2001: Космическая Одиссея - Артур Кларк

Но тут Боумен спохватился, что ведет себя смешно. «За мной, конечно, наблюдают, и я, наверно, кажусь совершенным идиотом в своем скафандре. Если это проверка умственных способностей, то я, надо полагать, уже провалился», – подумал он. Не колеблясь больше, он вернулся в спальню, отщелкнул крепежные зажимы шлема, соединяющие его со скафандром, приподнял шлем на несколько миллиметров, нарушив герметичный контакт прокладок, и осторожно потянул носом. Насколько он мог судить, в его легкие попал совершенно нормальный воздух. Боумен бросил шлем на кровать, весело, хотя и весьма неуклюже, начал стаскивать с себя скафандр. Покончив с этим, он потянулся, сделал несколько глубоких вдохов и бережно повесил скафандр в стенной шкаф рядом с другой, более обычной одеждой. В соседстве с пиджаками скафандр выглядел не особенно уместным, но свойственная всем астронавтам аккуратность не позволила Боумену бросить его где попало. Затем он поспешно прошел в кухню и принялся более подробно изучать коробку с «хлопьями».

От синего хлебного пудинга исходил слабый пряный запах, напоминавший аромат миндального печенья. Боумен прикинул его вес на руке, потом отломил кусочек и осторожно понюхал. Теперь он уже был уверен, что отравить его никто здесь не намерен, но ведь возможны и ошибки, да еще в таком сложном деле, как биохимия. Он отщипнул несколько крошек, потом отправил в рот весь отломанный кусок, разжевал и проглотил: вкус был отличный, хотя какой-то непонятный, описать его было просто невозможно. Закрыв глаза, нетрудно было вообразить, что ешь мясо, или пшеничный хлеб грубого помола, или даже сухие фрукты. Что ж, если эта пища не вызовет каких-нибудь нежелательных последствий, голодная смерть ему здесь не грозит. Несколько раз набив полный рот этой снедью, Боумен почувствовал себя вполне сытым и стал искать, чем бы напиться. В глубине холодильника было с полдюжины банок пива широко известной марки, и он открыл одну их них. Крышка отскочила как обычно, но, к немалому огорчению Боумена в банке оказалось не пиво, а все та же синяя масса. Боумен торопливо открыл еще несколько коробок и банок: под самыми разными этикетками они содержали одно и то же синее вещество. Похоже, что меню у него будет довольно однообразное, да и выпить, кроме воды, тоже нечего… Он открыл кран, налил стакан прозрачной жидкости, осторожно отхлебнул и тут же выплюнул. Вкус оказался отвратительный. Но потом, устыдившись этой невольной реакции, Боумен заставил себя выпить стакан до дна.

С первого глотка стало ясно, что это за жидкость. Вкус был скверный просто потому, что она была совершенно безвкусна: из крана текла чистейшая дистиллированная вода. Неведомые хозяева явно решили не подвергать его здоровье какой бы то ни было опасности. Основательно подкрепившись, Боумен решил наскоро ополоснуться под душем. Мыла не нашлось – еще одно мелкое неудобство, зато была сушилка с потоком нагретого воздуха. Боумен поблаженствовал немного, подставляя тело под теплые воздушные струи, затем облачился в кальсоны, рубашку и халат, взяв их из стенного шкафа. А потом улегся на кровать, уставился в потолок и попытался немного разобраться в фантастической участи, выпавшей на его долю.

Это плохо удавалось, и скоро его отвлекли другие мысли. Над кроватью был укреплен потолочный телевизионный экран обычного гостиничного типа; Боумен решил сначала, что это тоже бутафория, подобно телефону и книгам.

Однако панелька управления, прикрепленная на шарнирной консоли к спинке кровати, была так похожа на настоящую, что Боумен не мог отказать себе в удовольствии повозиться с ней, и когда он нажал клавишу с надписью «Включение», экран засветился.

С лихорадочной поспешностью Боумен начал включать один за другим различные каналы и почти сразу поймал первую передачу. Выступал известный африканский телекомментатор, обсуждавший меры, направленные на сохранение последних остатков дикого животного мира на его континенте. Боумен послушал его немного, настолько завороженный звуками человеческого голоса, что совершенно не задумывался, о чем идет речь. Потом включил другой канал.

