Мятежное сердце - Мойра Янг

— Садись у огня, погрейся, — говорит Демало.

Я сажусь на стул у печки. Подтягиваю колени к груди, одергиваю рубаху. Обхватываю себя руками и продолжаю трястись. Слышу, как раздевается Демало. Снимает с себя мокрую одежду. Если поверну голову, то и увижу. Как странно. В жизни бы не могла такого вообразить.

Я не убежала, не бросилась в драку, не пробовала его убить. Казалось бы, как увидела, кто меня вытащил из воды, должна была вспыхнуть красная ярость. Нет. Ничего похожего.

Словно я не я. Но я и впрямь не в себе. Словно с цепи сорвалась. Чувствую себя свободной, как никогда в жизни. Свободной от Лу, от Джека, от всех, кто чего-то ждет от меня. Кто хочет меня переделать на свой вкус. Я ничего им не должна. Сейчас во всем мире ничего нет, кроме этой палатки. Словно все исчезло. Остались только я и Демало. Вдруг я понимаю, что мне было предначертано оказаться именно здесь. Именно сейчас.

Все дороги ведут в одну сторону.

— Ох, другое дело! — вздыхает Демало. Я оглядываюсь. Он натягивает сухую рубаху через голову. Я замечаю на его гладкой груди татуировку. Красное восходящее солнце, прямо против сердца. У меня самой сердце колотится, когда смотрю на его тело.

Он подбирает с пола мою мокрую одежду. Развешивает вместе со своей у печки. В углу палатки капает. Он подставляет жестяное ведро. Откупоривает бутылку зеленого стекла и наливает в две стеклянные банки темно-красную жидкость. Придвигает поближе табурет, садится и протягивает мне банку.

— За случайные встречи, — говорит Демало.

— За случайности, — отзываюсь я.

Жидкость ласкает мне язык. Душистая, обжигающая, проникновенная. Словно печальная песня.

— Никогда такого не пробовала, — говорю я. — Что это?

— Вино, — отвечает он. Смотрит бутылку на свет. — Очень старое. Очень редкое. Шепот утраченного мира.

Дождь льет. В воздухе пахнет грозой.

Мы пьем еще. Дивный напиток. Я понемногу согреваюсь. Понемногу смелею.

— А у тебя имя есть? — спрашиваю. — В смысле, кроме Демало.

— Сет, — отвечает он. — Хотя меня очень давно никто так не зовет.

— Сет. — Пробую имя на звук. Салютую банкой. — Спасибо за Нерона.

— А за себя не благодаришь?

Я молчу. Пью вино.

— Три, — произносит он.

Поднимаю глаза.

— Три раза я спас тебе жизнь. Первый раз — на Полях Свободы, второй — от Викария Пинча и вот сегодня.

Правило трех. Если три раза кого спасешь от смерти, то его жизнь принадлежит тебе. Нет. Эту ерунду Джек выдумал. Не произносить это имя, даже в мыслях! Он предал. Обманул. Ненавижу.

Дождь грохочет по палатке. Кап, кап, капает вода в ведро. Трещат дрова в железной печке. Я рассматриваю вино в банке.

— Зачем ты меня столько раз спасал? — спрашиваю я. — Мы по разные стороны. И тогда были, и сейчас.

— А на чьей ты стороне сейчас? — спрашивает он.

— Ни на чьей.

— Кажется, даже не на своей, — замечает он.

— Не понимаю смысла, — говорю я. — Ты меня вытащил. Вылечил Нерона. Почему не бросил меня тонуть? Сам же обещал награду за мою голову?

— Да, — подтверждает он.

— Тогда почему? И что дальше? Что ты от меня хочешь?

Мы смотрим друг на друга. Я чувствую его тепло. Запах его тела, его волос. Что-то древнее пробуждается и бьется у меня в крови.

Дождь капает все реже и совсем прекращается. Демало встает, откидывает клапан.

— Скоро рассвет, — говорит он. — Я хочу тебе кое-что показать. Пойдешь со мной?

