Дары джиннов - Элвин Гамильтон

– Впереди гора!

– Да-да, вижу.

– Держитесь все! – закричала я, но голос утонул в новом залпе.

Уловив взгляд Шазад, я кивком показала вперёд, и она тоже что-то выкрикнула, но бойцы, увлечённые стрельбой, не слышали. Тогда она выхватила нож и полоснула по верёвке, которой была привязана к мачте. Я в сердцах выругалась.

Освободившись, она побежала вдоль линии стрелков, повторяя команду. Один за другим они бросали ружья и хватались за фальшборт в ожидании удара, а я ждала, когда Шазад наконец добежит до безопасного места. Ждала до последнего момента, а потом рванула песок вверх и вбок, отворачивая корабль от склона горы и взметая перед ним песчаную подушку. Протянула руку подбегавшей подруге, но не дотянулась. Зато успел Жинь.

Корабль резко накренился, и все, кто был на палубе и не успевал ухватиться за что-нибудь, посыпались бы за борт. Бросив бесполезный штурвал, Жинь рванулся вперёд на всю длину страховочного троса и схватил Шазад за руку. Оба повисли, раскачиваясь как маятник, над взбаламученной тучей песка, которая медленно оседала.

Корабль лежал на боку, но не разбился. Я едва дышала от усталости и боли.

– Все живы? – послышался голос Рахима.

– Кто не жив, подайте голос! – вставил Сэм.

Ответом был дружный смех, расхохоталась и Шазад, а я за ней и никак не могла остановиться.

Нет, в самом деле, если вдуматься, наше приключение выглядело теперь забавным. Я совершила невозможное, и все остались живы. Цель была близка.

Глава 32

Вечером в последней деревне перед Ильязом мы разбили лагерь. Эмир не мог не знать о нашем приближении, но никакого сопротивления мы не встретили. Здесь все помнили Рахима, который командовал гарнизоном крепости ещё при покойном отце Билала, и жители выбегали из домов, приветствуя его, как долгожданного гостя. Несли блюда с едой и кувшины знаменитого местного вина. Однако вестей из крепости никто не получал уже почти месяц, и поговаривали даже, что Билал, возможно, умер.

– Он жив, – сказала я, подняв взгляд на каменные стены и башни, видневшиеся по ту сторону зубчатых скал, в тени которых по склону горы протянулись виноградники.

«Раз удалось выговорить, значит, жив. Завтра к полудню будем на месте, убедимся своими глазами. Если захочу, будет жить долго, а за это добровольно отдаст Рахиму своих солдат!»

О последнем подарке джинна я не сказала даже лучшей подруге. Сама не знала почему. Однако сегодня скрывать было бы уже глупо. Рахим вовсю строил планы, прикидывая, сколько его бывших подчинённых сразу примут нашу сторону.

Внезапно от сторожевых постов донёсся детский крик:

– Пусти, я должна ему сказать! – Мы выскочили из дома, где остановились, и увидели девочку лет восьми с закрученными вокруг головы чёрными косами, которая с криком вырывалась из рук часового. – Мне надо поговорить с командиром. Ну пожалуйста!

– Мара! – воскликнул Рахим, в волнении расталкивая нас локтями.

– Рахим! – Обернувшись на своё имя, девочка рванулась сильнее. – Да отпустите же!

Извернувшись, она изо всех сил пнула часового пяткой по ноге, и он с ругательством, совсем не подходящим для детских ушей, ослабил хватку.

Девочка уже бежала к нам.

– Хм, ничего так, – одобрительно заметила Шазад. – Надеюсь, она на нашей стороне.

– Это я её научил, – похвастался Рахим.

«Понятное дело, – подумала я. – Разлучённый с любимой сестрёнкой Лейлой, окружил заботой крестьянскую девочку».

Он присел на корточки, принимая маленькую подружку в объятия.

– Помогите! – выпалила она. Личико девочки раскраснелось, она тяжело дышала. – Я бежала бегом всю дорогу… Он хочет их убить… Всех!

Рахим сурово нахмурился:

– Кто хочет? – спросил он с недоумением. – Кого убить?

– Эмир Билал! – Мара сглотнула, с трудом переводя дух. – Он знает, что вы пришли и что вы сильнее. А там у него принцесса… такая злая… всё время его подговаривала.

«Лейла, кто же ещё. Чтоб её гули сожрали! Мы забрали её из столицы, чтобы не вредила, так она и здесь принялась за своё».

– Он решил отравить всех солдат, – продолжала девочка, – чтобы не дать им уйти с вами.

Мы в ужасе переглянулись, а затем дружно кинулись собираться, на ходу выпытывая подробности.

Брат Мары служил в гарнизоне Ильяза, а сама она помогала у эмира на кухне. Билал знал, что мы уже близко: слухи о боевом корабле посреди пустыни разнеслись в мгновение ока. В честь нашего прибытия был назначен торжественный пир.

Напарницей Мары на кухне была новенькая, которая не знала, что хозяйское вино пить нельзя, а может, решила попробовать тайком. Так или иначе, она упала мёртвой у Мары на глазах. Судя по всему, эмир обозлился, что жизнь к нему несправедлива, а демджи в жёны ему не отдают, и не захотел отпускать солдат, предпочёл отравить их из злобы.

Пешком было не успеть, и мы с Жинем, Сэмом и Шазад разбежались на поиски близнецов, в то время как Ахмед отдавал приказы войску, что делать в наше отсутствие. Изз и Мазз нашлись быстро, Шазад собрала необходимое оружие, и мы взмыли в небо верхом на гигантских пернатых руххах под изумлённый вопль Мары, которую Рахим посадил перед собой.

Вскоре под нами в последних лучах заходящего солнца уже проплывали укрепления Ильяза. Главный двор был необычно пуст, на крепостных стенах – никого. Однако широко распахнутые двери парадного зала манили гостей, изливая на сумрачную площадь свет и весёлый гомон.

– Мне только кажется, – усмехнулся Сэм, слезая вслед за нами со спины рухха, – или это ловушка?

– Тебе не кажется, – скривилась Шазад.

– Не будем тянуть время, – деловито бросил Ахмед, – заходим.

Он двинулся вперёд вместе с Рахимом, за рукав которого держалась малышка Мара, мы с Шазад прикрывали их с двух сторон, а Жинь с Сэмом держались позади. Близнецы сновали у нас под ногами в кошачьем облике.

За широкой, массивной аркой из красного гранита, послужившего материалом для всей крепости, открылся огромный двухэтажный зал. С деревянных перекрытий потолка на нас смотрели в свете масляных ламп резные изображения людей и зверей. За двумя дюжинами столов, расставленных подковой, сидели перед блюдами с угощением и кувшинами вина солдаты и командиры. В прошлый раз я парадного зала так и не увидела, эмир принимал меня в личных покоях, но сейчас он восседал во главе пиршества, обложенный подушками в высоком позолоченном кресле, больше похожем на трон.

– Тысячник Рахим! – Молодой сотник в конце стола первым заметил новых гостей и вскочил, опрокинув стул. Другие стали оборачиваться. На всякий случай я, как и Шазад, положила руку на револьвер, но офицер, подбежав к бывшему командующему, с радостной улыбкой обнял