Самец взъерошенный - Анатолий Дроздов

– Вот как? – поднял бровь Говард. – Расскажи! Поподробнее.

Слушал он, не перебивая. И лишь покрытые седой порослью пальцы, которыми хозяин кабинета время от времени щелкал, говорили о его волнении.

– Значит, врач? – спросил, когда Октавия умолкла.

– Так он говорит.

– Плохо! – вздохнул Говард. – Это наша вина, понтифик. В искупление в следующей партии одного мужчину пришлем бесплатно. А этого – убить! И чем скорее, тем лучше.

– Лавиния хочет его себе.

– Ей мало моих охранников? – сморщился Говард.

– Этот Игрр красив.

– Ладно! – согласился Говард. – Пусть развлечется. Но недолго! – он поднял палец.

– Долго у Лавинии не бывает.

Говард сдержал улыбку.

– Задержишься? – поинтересовался вежливо.

– Завтра еду обратно, – покачала головой жрица. – Необходимо быть в Роме.

Говард кивнул.

– Лавинию заберу.

Говард усмехнулся. Октавия сделала вид, что не заметила.

– У меня просьба, – сказала быстро.

– Какая?

– Игрру помогала декурион, с которой пришлый сговорился. Она научила его, что делать, а после выкупила контракт. Оставлять ее в живых опасно – станет мстить.

Говард пожал плечами, всем видом показывая: «Мне дело?»

– Я не могу убить ее сама: она из «кошек». Поднимется шум, а в Роме у меня могущественные враги.

– Ну, так разберись с ними!

– Это непросто.

– Большие дела простыми не бывают. Я удивляюсь тебе, Октавия! Тридцать лет назад я помог тебе стать верховным понтификом. Ты получила статус и власть. Сегодня ты самая богатая женщина Пакса. У тебя сотни стражей, готовых выполнить любой приказ. Почему до сих пор ты кого-то боишься? Что тебе эта девчонка – принцепс?

– За этой мерзавкой – когорты и алы. Они раздавят мою стражу, как мух.

– Убей принцепса – и все дела. Когорты не вый дут из казарм.

– А если покушение не удастся? Меня распнут!

– Тридцать лет назад ты была смелее! – хмыкнул Говард.

– Тогда у меня не было дочери.

«Хорошо, что у меня нет детей!» – подумал Говард.

– Ты сможешь обеспечить будущее Лавинии, только взяв власть в Роме, – сказал наставительно. – Подумай об этом.

– Хорошо! – кивнула Октавия. – Но сейчас нужно убрать Виталию – так, чтобы вина не пала на храм. Помоги мне!

– Как?

– Ты дружишь с сармами. Вот! – Октавия достала из сумки и протянула хозяину кабинета свиток. – Здесь расписание патрулей «кошек» с указанием маршрута. Я дорого заплатила за этот пергамент, но он того стоит. Турма Виталии выйдет в поход через декаду. Если сармы нападут на нее и уничтожат, никто ничего не заподозрит. Обычное дело.

Говард задумался.

– За мужчин в следующей партии мы заплатим, – торопливо добавила Октавия. – За всех.

«Ее и вправду допекло, – подумал Говард. – Готова расстаться с двумя тысячами золотых. Если бы я привез мужчину бесплатно, она бы присвоила деньги».

– Постараюсь! – кивнул он. – На днях прибывает верховная жрица сарм. Уж не знаю, чего ей понадобилось, но она прислала гонца. Если хочешь, можешь обождать. Побеседуете.

– Нет! – поджала губы Октавия.

Говард с трудом сдержал улыбку. Дикари… Рядятся в тоги, принимают законы, гордятся цивилизованностью, но, если чуть поскрести, вылезает индеец. Те даже с приходом колонизаторов продолжали резать друг друга – племенные распри им оказались важнее, чем противостояние реальной угрозе. Поэтому предки Говарда так легко завоевали Америку. По этой причине у него нет проблем и в Паксе. Разделяй и властвуй! Смешно, но эту максиму придумали римляне – те самые, у которых хвостатые позаимствовали государственное устройство. Вернее, его атрибуты – до сути политики Рима туземцы так и не добрались. Вот и славно!

– Вале, верховный понтифик!

Октавия кивнула и удалилась. Говард подошел к окну. Как только жрица показалась из дверей, как к ней подбежала Лавиния, ожидавшая во дворе. Мать и дочь обнялись, затем взялись за руки и зашагали к зданию гостевой резиденции. Лавиния что-то оживленно рассказывала, Октавия кивала и улыбалась.

«Хорошо, что у меня нет детей! – вновь подумал Говард. – Они делают тебя уязвимым…»

У шатра жрицы Говард сделал знак охранникам. Те послушно остановились, но взяли автоматические винтовки на изготовку. Говард усмехнулся и, пригнувшись, шагнул внутрь. Когда глаза освоились с полумраком, он разглядел женщину, которая, поджав под себя ноги, сидела на ковре. Говард поклонился.

– Приветствую тебя, Великая мать! – произнес на языке сарм. – Счастлив видеть тебя своей гостьей!

– И тебе радоваться! – ответила жрица по-латыни. – Окажи мне честь – сядь рядом.

Говард подчинился. Поджимать ноги он не стал, а просто вытянул. Жрица усмехнулась.

– Здорова ли ты, Великая? – продолжил Говард уже по-латыни, сделав вид, что не заметил улыбки. – Здоровы ли твои воины и скот?

– Слава богине! – отозвалась жрица. – Здоров ли ты?

– Слава богу! – в тон ей ответил Говард.

– Выпей со мной!

Возникшая неизвестно откуда служанка сунула в руки американца чашу, с поклоном поднеся вторую хозяйке шатра. Говард сделал глоток. Кисловатый шипучий напиток приятно пощекотал небо. Сброженное кобылье молоко. Полезная вещь, если забыть, кто и как это готовил. Говард подавил приступ тошноты. Нельзя, смертельная обида. Он сделал еще глоток и поставил чашу на ковер – теперь можно.

– Легок ли был твой путь, Великая? Что заставило тебя пуститься в дорогу?

– Зови меня Мадой, – ответила жрица. – Это мое имя. Я привезла тебе горный воск.

– Стоило ли самой? Или ты опасаешься, что я обману? Разве так бывало? Я заплачу, как обычно, золотом – втрое большим весом. Или ты хочешь больше?

– Мне не нужно золото.

Говард от неожиданности сглотнул. «Попросит оружие? – мелькнула мысль. – Нельзя… Черт, что делать? С этой дикарки станет перекрыть поставки. А воск только у них».

– Чего же ты хочешь, Великая?

– Мушей.

Говард нахмурился.

– Мы уже говорили об этом, Мада. Ты знаешь, почему я не могу помочь тебе. Проход в мой мир охраняют рома. Они не позволят.

– Я могу захватить бург.

– Надолго ли? Твои воины уже делали это, но бежали при приближении рома. Сармы хороши в набегах, но не выдерживают столкновения с когортами. Не обижайся, Мада, но это так.

– Знаю. Поэтому мне и нужны муши.

– Разве у сарм нет мужчин?

– Они такие же, как и мы, поэтому их дети живут мало. Мы успеваем сделать из них воинов, но не ремесленников. У нас плохие кузнецы, плотники, кожевенники, каменщики. У нас дрянное оружие, доспехи и совсем нет метательных машин. Поэтому мы проигрываем битвы.

– Я даю тебе достаточно золота, чтобы все это купить.