Врата скорби (Часть 2) - Александр Афанасьев

Кто они такие? Да кто угодно. Может, буры из Оосева брандвааг,[99] совершенно свихнувшиеся на своем превосходстве над англичанами. Хотя может и нет – вооружать и поднимать восстание черных против белых может только такой белый, у которого либо нет ума, либо нет здесь колоний. Беспорядки здесь – начинаются легко, заканчиваются нескоро и протекают до крайности кроваво: а у буров своих черных сколько хочешь. Может быть, это португальцы – они всегда цацкались с черными, у них есть даже такое понятие – ассимиладо, то есть черный с правами белого. У них есть хорошие коммандос, и они давно не в ладах с родезийцами по вопросам использования своего порта и тарифов. Пользуясь тем, что Родезия не имеет выхода к морю – они задрали тарифы на провоз по железной дороге и портовый тариф настолько, что выгоднее везти товар в Кейптаун, через враждебный Трансвааль. И где справедливость? А может, это немцы. Опыт полковника фон Леттов-Форбека, впервые создавшего смешанные войска из черных солдат и белых офицеров – изучает вся Африка. Африканский солдат – многим лучше белого: он может питаться настоящей падалью, привычен к солнцу и гнилой воде, воины некоторых племен, таких как матабеле – могут без перерыва бежать целый день. Но африканцы – наивны как дети, не могут освоить современное оружие, конфликтуют друг с другом. К тому же – африканец не может подчиняться африканцу из соседнего племени, это позор. А белому офицеру – подчиняться не позорно, потому что по местным понятиям он никто. Пришелец. Чужак.

А немцы давно точат зубы на поля и шахты Родезии. Тем более что португальцы – их вассалы. Возможно, что и немцы.

Впрочем, разницы не так уж и много…

Они скрывались в холмах – это было много лучше, чем оказаться ночью в чистом поле под ударом импи – боевых отрядов племени матабелов. Когда то давно от этого – спасали выстроенные в ряд фургоны и пулеметы Максима: импи же атаковали почти полностью голые, вооруженные лишь копьями и мечами – их традиционным холодным оружием. Сейчас у них есть винтовки и, похоже, что современные пехотные винтовки Маузера как у буров в начале века. Во всем остальном они остались прежними: воин – матабел, вырывая копье или короткий меч из тела врага, кричит "нги дла!" что значит – "я поел!". Невозможность убивать – для них сродни голоду.

Патронов у них, судя по всему, тоже было предостаточно, в отличие от тех, кто был осажден на холмах. Пулеметы – два Максима, в том числе один в станковом варианте и один в ручном, а так же три Льюиса – берегли на случай массовой атаки. Отстреливались винтовками. Осадившие их матабелы зажгли костры в поле, но стрельба по ним ничего не давала: чувствовалось присутствие белых, побывавших в переделках офицеров. Отдельные стрелки обстреливали белых из винтовок, постоянно перемещаясь, основные отряды еще не закончили с грабежом ферм и угоном скота. Когда они подойдут – а это будет скоро – начнется второй и заключительный акт Мерлезонского балета. Скорее всего, это произойдет ночью, этой или следующей. Сначала будет массированный обстрел из всего, что есть. А потом – ночная атака обкурившихся бума[100] боевиков – если будет, кому ее отражать. Если учитывать, что из восьмидесяти переселенцев, укрывшихся на холмах в ожидании помощи взрослых мужчин, способных стоять на ногах и держать в руках оружие – только семнадцать.

– Что будем делать, господа? – спросил Джон Бирли, скотовод и лендлорд из местных. Для военного совета – они укрылись за валуном, дающим хоть какую-то защиту от щелкающих по камням пуль. Бирли, коренастый, седобородый эйтландер, был даже внешне похож на буров. Его жену убили оранжисты, и он поднимал ферму вместе с двумя сыновьями и дочерью. Один из сыновей – лежал сейчас среди раненых и вряд ли он дотянет даже до утра. Хотя англичане – невероятно живучи, особенно если их сильно разозлить. Другой сын и дочь сейчас на позициях с винтовками. Анджела – росла без матери, поэтому с винтовкой – даст фору любому сверстнику из тех, которые носят брюки. Хотя она и сама – давно не признает другой одежды и даже коротко остригла волосы.

– Можно отправить женщин детей и раненых подальше в холмы – сказал Тодд Барлоу, еще один англичанин – самим остаться здесь.

– Сам то веришь?

– Выйдут в пограничную зону. Там будет помощь.

Пограничная зона Родезии – отдельная тема. Колючая проволока и мины, скрытые, постоянно перемещающиеся пулеметные расчеты – со всех сторон Родезия окружена совсем не дружественными государствами, англичанам в Африке желают смерти многие. Граница поделена на сектора, тот, к которому ближе всего – носит название "Ураган". Единственная проблема в том, что любой чернокожий – в десять раз быстрее каравана белых, да еще и отягощенного ранеными.