За пять минут он успел увидеть и послушать Скрипичный концерт Уолтона в исполнении симфонического оркестра, дискуссию о прискорбном состоянии драматического театра, ковбойский фильм, рекламу нового лекарства от головной боли, историю о вымогательстве денег на каком-то восточном языке, психологическую драму, три политических комментария, футбольный матча, лекцию по физике твердого тела (на русском языке), несколько сигналов настройки и сообщений о программе передач. В общем это была самая обыкновенная подборка из мировых телевизионных программ, и возможность увидеть все это не только подбодрила его, но и подтвердила еще раньше зародившуюся у него догадку.

Все передачи были примерно двухлетней давности, то есть относились к тому времени, когда на Луне обнаружили монолит ЛМА-1. Трудно поверить, что это просто совпадение. Видимо, эти передачи были тогда приняты и ретранслированы сюда; значит, черная глыба вовсе не бездействовала, а люди на Луне и не подозревали об этом.

Он продолжал наудачу переключать канал и внезапно наткнулся на знакомую сцену. На экране появилось изображение той самой гостиной, что была тут, за стеной, а в ней сидел известный актер, занятый в эту минуту яростной перебранкой со своей неверной любовницей. Ошеломленный Боумен мгновенно узнал обстановку комнаты, из которой только что ушел, а когда камера вслед за бранящимися героями покатила в спальню, он невольно кинул взгляд на дверь, словно ожидая, что они сейчас войдут сюда. Так вот, значит, как подготовили его хозяева эту «приемную площадку» для гостя с Земли! Они почерпнули свои представления о быте землян из телевизионных передач. Ощущение, что он окружен кинодекорациями, его не подвело.

Итак, Боумен узнал, что ему было сейчас нужно. Он выключил телевизор. «Что же делать дальше?» – спросил он себя, заложив руки за голову и уставясь на пустой экран.

Он безмерно устал, изнемог и телом и душой, но ему казалось просто немыслимым уснуть в этой неправдоподобной обстановке, в такой страшной дали от Земли, какой никогда еще не ведал ни один человек. Однако удобная постель и бессознательная мудрость тела вступили в тайный сговор против его воли.

Он нашарил рукой выключатель – и комната погрузилась в темноту.

Через несколько секунд им завладел глубокий сон без грез и сновидений.

Так Дэвид Боумен заснул в последний раз в своей жизни…

Глава 45

Воспроизведение

В обстановке жилища больше не было нужды, и она растворилась в мысли своего создателя. Остались только постель и стены – они защищали хрупкое существо от могучих сил, с которыми оно еще не могло справиться. Дэвид Боумен беспокойно зашевелился во сне. Он не проснулся, и сновидения не посещали его, но какая-то часть сознания пробудилась. Что-то проникло в его разум, как в лес прокрадывается туман. Боумен лишь смутно ощущал это вторжение; совершись оно сразу в полную мощь, оно уничтожило бы его столь же неминуемо, как пламя, бушующее за стенами. Нечто бесстрастно изучало его, а он не ощущал ни надежды, ни страха; у него изъята была самая способность что-либо чувствовать. Казалось, он парит в беспредельности, а вокруг во все стороны протянулись, образуя четкую сеть, нескончаемые темные линии, а может, нити, по которым движутся крохотные зернышки света – одни медлительны, другие проскальзывают молниеносно. Когда-то ему случилось видеть под микроскопом срез человеческого мозга, и там, в сложнейшем сплетении нервных волокон, он заметил тот же лабиринт. Но тот был мертвый, неподвижный, а этот – сама жизнь. Боумен понял – или вообразил, будто понимает, – что ему открылась работа некоего исполинского разума, созерцающего Вселенную, крохотная частица которой – он, Дэвид Боумен. Зрелище это – или видение – явилось ему лишь на краткий миг. Тотчас прозрачные плоскости, решетки, сплетения и пересечения скользящих зерен света исчезли, и Дэвид Боумен вступил в мир сознания, неведомого прежде ни единому человеку.