Сказки и песни цыган России - Гесслер Алексей Николаевич

— Ну что ты мне скажешь, лесовой батька? Отдала бы я тебе свою жизнь, только бы ты вернул мне моих детей.

Отвечает ей лесовик:

— Эх, милая, давно бы тебе одуматься да прийти ко мне, а теперь опоздала ты. Нету в живых твоей дочери: утолилась она и стала речною русалкою, и сына твоего нет в живых: поднялся он выше ели высокой и чертом сделался. Так что не вернуть тебе своих детей и не достать. Ты сама их прокляла, сама и жизнь свою потеряла.

Сказал так лесовой батька, а потом махнул кнутом, разделил лес надвое и говорит:

— А теперь скажи мне, в какую сторону пойдешь, по какой дороге?

— А ты подскажи, лесовой батька, куда мне идти?

— Э, нет, сама решай: назад пойдешь — к хозяину своему воротишься, вперед пойдешь — с жизнью расстанешься.

Подумала цыганка и говорит:

— Раз потеряла я своих детей, значит, не с чем мне прийти домой, к хозяину моему. А без них мне и жизнь не нужна.

Пошла цыганка прямо. Тогда махнул лесовой батька рукой, сдвинулся лес, и сгинула цыганка навсегда.

83. Как цыганки от лесовика дурным словом спаслись

[83]

Был духов день. Пошли цыганки в деревню гадать да еду выпрашивать. И вот всем цыганкам не везет, а одной везет да везет, уже и класть еду не во что, а все подают. Заходит цыганка в избу к одной бабе, видит, что живет она бедно, и говорит:

— Слушай, миленькая, я тебе помогу, я тебе так сделаю, что горя знать не будешь. Возьми своим детям пироги, а мне дай корзинку.

Дала ей баба корзинку. Положила цыганка в нее еду и пошла. Встречается она с остальными цыганками: у одной — все, у других — ничего.

— Пора, миленькие, в табор возвращаться, — говорит бойкая цыганка, — а то стемнеет скоро, и мужики напьются. Кто нас через речку перевезет?

— Ай, ай, ай!.. Не можем мы возвращаться с пустыми руками. Совсем ничего не собрали.

— Ладно, — говорит бойкая цыганка, — я сама вам принесу, а вы здесь побудьте.

Обежала она еще полдеревни, набрала еды всякой, раздала ее цыганкам, и пошли они назад, в табор. Перевез их мужик через речку, а дальше надо было лесом идти. Тут–то цыганок вечер и застиг.

А стояла осень: листья падают и шуршат под ногами, каждый шаг издалека слышен. Вдруг остановилась бойкая цыганка, почудилось ей, будто кто–то впереди идет. Испугалась она, спрашивает у цыганок:

— Не слышали ли чего?

— А что слышать–то?

— Да вроде как идет впереди кто–то...

— Что ты, миленькая, это тебе со страху померещилось.

Ну ладно, пошли дальше. Прошла бойкая цыганка еще несколько шагов:

— Да говорю вам, что идет кто–то. Чую, что какой–то огромный человек. Слышите, шаги какие большие?

Прислушались цыганки: и впрямь идет кто–то. А тут дождь пошел, и шаги стали все ближе и ближе. Испугались цыганки. Что делать? Вперед идти нельзя, назад идти некуда. Припустили налево. А шаги сзади доносятся. В самую чащу угодили цыганки, уже и бежать–то сил нет. Цыганки и богу молились, и кого только на помощь не призывали. Наконец упали они обессиленные на землю. «Ну все, — думает бойкая цыганка, — конец наш пришел». А шаги все ближе и ближе. Привстала тогда бойкая цыганка и давай лесовика ругать. Уж как она его только не называла...

Что такое? Прислушалась. Шаги все тише и тише. Наконец совсем пропали. А тут и рассвет наступил. Не помнили цыганки, как они в табор вернулись, словно их кто–то из лесу вывел и до места довел.

84. Старая гадалка и лесовик

[84]

Кочевал цыганский табор. Ехали цыгане лесом и попали на берег реки. Вокруг луга, красота. Старая трава скошена, и новая уже прорастает. Вот старший и говорит:

— А что, ромалэ, давайте остановимся, лошадей распряжем, покормим их немного. До деревни далеко еще, ночевать здесь не будем, а передохнуть можно.

