Пропавшая икона - Уильям Райан

— В поезде из Берлина? — Похоже, поначалу Нэнси Долан решила отрицать тот факт, что ехала вместе со Шварцем, но потом подняла глаза на Королева и спокойно спросила: — Как там Джек?

— Уверен, он передал бы вам привет, если бы знал, что я собираюсь встретиться с вами. Какое-то время мы предполагали, что сестра, которую убили в церкви на улице Разина, — это вы. Он обрадовался, когда узнал, что это была другая женщина.

Нэнси Долан вздрогнула, и Королев подумал, какой хрупкой она выглядит на фоне Коли Графа.

— Вы можете рассказать, что с ней случилось? — спросила она, пристально глядя на Королева прозрачными голубыми глазами. — Я знаю, что она мертва, но не более. Коля сказал, что мне лучше этого не знать.

Королев посмотрел на Колю. Тот пожал плечами.

— Ее замучили до смерти, сестра, — сказал правду Королев, решив, что женщина должна знать, в каком деле замешана. — Должен сказать, такой смерти не пожелаешь никому. Я очень хочу найти того, кто ее убил. Очень хочу.

— Я понимаю. — Она осенила себя крестом. — Да упокоит Господь ее душу.

— Одного из людей Коли тоже замучили и убили. Скорее всего, по той же причине.

— Да, он говорил, что были и другие убийства.

Монахиня, казалось, осталась безучастной к судьбе жертв — а может, она просто покорилась неизбежному.

— Один мой коллега тоже погиб — в автомобильной катастрофе, которая, видимо, была подстроена. А потом нашли мертвого чекиста, майора Миронова. Короче говоря, за вами по Москве тянется длинный кровавый хвост.

— Я здесь ни при чем. Им нужна не я.

Коля пошевелился, чем тут же привлек к себе внимание Королева.

— Послушай, Алексей Дмитриевич. Если бы мы не хотели, чтобы ты был здесь, тебя бы здесь не было. Этот Гольдштайн знает, где садится солнце, а еще знает, что если он подведет меня, то другого заката ему уже не увидеть. Поэтому давай поговорим как друзья.

Королев молча кивнул. Возможно, он действительно перегнул палку. И если Коля сейчас направил на него в кармане дуло пистолета, значит, он вел себя неблагоразумно.

— Она здесь? — спросил Королев. — Икона. Вы, наверное, чувствуете, что круг смыкается? У меня забрали дело, и это плохой знак.

— Она в безопасном месте, — ответил Коля Граф. — Но если ты уже не ведешь дело, Королев, то почему ты здесь?

— Я хочу закончить то, что начал. Хочу разобраться в этом деле. Скажем откровенно, теперь мы все связаны. В каком-то смысле.

Коля не стал спорить, лишь кивнул, выражая согласие.

— Это вы убили чекиста Миронова? — без обиняков спросил Королев.

— Нет, — ответил Коля Граф. — Что касается Миронова, то тут моя совесть чиста.

— Пусть Господь упокоит его душу, — прошептала Долан.

— Но он каким-то образом причастен к этому делу, правильно? Я уверен, что его смерть связана с иконой, но пока не пойму как. Похоже, с ним расправился совсем другой человек.

— Майор Миронов был верующим, — негромко сказала монахиня. Коля Граф удивленно посмотрел на нее, но перебивать не стал. — Он выкрал икону, чтобы передать ее церкви. Его убили те же люди, что расправились с остальными. Возможно, это был не один убийца, но из той же группы людей.

— НКВД?

— Да. Но они действуют не в интересах Сталина, — сказал Коля. — Грегорин и его ребята работают исключительно на себя.

— Откуда вы знаете, что это именно Грегорин? — спросил Королев. Он, конечно, и сам догадывался, но услышать подтверждение этому было тяжело.

— Полковник Грегорин — из близкого окружения Ягоды. Это не очень-то ему на руку теперь, когда НКВД отдали под Ежова. И тут в руки Грегорина попадает икона. Во время облавы один из воров сболтнул лишнее, и Грегорин тут же этим воспользовался. Он навел справки, сколько может стоить икона, и решил, что она станет его билетом на Запад. Миронов работал в иностранном отделе, и Грегорин обратился к нему с просьбой помочь выехать за границу. Майор Миронов не поверил ему, и тогда Грегорин отвел его в хранилище и показал икону. Миронов согласился помочь с визами в обмен на свою долю. Сначала Грегорин хотел продать икону церкви, и все было бы в порядке, но потом появился другой покупатель, который был готов купить икону по более высокой цене. Когда Миронов узнал об этом, он начал действовать.

— Он выкрал икону из хранилища, — сказал Королев.

— Да, — подтвердила монахиня.

— Значит, Грегорин с самого начала был предателем. И водил меня за нос.

— Совершенно верно, — сказал Коля. — Но он не один. Его сообщники перерыли всю Москву. Те три смерти, о которых тебе известно, — лишь малая толика. Я потерял еще двоих. Ну вот, теперь тебе все известно.

