Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

— Как ты придавил его? — почесываю нос на нервной почве.

— Да как… Слежку за его квартирой установил. А там уже смутило, что он, тварь, дома тусуется, а не с женой и тайскими слонами.

— А комплект? Нашелся? — притихшая мать опускается на подлокотник кресла.

— В банк не поленился отнести! На особое хранение в ячейку.

Мои брови медленно ползут вверх.

— Не дурак же. Мент, сукадла! Знал, что буду шерстить ломбарды и черный рынок. Решил грамотно залечь на дно! Все просчитал! Сделаешь мне кофе? — обращается ко мне, потирая воспаленные веки.

— Угу, — послушно отправляюсь на кухню.

Рада сбежать. Всю от волнения трясет ведь.

— Зачем ему понадобились драгоценности? — растерянно спрашивает мама.

— Лилька надоумила. Скулил, пес, во всяком случае, об этом.

— Какой кошмар!

— Кошмар, Женя, в том, что у него в телефоне сплошь фотографии нашей Сашки! — слышу, уже находясь в холле, и резко притормаживаю.

— В смысле, Паш? — мама понижает голос до полушепота.

— Чуть не удавил его прямо в отделении блять! — срывается в ор отец.

— Но как же так… — произносит она изумленно. — Не может быть!

— Там херова туча снимков из социальных сетей. Старые. Свежие. В купальнике! Фотографии ее спящей. В машине. Сссуууука!

— Господи…

— Она же ребенок! Ополоумел на хрен? — заводится снова, громко возмущаясь.

— Тише, Паш. Тише, услышит!

— Черт с ними, с твоими бирюльками! Гнида похотливая! Он же с ней наедине столько раз был! Он же мог ее…

Дальше потоком льется нецензурная брань. А у меня моментом к горлу тошнота подкатывает…

И ведь ловила же порой на себе странные взгляды взрослого дядьки, но никогда… никогда не придавала этому значения.

Передергивает.

Дрожь по телу катится.

Прикрываю глаза, а затем, снова распахнув их, мутным взором исследую кнопки кофемашины. Вообще не соображая, какой режим нажимать.

Мерзко. Как же это мерзко…

Грязно.

Отвратительно.

До блевоты.

Брага этот… В отцы мне годится!

«Он же с ней наедине столько раз был! Он же мог ее…»

Меня спасает внезапно раздавшийся звонок.

— Открою, — кричу на всю квартиру, смахивая слезы тыльной стороной ладони.

Несусь к дверям со всех ног.

Глупое сердце в предвкушении грохочет как ненормальное.

Хочу сейчас видеть только одного человека, но с уст срывается вздох разочарования, когда на пороге вместо Паровозова я обнаруживаю Юнусова.

— Привет, — здоровается со мной кавказец.

— Привет, — отзываюсь почти беззвучно.

— Рад тебя видеть, — делает шаг вперед, но в нерешительности замирает.

— И я. Заходи, — отхожу, пропускаю Камиля в квартиру, а потом сползаю на пуфик.

— Все в порядке, Саш? — и без того суровое выражение его лица принимает обеспокоенный вид.

— Честно? Не совсем, — обхватываю себя руками.

— Может, на воздух выйдем? — предлагает он, нахмурившись.

— Не знаю даже, — растерянно сиплю в ответ. Часто-часто моргаю.

— Саш…

Смотрим друг на друга, и он будто бы без слов все понимает.

— Что-то случилось, да?

Киваю. Опускаю взгляд.

Не могу прям! Как о таком говорить?

— Помогу тебе, — парень присаживается на корточки. Обувает меня. А я не могу отделаться от состояния дежавю.

— Не надо, Камиль я сама, — с опозданием пытаюсь остановить его, но он упрямо продолжает завязывать шнурки на моих кедах.

— Идем, — уверенно берет за руку. — Родителей предупредишь, чтобы не волновались?

— Чуть позже напишу маме, — поднимаюсь с пуфика и вместе с ним выхожу на лестничную клетку…

Глава 34. Кавказское гостеприимство

Весь день по территории снуют какие-то незнакомые люди. Под руководством матери готовят дом и двор к празднику. Украшают периметр цветами, шарами, гирляндами. Выставляют у бассейна столы, устанавливают шатер. И уже вечером, когда в открытые ворота одна за одной въезжают машины, все это и правда выглядит недурно. Очень даже.

