Выдыхая боль - Наталья Соболевская

Пока Горский в упор на меня смотрит, беззаботно ему улыбаюсь и стараюсь изображать самый честный взгляд в мире.

— Актриса из тебя никудышная. Нет, даже не так, актриса из тебя откровенно плохая. Фальшивишь по страшному, — Олег вдруг широко и счастливо засиял. — Ты только сейчас особо не шуми, но насчёт женитьбы я пошутил, ну чтобы проверить, как сильно меня ревнуешь. Результат десять баллов из десяти!

Треснуть бы Горского за такие шуточки по голове тоже десять раз, да нельзя, это ведь только подтвердит бредовую теорию, что я его жутко ревную. А это не так. Не так, и всё тут. Не так я сказала!

Глава 27

Как только не изворачивалась, чтобы замять инцидент под названием «Горскому померещилось, что Кира его ревнует», но ничего не выходило. Какую бы новую тему для разговора я ни начала развивать, он виртуозно переворачивал её с ног на голову, и так получалось, что мы опять возвращались к обсуждению сердечных дел. Ну, то есть, как обсуждали, я отпиралась и с пеной у рта доказывала, что даже капелюшечки не влюблена и совсем не ревную, а Горский как танк напирал, утверждая обратное.

Дабы сберечь нервы и не охрипнуть в бессмысленном споре, пришлось прибегнуть к проверенному и безотказному методу — Его Величеству Всемогущему Шантажу. Выставила Горскому ультиматум, ещё одно слово про то, что я тайком и по уши в него влюблена – седлаю Демона и до семи вечера мы с конём, как ветер в поле, не удержишь, не найдёшь и не догонишь…

Шантаж удался, в чём я собственно и не сомневалась, Горский мигом вылечился от недуга «Ощущать, что чувствуют чужие сердца». Ворчал, конечно, не без этого, обвинял в нечестной игре и называл аферисткой, но недолго, как только Демона к себе подозвала, так сразу и перестал.

Баня топится полным ходом, Олег с азартом носится туда-сюда, замочил в тазах веники, приготовил, чтобы потом обливаться, вёдра с холодной водой, теперь же инспектирует стопку, которую ему вручила с простынями и полотенцами. Я же за всей этой беготнёй наблюдаю, сидя возле мангала, это моё задание, следить за тем, как дрова превращаются в угли, работа непыльная и нетрудная, один раз в пять минут с умным видом тыкать палкой в костёр.

Горский разделся, повязал на бёдрах полотенце, нарядился в чудную шапку – папаху с вышитой на лбу красной звездой и пошёл в парилку на первый заход.

Истекает минута, вторая, за ней третья… Олег не появляется, уже переживаю. Приоткрывала я дверь в эту парилку, чуть нос не обожгла, температура точно переваливает за сотню. Если Горский там сварится, понятия не имею, куда и к кому бежать за помощью.

Горский появился только через десять минут, поначалу от него так парило, что аж самого было не видно, это я только после разглядела, что он красный как рак и весь в бусинках пота.

— А-а-а, — вместо мужчины, взвизгнула я, когда он себя ледяной водой окатил. — Олег, прекращай, а то мне за тебя холодно!

— Кира, ты не представляешь какой это кайф. Как будто заново родился! — с мегадовольным лицом заявил Горский, поставил пустое ведро на землю и кивнул в сторону бани. — Пойдём со мной, гарантирую, не пожалеешь.

— Ой нет, я на такую страсть, как живой оказаться практически в кастрюльке с кипящей водой ни за какие коврижки не соглашусь. Не пробовала и не собираюсь.

Олег прищурился, словно что-то дурное задумал, но после всё же ушёл обратно в баню.

Горский уже, как три раза весь такой из себя довольный выныривал из парилки, обливался водой и столько же раз, настойчиво зазывал к нему присоединиться, обещая, что после бани я почувствую невероятную лёгкость и сказочное блаженство. Не соблазнилась. Мне и без стоградусной жары не тяжело, да и в блаженство с лицом цвета ядрёного борща, как-то не особо верится.

Надо отдать должное, Олег в парилку заманивал исключительно с помощью слов, силой затащить не пытался, а я ведь уже успела о нём подумать плохое, когда он в первую вылазку загадочно так прищурился, и даже палку для обороны наготове держала ту, которой рылась в мангале.

Когда Горский выливал себе на голову четвёртое по счёту ведро, заметила перемены в его настроении, он чуть погрустнел, сник и выглядел уже не таким счастливым, как в первые три раза. Что не так, выяснилось почти сразу.

— Кира, тут такое дело, самому себя хлестать вениками – как-то не очень, совсем не те ощущения, — пожаловался мужчина.

— Сочувствую, только я, что могу сделать?

— Многое, — оживился и вновь заулыбался Олег. — Попаришь меня?

Закашлялась. Впервые за всю жизнь воздухом подавилась.

— Не-не не, — выдала я, как только вновь смогла говорить в придачу ещё и активно головой в стороны замотала. — Я там дубу дам от жары.

— А я дверь оставил нараспашку открытой, да и до этого жар выветривался, в парилке уже просто тепло. Кир, ну ты обязана согласиться, вот представь, если массаж тебе делает не кто-то другой, а ты сама. Это как называется?

— Плохо и никакого удовольствия – это называется, но веники брать в руки я всё равно пас. Да и потом я не умею, вообще.

— А что там уметь?! Замахиваешься и бьёшь как можешь.

Отлупить Горского и не голыми руками, а по сути, прутьями, да ещё и со всей силы, к тому же по его просьбе — крайне заманчивое предложение.

Это же я могу его за все обиды отхлестать. Не помню, где видела или читала, но в некоторых фирмах для сотрудников ставят манекен и на голову клеят фотографию начальника, чтобы работники били по челюсти и, таким образом, злость и пар выпускали. А у меня в сто раз лучше, а значит и эффективней, я не на его изображении, а на нём самом всласть оторвусь.

— По рукам, — бросив палку и отряхнув ладони, поднялась на ноги. — Только потом не обижаться и претензии не предъявлять.

Повесив ветровку на крючок, сбросила шлёпки, закатала штанины, чтобы не намочить, и только шагнула в сторону парилки, как Олег поймал за локоть.

— Кир, ты серьёзно, собралась меня парить в одежде? Поверь – это плохая идея. Разденься и обернись полотенцем.

— Ты же сказал в парилке уже не так жарко.

— Но