— Вы сказали, что теперь икона в надежном месте. Как же тогда Грегорин обещал Шварцу показать икону завтра?

— Когда он сказал об этом?

— Кажется, сегодня. Но Шварц не уточнял.

Коля Граф явно забеспокоился. Он какое-то время обдумывал услышанное, а потом обменялся озадаченным взглядом с монахиней. Он хотел что-то сказать, но в этот момент в дверь постучали — сначала два коротких удара и через время еще один. Коля достал пистолет из кармана.

— Мы должны идти, матушка, — мягко сказал он.

— Куда? — спросил Королев, поднимаясь со стула.

— Извини, капитан, но без тебя.

Он услышал за спиной чьи-то шаги и заметил, как Коля кивнул вошедшему. Последним, что он успел увидеть, были широко раскрытые глаза монахини, в которых читался ужас.

Глава 23

Королев пришел в себя, и яркий свет ослепил его даже сквозь опущенные веки, — казалось, он вдавливал его в пол. Он повернул голову и почувствовал щекой холод кирпичной стены. Он выругался. Боль разрывала череп на части.

Он знал, где находится. Для этого не надо было даже открывать глаза. Во всех тюрьмах был один и тот же запах — смесь мочи, плесени, гнилой капусты и немытых запуганных тел. Оставался один вопрос: в какой тюрьме он находится? Королев осторожно сглотнул, почувствовал привкус крови во рту и с трудом продрал глаза. И снова выругался. Он лежал в камере метра три в длину и два в ширину. Возле стены стояли небольшой стол и стул. Стены выкрашены блестящей светло-голубой краской, и на них кривыми буквами выцарапаны бесчисленные имена, даты и послания. Читать их не было необходимости — теперь капитан и так знал, куда попал. Ответ подсказали маленькие дощечки паркета, которые просматривались сквозь слой грязи на полу. До революции в здании Лубянки располагалось центральное отделение страховой компании, от которой, когда помещение переделали под камеры и допросные, чудом уцелел только паркетный пол. Королев с самого начала знал, что это дело дурно пахнет. Как он на себя злился! Он уперся в пол и попытался повернуться, чтобы вытащить левую руку из-под собственного тела. Рука занемела и казалась чужой. Он приподнял ее, но ничего не чувствовал, пока легкое покалывание в кончиках пальцев не подтвердило, что туда начала приливать кровь. Он сделал еще одно усилие и сел, облокотившись о стену. К горлу подступила тошнота. Возле стены были длинные нары, сейчас он доберется до них. Но это будет непросто. Тело болело, а голова просто раскалывалась. Он дотронулся до места, где боль давала о себе знать больше всего. Там оказалась огромная шишка, прикрытая слипшимся комком волос. Ну вот, какая-то сволочь проломила ему голову еще в одном месте. Для его сотрясения это была плохая новость. У него пропал пояс, пальто и валенки. Не мог же Коля Граф обчистить его, в конце-то концов! Королев улыбнулся. Коля вряд ли позарился бы на его залатанное, изъеденное молью пальто. Никогда в жизни. Только честные парни могли носить такое пальто. Пальто и валенки будут ждать его, если ему удастся выбраться отсюда живым. А если не удастся — что же, тогда они ему вообще не понадобятся.

Металлическая заслонка на двери приоткрылась, и показался голубой глаз, который долго изучал его. Королев инстинктивно поднял руку и помахал человеку, но окошко тут же закрылось. Он услышал шаги охранника, удаляющегося по коридору, затем звон ключей на связке и грохот металлических засовов. Теперь они знают, что он оклемался. Сейчас все и начнется. Он закрыл глаза.

Когда Королев снова пришел в себя, то почувствовал достаточно сил, чтобы подняться и откинуть деревянные нары. Он сел. На столе лежало тонкое одеяло, которое он раньше не заметил. Он положил его под спину и облокотился о стену. В углу стояло ведро со следами испражнений, и он отвел глаза в сторону, стараясь не думать о плохом. Хорошо, что пока ему не хочется по нужде. Он вздохнул: да, это Лубянка. Не Бутырка и не Новинская. Не Лефортово и никакая другая тюрьма. Это была Лубянка. Сюда отправляли только высокопоставленных партийных работников или иностранцев. Зиновьева. Каменева. Убийцу Кирова. Британских шпионов. Здесь заканчивали существование самые высокие чины или иностранные агенты — и для чуть живого милиционера было большой честью оказаться здесь. Наверное, ему следует гордиться этим. Королев с горечью улыбнулся. Так что же произошло в доме на Арбате? Скорее всего, его оглушил один из прихвостней Коли Графа, но каким образом он очутился здесь? Тут Коля явно ни при чем. Вряд ли он имел какие-то дела с органами. Нет, видимо, приспешники Коли просто вырубили его и оставили в доме. А потом его обнаружил кто-то еще и притащил сюда. Если бы его нашла милиция или чекисты, вряд ли дело закончилось бы Лубянкой. К тому же они сначала задавали бы вопросы. За этим стоит Грегорин, точно. Королеву еще повезло, что его не пристрелили. Во всяком случае, пока.