Стою на балконе и, застегивая пуговицы белоснежной рубашки, ищу в потоке знакомый автомобиль.

— Камиль, — в комнате появляется именинница. — Ты готов?

— Да.

— Что скажешь? Как я выгляжу? — крутится передо мной, поправляет высокую прическу и широко улыбается.

— Все хорошо, мам.

— Скупое «хорошо»? — разом меняется в лице. — Да я, как минимум, рассчитывала на твой восторг!

— Так я и говорю, что ты отлично выглядишь…

— Ну да, ну да… Сын своего отца. Такой же сухарь, что поделаешь, — машет рукой и тяжело вздыхает, расправляя на платье невидимые складки. — Идем. Нет, постой, — подступает на шаг ближе ко мне.

— Сколько их? — позволяю поправить воротник. Хоть и знаю, что с ним все в полном порядке.

— Кого? — отступает назад и внимательно оценивает результат.

— Гостей твоих.

— Много, милый. Как всегда, много. Правда… все ли будут, не знаю.

— Как всегда, все, ведь о твоем кавказском гостеприимстве ходят легенды. Ты напомнила Харитоновым о юбилее? — интересуюсь как бы невзначай.

— Не стала, — глядя на меня, признается она. — Это как-то странно, не находишь?

— Что такого, мам?

— Приглашение они получили. Посчитают нужным — придут. Зря ты переживаешь, сын, — подергивает плечом. — Можем идти, — кивает в сторону двери и цепляется за мою руку.

Значит, не позвонила Сашиной маме, и я, олень, накануне не спросил, помнят ли они о празднике.

Придут ли?

Появится ли здесь сама Саша?

Очень надеюсь.

— Торт будет превосходный! — улавливаю только окончание эмоционального матушкиного рассказа.

Спускаемся по лестнице на первый этаж. Через просторный холл выходим на улицу. Приветствуем прибывших и без конца останавливаемся.

В какой-то момент нахожу взглядом отца. Он общается с Абрамовым-старшим, а я, заприметив у бассейна младшего, устроившегося на лежаке, извиняюсь и оставляю мать в компании незнакомой пары преклонного возраста.

— Эй, художник!

— О, Кэмэл, Салам! — Ян откидывает голову назад, зажимает губами сигарету и протягивает мне ладонь.

— Как оно? — крепко пожимаю руку и присаживаюсь рядом.

— Да все в ажуре, брат, — ухмыляется Кучерявый. — Зачетное тут у вас пойло, кстати. Что надо!

— Уже успел попробовать? — замечаю стакан, зажатый меж пальцев.

— Юнусов, давай только не загоняй всю эту нудную дичь про здоровый образ жизни. Расслабься, я себя контролирую.

— Давно приехали?

— Минут пятнадцать назад.

— С отцом помирились?

— Да ни хрена, — хмурится, с ненавистью глядя на Игоря. — Заблокировал мне счета, старый хрыч. Отжал мерс. Думает, эти воспитательные меры подействуют, — черные глаза загораются недобрым блеском.

С Яном Абрамовым мы знакомы с детства, и с четкой уверенностью могу сказать, что отцу он не уступит. Какие бы методы тот не использовал.

— Где Рома? На связь вообще не выходит, — искренне беспокоюсь за нашего общего друга.

— Страдает баклан. Горе у него, ты забыл? — опрокидывает в себя стакан.

— От Алены по-прежнему никаких новостей?

— Какие новости? Она его кинула. А я говорил, — кивает и задумчиво пялится на водную гладь. — Говорил, что хлебнет наш Ромео по самые гланды. А почему? Да потому что все телки одинаковые…

Опять двадцать пять.

— Нет и ты знаешь, — в очередной раз с ним не соглашаюсь.

— Знаю? Что еще за долбаные намеки? — упорно делает вид, будто меня не понимает.

— Я про Дашу Арсеньеву.

— Твоя вера в людей меня убивает, — фыркая, качает головой.

— Хорошая ведь девчонка. Порядочная.

— Порядочная не будет сосаться по углам с лучшим другом своего парня, — холодно бросает он и стреляет окурком четко в урну.

— Какая-то мутная история там была, Ян. Говорю тебе.

— Предавший единожды, предаст дважды. Да вообще плевать на эту конченую, — по обыкновению начинает люто злиться, когда разговор заходит о его бывшей девушке.