Том 11. Гриф — птица терпеливая. Невинный убийца. Лишний козырь в рукаве - Джеймс Чейз

— Садитесь, — сказал генерал. Я опустился на краешек стула. — Мы проведем во Флоренции только четыре дня, а мне хотелось бы за это время осмотреть как можно больше. Что вы можете предложить?

— На сегодня у нас намечено: кафедральный собор Баптистерий и капелла Медичи, — сказал я. — На завтра до обеда галерея Уффици и Палаццо Веккио, а после обеда — Палаццо Питти и площадь Микеланджело. На следующий день с утра: церковь Санта Кроче и Барджелло, а после обеда: собор Сан Марко с фресками Фра Анжелико и поездка по городу. В последний день мы можем поехать во Фьезоле и немного погулять.

Генерал кивнул.

— Это все для расширения кругозора. А как насчет вечеров?

— Это зависит от вашего вкуса, сэр. Ночная жизнь во Флоренции довольно скромна. Здесь есть, конечно, несколько ночных клубов, но там небезопасно.

— В каком смысле?

— Можно легко получить удар мешочком с песком по голове и утром очутиться без денег.

Генерал улыбнулся.

— Я люблю опасные заведения, сержант. После пополнения своего образования мне нужно будет отдохнуть. Мы посетим один из этих притонов, и я посмотрю, как кто-нибудь попытается стукнуть меня по голове мешочком с песком.

— Слушаюсь, сэр.

Генерал вытащил из кармана пиджака толстый бумажник и открыл его. Он был набит банкнотами по 10 тысяч лир.

— Приятное подспорье, не правда ли?

— Да, сэр.

Кивнув, он вытащил две бумажки и перебросил их мне.

— Пойдите и купите себе штатский костюм. С сегодняшнего дня вам не совсем удобно будет носить форму.

На его лице появилась холодная улыбка.

— Мы оба с вами в отпуске, сержант.

— Да, сэр.

Я взял деньги. Генерал взглянул на часы.

— Вы должны прибыть сюда в 15.00 переодетым и готовым к выходу.

Мне пришлось буквально носиться по городу, чтобы справиться с этим заданием, но в конце концов мне это удалось. Генерал поджидал меня в коридоре и оглядел сверху донизу.

— Кем вы были до армии, Чизхем?

— Архитектором, сэр.

— Никогда не забывайте, что теперь вы — солдат, — сказал он, пристально глядя на меня бледно-голубыми глазами.

— Слушаюсь, сэр.

— Выведите машину, мне что-то не хочется идти пешком.

Меня так и подмывало рассмеяться ему в лицо.

— Слушаюсь, сэр.

Я поспешил в гараж и подал машину к подъезду. Генерал вышел и внимательно осмотрел ее со всех сторон. Потом он заглянул внутрь, бросил мимолетный взгляд на пепельницы и после этого забрался внутрь. Усаживаясь на заднее сиденье, он сказал:

— Спасибо, что вы позаботились о машине. Я всего лишь капризный старик, но люблю чистоту.

Меня так поразил его человеческий тон, что я чуть не выдал себя. В этот момент мой новый начальник показался мне симпатичным.

Мы вернулись в отель около 19.30.

— Оставьте машину у подъезда, — сказал генерал, выходя. — Она нам сегодня вечером еще понадобится.

— Слушаюсь, сэр.

— Ждите меня в вестибюле в 21 час.

Он прошел в вестибюль с кипой открыток с видами собора и проспектами. Я вычистил пепельницы, смыл пыль с кузова «кадиллака». Потом я тоже пошел в отель. Прежде чем войти в бар, я удостоверился, что генерала там нет. Усевшись за стойку, я заказал двойное виски. Это мне было просто необходимо. Весь день мне пришлось говорить и говорить. Генерал впитывал мои слова как губка. Мы облазили все закоулки кафедрального собора. Полчаса мы провели около скульптуры «Пьета» Микеланджело, в то время как генерал расспрашивал меня о его жизни. Немало времени мы провели возле бронзовых ворот Баптистерия. Стараясь ничего не упустить, генерал разглядывал каждую деталь. Когда я рассказывал ему историю Медичи, он сидел под шедевром Микеланджело «Ночь» и «День» и внимал каждому моему слову, как Священному писанию. Когда мы опять вышли на шумную, оживленную улицу, он сказал:

— Благодарю вас, Чизхем. Я очень доволен. Если вы так же хорошо разбираетесь в архитектуре, как в искусстве, то вы знаете свое дело.