— А что там? — спрашиваю я.

Он берет зажженный фонарь.

— Нечто удивительное, — говорит Демало. Видит, что я колеблюсь. — Тебе нужно куда-то ехать?

Наверняка наши меня ждут. Злятся из-за Джека, винят меня, что он забрал Эмми, хотят, чтобы я все исправила. Не могу сейчас встретиться с ними. Я просто не вынесу новых напоминаний о том, как я неправа. Я всегда и во всем неправа. Ненависть к Джеку выжигает мне внутренности.

— Саба, — окликает Демало. — Тебя где-то ждут?

— Нет, — отвечаю я. В один глоток допиваю вино, со стуком ставлю банку на стол и встаю. — Давай посмотрим это твое удивительное нечто. Ох! — Дергаю подол рубахи. — Наверное, надо переодеться.

— Твоя одежда мокрая, — говорит Демало. — Посмотри в сундуке. Я подожду снаружи.

В сундуке всего три вещи. Зеленое платье, нижние штанишки и пара крепких башмаков из свиной кожи. Костюм скорее для Молли, а не для меня. Я платья в жизни не носила. Зачем это у Демало? Проверяю свою одежду. Точно, все еще сырое. Нерон сладко спит в коробке у печки. Ругаясь себе под нос, влезаю в платье. Кое-как застегиваю пуговицы спереди. Натягиваю ботинки. Отгоняю мысли об Эмми. Выхожу в ночную прохладу.

Мир вокруг бледно-розоватый. Рассвет уже близко. Демало ждет меня. На дереве рядом с палаткой сидит ястреб Кулан. Рассматривает меня свирепыми желтыми глазами и топорщит перья. Демало смотрит на меня в платье.

— Тебе как раз, — говорит он.

Как будто заранее знал, что так будет.

— Нерону нужно спать, — говорю я.

— Мы ненадолго, — успокаивает Демало. — С ним все будет хорошо. Пойдем, надо торопиться.

Мы выходим из леса, перебираемся через прозрачный ручеек и дальше топаем по мокрому после дождя зеленому лугу. Демало торопит меня и поглядывает на небо.

— Хорошая земля здесь, — говорю я. — Не видала еще такой.

— Это Новый Эдем, — отвечает Демало.

Мы приходим к невысокому холму. Он весь зарос ежевикой. Воздух напитан ароматом зреющих ягод. Прямо в склоне холма, где кусты пореже, ржавая железная дверь. Открытая.

— Пришли, — объявляет Демало. — Собратья проведут тебя внутрь.

— Что? — Быстро оглядываюсь. Будто из ниоткуда возникают двое тонтонов. — А говорил, ты один! Что это значит?

Тонтоны склоняют головы, прикладывают сжатый кулак к сердцу. У одного в руке зажженный фонарь.

— Все здесь, господин, — докладывает тонтон.

— Что происходит? — не понимаю я.

— Обещаю, тебе не причинят вреда, — успокаивает Демало. — Это просто сопровождение. Я сейчас вернусь. — Он протягивает руки тонтонам. Те преданно за них хватаются. — Это почетная гостья, — говорит Демало. — Благодарю вас, братья!

И скрывается за холмом.

А мы с тонтонами тупо смотрим друг на друга. Я. И два тонтона. Я точно на иголках, так и жду какой пакости. Тот, что с фонарем, улыбается и кланяется.

— Следуй за мной, — говорит вежливо.

Он проходит в дверь, а я мнусь на месте.

— Прошу, — говорит второй. — Нам нельзя опаздывать.

Перешагиваю порог. Второй тонтон закрывает за нами дверь, а первый освещает дорогу. Спускаемся по ступенькам. Пахнет сухой землей. Чуть-чуть першит в носу. Вокруг смыкается плотная почвенная тишина. Ненавижу лазить под землю, как будто в западню загнали. На лбу выступают капельки пота. Мы приходим в длинное узкое помещение с широкими полками вдоль стен, вроде коек. Из нее в другую такую же. Везде пусто.