вот это кажется мне правильным.

Я подумала про Саалима. Почти правильным.

Наконец фестиваль начал подходить к концу. Наступил вечер пиршества во дворце Короля. И хотя я с грустью наблюдала за окончанием празднования в деревне, которое позволило мне отдохнуть от тревожных мыслей об алтмарауках, я надеялась, что наконец-то увижу Саалима. Ахиры, пахнущие засахаренными цветами, шли друг за другом по узким коридорам.

Пирушка начиналась тогда, когда солнце в небе начинало садиться. Я услышала ритмичную музыку, доносившуюся из-за стен шатра, после чего нас завели внутрь. Наши одежды шелестели и бренчали с каждым нашим шагом — эти звуки становились всё более глухими по мере нашего приближения к огромным шатрам, где и происходили все развлечения.

И хотя ахиры посещали все пирушки отца, которыми заканчивались зимний и летний фестивали, моральное разложение, царившее на них, всегда поражало нас. Мы зашли в огромный белый шатер и, замедлив шаг, оглядели помещение, которое полностью преобразилось с тех пор, как мой отец выступал в нём с обращением к людям несколько лун назад. Тёмно-синие полосы ткани, напоминающие холодный ветер, были закручены у меня над головой. Толстые, только что сотканные ковры похожего синего оттенка были разложены на земле. Среди прохладных сумерек все эти синие краски вокруг заставили меня почувствовать себя так, словно я вошла в прохладный лазурный водоем оазиса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Входы в шатер были раскрыты, и сквозь них можно было видеть девственную пустыню, зимний воздух которой проникал внутрь и охлаждал пирующих. Небо было ярко-оранжевого цвета, так как начинался закат, земля ярко горела в его свете. И хотя я не увидела ни одного стражника, я знала, что они стояли снаружи.

Громкая музыка, которую играли музыканты, расположившиеся по всему помещению, заставила моё сердце нервно биться. Я оглядела окружавших меня пирующих. Я надеялась, что сегодня смогу смешаться с ними и найти Саалима. Боги, как же много здесь было людей. Сотни человек собрались в двух шатрах, стоявших рядом друг с другом. Одежды ярко-красных, нефритовых, лазурных, розовых и бежевых цветов проплывали у меня перед глазами вместе с мужчинами и женщинами, кружащими по помещению.

Огромное количество рабов, которое я никогда не видела ранее, сновали по залам, поднося кубки и графины с вином, араком и другим алкоголем. Я вышла в центр зала, где стоял огромный банкетный стол, заполненный едой, и оглядела предложенные блюда: здесь были небольшие клецки, обернутые листьями, и слоеные пирожные, посыпанные сахаром и орехами, дымящиеся порции жареного мяса и горы свежих лепешек.

— Если потеряешь меня, ты знаешь, где меня найти, — сказала Тави, которая стояла рядом со мной, уставившись на многоярусные подносы с едой.

— Я буду рядом, — сказала я.

— Это ведь считается, если я поцелую свой ужин? Я обещаю, что сделаю это с языком.

Гости начали переговариваться, увидев нас, расходящихся по залу. Наконец шумная толпа начала радостно ликовать, а кто-то уже бросал монеты своей любимой ахире. Соляной Король, сидящий на небольшой сцене на серебряном стуле, попросил внимания толпы. Наступила тишина, и радостные лица обратились к нему.

Он медленно встал, облокотившись для поддержки о своих жён. На нём были серебряные и тёмно-синие одежды, которые подходили убранству главного шатра. Его голубой тюрбан, почти полностью расшитый бриллиантами, напоминал ночное небо, усыпанное яркими звёздами.

— Друзья мои, — сказал он. — Спасибо, что приехали на мой зимний фестиваль!

Люди радостно закричали и загудели.

— А вот и мои прекрасные дочери, — он указал на нас, одетых в яркие вызывающие одежды. — Теперь праздник может начинаться. Поблагодарите Эйкаба за его милосердие, дарованное нам этой зимой, и хорошо обращайтесь с моими девочками!

Он громко засмеялся своей шутке и осушил кубок. Гости, держащие в руках напитки, последовали его примеру.

Мы смешались с толпой, готовые флиртовать и дразнить. Такова была наша роль сегодня вечером: пирующие могли ласкать и целовать нас столько, сколько хотели, если, конечно, они могли заплатить. Закинув два пирожных в рот, я начала медленно расхаживать по толпе, стараясь попадать в такт музыке. Гости отвешивали комплименты моим грудям, бёдрам, глазам, волосам, но я едва их замечала. Я больше не хотела играть в игру своего отца.

Очень скоро ко мне подошёл мужчина средних лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Один дха за первый поцелуй, моя дорогая.

Я не могла отказаться сразу, потому что он мог пожаловаться стражнику или Нассару. Но я могла немного посопротивляться.

— Всего один дха? — я приподняла брови. — Я стою гораздо больше.

Он полез в кошелек и вынул оттуда три монеты.

Я опустила подбородок, и мужчина вручил мне три золотые монеты. Я спрятала их за ткань платья, прикрывающую мою грудь. Он схватил меня за шею и оставил на моих губах быстрый и сдержанный поцелуй. Я почувствовала арак на его губах. Окружавшая нас толпа одобрительно захлопала в ладоши и засмеялась, и очень скоро рядом со мной образовалась цепочка мужчин, ожидающих своей очереди.