Выпрягли лошадей цыгане, пустили их на вольные травы, а сами костерок развели, самовары поставили, собрались чай пить. А у одного цыгана была дочь — раскрасавица. Села она неподалеку на камушек и задумалась о чем–то своем. Вдруг из лесу старичок вышел, росточка небольшого, вместо кушака веревкой подпоясанный. Посмотрел он на цыган, будто бы ища кого–то, а потом увидел девушку–красавицу, подошел поближе, сел к ней на колени и стал в лицо заглядывать. Испугалась девушка и кричит:

— Хасиям, ромалэ! [Пропали мы, цыгане! (цыг.)] Возьмите от меня этого человека! Что это за человек? Откуда взялся этот старик? Что он на меня так смотрит? Берите колья, ромалэ, бейте его!

Схватились цыгане за колья, но тут вышла вперед старуха–гадалка и прикрикнула на них:

— А ну назад, неразумные, не трогайте этого человека, нельзя. Сейчас он встанет и уйдет.

Взяла старуха чистую тарелку, положила на нее кусок хлеба, соли щепотку, яички куриные и понесла к старику. Подала она ему все это. Взял он угощение из рук старухи, встал и пошел своим путем.

Подошел старик к лесу и закричал цыганам:

— Ну ладно, раз догадались — трогать не буду.

Захлопал старик в ладоши, засмеялся и стал расти на глазах. Сделался он таким высоким, что голова его выше деревьев стала, свистнул старик и пропал.

— Эх, цыгане, цыгане, — покачала головой старуха–гадалка, — на кого руку хотели поднять, на самого лесового отца. Да он только дунул бы, и от вас ничего бы не осталось.

85. Как цыган лесовика обидел

[85]

Украл цыган коня где–то далеко от табора своего и возвращается домой. Известно всем, что когда с такого дела возвращаешься, то днем все больше в лесу скрываешься, а ночью, когда все затихает, едешь. Не с голыми руками возвращаешься — с чужим конем! А ночью–то вся нечистая сила и оживает, тут ей раздолье! Русалки свои реки проверяют, а лесовые по лесам шатаются да тех, кто в их владения забредает, наказывают. Так закружат иной раз, что и не выберешься.

Вот и едет цыган с краденым конем, и едет. Вдруг слышит, словно кто–то в колокол бьет. Понял цыган, что это лесовик его заманивает. Испугался, а виду не подает.

— Нечего меня пугать, — кричит он лесовику, — меня и нет здесь вовсе, я в шатре сплю.

Захохотал лесовик и давай цыгана по лесу кружить. То цыган был вроде рядом с табором, а не прошло и минуты, как он за сто верст от своих шатров оказался. Кружил, кружил цыган по лесу, а наутро, выбившись из сил, привязал краденого коня к дереву, место пометил и пешком домой отправился. Целую неделю добирался. Пришел в табор и рассказывает, что с ним случилось.

— Потому–то он и крутил тебя по лесу, что ты обидел его, не откупился, надо бы ему серебра бросить, тогда бы он и отстал, — сказал старый цыган.

На следующую ночь собрался цыган на меченое место за конем и серебра с собой прихватил. С тех пор больше он с лесовиком не ссорился.

86. Как лесовик с табором подружился

[86]

Повадился лесовик в табор ходить да мешаться. Как закрутит цыган по лесу, так они никак по делам своим никуда доехать не могут. И такая уж напасть пошла от этого лесовика, что хоть ложись да помирай. А лесовик не унимается: и днем, и ночью в табор приходит. В лаптях, в кафтане, в кушаке с кистями — чисто мужик, а шапка, как у казака. Подойдет к цыганам и давай руками махать, мол, вон отсюда, мои это места. Уж что только цыгане ему не предлагали.

— Давай сюда, иди к нам, — кричат, — мы тебе чаю нальем, свининкой покормим.

А лесовик отойдет назад, на пару шагов, и сделается выше берез. Испугаются цыгане и бежать с этого места.