– Импи перехватят их на дороге. Лучше им умереть здесь, с нами… – сказал Рихард Брук, еще один землевладелец, в чьих жилах текла смесь голландской, германской и английской крови. Он был из первых переселенцев.

– Что ты сказал? – вскипел Бирли

Дело закончилось мордобоем – но спорщиков быстро разняли. Собственно говоря, у самодостаточных и крутых скотоводов, хозяев ферм, почти каждое решение, которое надо было принять совместно – заканчивалось дракой. Однако, решение надо было принимать и принимать быстро – а оно не принималось…

Рихард Брук – усталый, безошибочно находя путь в нагромождении валунов, спустился чуть ниже. Туда, где была его семья – ему удалось увести их полностью. Далеко не у всех – была такая возможность…

Марта, все еще красивая в свои сорок с лишним – протянула кусок сухой кровяной колбасы. Бруки единственные в округе держали свиней, потому колбаса от Бруков – расходилась на ура. Англичане – не умели делать колбасу вообще, они жарили мясо на огне, а местные – сушили.

Грызя колбасу и не чувствуя ее вкуса, он перебрал патронные сумки. Сорок семь патронов к его Маузеру, не считая того, что в самой винтовке. Еще револьвер и охотничье ружье… почти ничего. В достатке патронов только к ружью – но когда придет его час…

Об этом не хотелось даже и думать.

– Па…

Роберт – высокий, голенастый, нескладный в свои двенадцать лет, загорелый до черноты – подсел в темноте к отцу.

– Па, я пойду по дороге в Булавайо. Приведу помощь!

– Пойдет он! Ну-ка, иди сюда! – взбеленилась мать.

– Па, я командир скаутов! Знаю все тропинки! – вырываясь, кричал пацан – я знаю африкаанс! Меня могут принять за своего!

– Какого своего!? Думай, что говоришь!

– Ма, пусти! Надо привести помощь!

– Помолчи! Иди к сестре!

– Па, я не маленький!

Но в душе – Рихард уже понимал, что иного пути – нет. Кто-то должен пойти – и этот кто-то – не взрослый…

Импи – еще не заняли свои позиции… они производили слишком много шума. Переговаривались, делились впечатлениями от налетов на белые фермы. Все-таки это были уже не импи, не закаленные в боях воины, которым все равно, что отнять чужую жизнь, что отдать свою. Когда у них был король – ежегодно в честь него производился праздник, и на этом празднике – мужчины должны были голыми руками убить взрослого быка. А сейчас… это были всего лишь работники ферм, которым опостылела личина покорности, и которые наконец то явили свое истинное лицо. Они громко лязгали затворами, пили просяное пиво из сосудов из выдолбленных и засушенных тыкв и не видели крадущегося белого. Любой охотник бы увидел…

Роберт и в самом деле был командиром отряда скаутов. Но еще – он не прочь был стащить вместе с пацанвой что-то из чужого сада с фруктами. Сады охраняли собаки, и надо было быть особенно осторожными…

Когда линия импи осталась позади – он встал и побежал. Побежал, как это делают местные, размеренно и быстро. Так, как его учил матабел по имени Малхаас, работник на их ферме. Не обязательно быть сильным – важно быть выносливым. Следи за дыханием. Не хватай ртом воздух, дыши размеренно. Считай, когда бежишь – до скольки сможешь. Потом начинай сначала.

В школе – их учили хорошо считать…

Он бежал, забирая вправо, от рассвета. Держась дороги, но не выходя на нее – на дороге могла быть опасность. Всю местность здесь он помнил наизусть – не раз и не два он исходил все окрестности вместе с немногочисленным скаутским отрядом. Они даже послали Би-пи[101] самодельный альбом с подписями.

Ночью, в местах, где есть фермы – не так опасно, как кажется. Большинство хищных кошек охотится ночью, это верно – но они стараются избегать обитаемых мест, зная, какую опасность могут представлять вооруженные люди. Да и добыча – зебра, буйволенок или молодой буйвол – ее было в избытке, незачем лезть к краалям. Человек – и вовсе в большинстве случаев – не рассматривается хищниками как объект для охоты. Слишком мало мяса, голод человеком не утолить. Опасность представляет только старый, и одряхлевший хищник, изгнанный сородичами и не способный охотиться на свою обычную добычу. Вот он – может решить попробовать человечинки. Еще – надо вовремя уклоняться от мест, где есть львы – их можно опознать по нескольким признакам. Если наткнуться на львов и побежать – они бросятся, даже если сыты. Как и все кошачьи – они не могут устоять перед бегущей добычей…