В его устах это прозвучало, как величайшая похвала. Заплатив за виски, я направился в ресторан. Здесь я тоже сначала огляделся, нет ли генерала, но ею не было. Вероятно, он ел в своем номере. Отлично поужинав, я направился в свою комнату. Теперь у меня было немного свободного времени, чтобы подумать о генерале. В нем было что-то странное. В его присутствии я ощущал сильное напряжение. Было совершенно ясно, что генерал слишком много пьет. У него были выцветшие глаза пьяницы и красные прожилки на щеках. Но он был не просто пьяницей. В его натуре имелось кое-что более странное. У него был бегающий взгляд. Казалось, он постоянно следит за кем-то и в то же время боится, что за ним следят. Это было странно потому, что он не был похож на человека, который может испытывать страх. Время от времени лицо генерала искажала болезненная гримаса, как будто он чувствовал сильную боль. Эти гримасы не нравились мне. Его руки были в постоянном движении: он или барабанил пальцами по коленям, или одергивал пиджак, или просто беспокойно сжимал и разжимал кулаки. Генерал был самым беспокойным, самым нервным человеком из всех, которых я знал. Инстинктивно я чувствовал, что под внешне спокойной маской, которую ему с трудом удается носить, таится вспыльчивый и резкий темперамент.

Около двадцати одного часа я бросил размышлять о характере своего временного начальника, спустился вниз и встретил его в условленном месте. На нем был темно-синий костюм, и с первого взгляда было видно, что генерал уже пьян. Лицо его побагровело, на лбу выступили капли пота, а глаза блестели. Несмотря на это, проходя через вестибюль, генерал еще твердо держался на ногах. Однако у меня появилось неприятное чувство, что он находится в одном из своих опасных состояний, и требовался только толчок, чтобы вылилось на меня накопившееся раздражение. Я распахнул дверцу машины. Генерал сел в нее. Я смотрел на него в ожидании.

— Ну, что вы глазеете на меня? — зло спросил он. — Чего вы ждете, черт возьми?

— Ваших указаний, сэр, — ответил я, стоя навытяжку и по уставу глядя поверх его головы.

Он вытер лицо рукой и озадаченно уставился на меня.

— Черт возьми, я не знаю, куда ехать. Собственно говоря, это ваше дело…

Он замолчал, потом потряс головой, как будто хотел собраться с мыслями, и сказал:

— Поезжайте в одно из тех заведений, где танцуют и можно развлечься.

— Слушаюсь, сэр.

Я повез его в казино; остановив машину у входа, я вышел и открыл дверь.

— Приехали, сэр.

Он медленно вылез и посмотрел на неоновую вывеску над входом.

— Кажется, здесь нет ничего особенного.

— По-моему, тоже, сэр.

— Подождите меня. Я долго не задержусь.

Он открыл стеклянную дверь казино и поднялся наверх по широкой лестнице. Я снова сел в машину и позволил себе, откинувшись на спинку сиденья, закурить. Мне пришлось прождать часов пять, и для меня они показались вечностью. Генерал вышел около двух часов ночи. Я подъехал к нему, выскочил из машины и распахнул дверцу. Не говоря ни слова, генерал сел в машину. От него разило спиртным, и сиденье генерал нашел только ощупью. Он так тяжело плюхнулся на него, что пружины заскрипели.

— В отель, — сказал он, откинув голову назад и закрыв глаза.

Когда я открыл дверцу около отеля, генерал спал. Нагнувшись, я слегка потряс его за плечо. Секунду он безжизненно лежал на подушках, а потом вдруг ожил, подскочил и вцепился мне в запястья. Он вывернул мне кисти и втащил в машину, так что я оказался стоящим на коленях на полу. Правой рукой он стальной хваткой вцепился мне в горло. За время службы в армии мне не раз приходилось вступать в драки с опасными противниками, но я всегда одерживал верх. Однако против этой смертельной хватки я ничего не мог поделать. Генерал продержал меня так еще несколько секунд, а потом, наконец, отпустил.

— Черт возьми, что это вам взбрело в голову? — прорычал он. — Как вы смеете касаться офицера?

Я поднялся, тяжело дыша, и попытался принять стойку «смирно».

— Я с удовольствием свернул бы вам шею, — продолжал он. — Если вы еще раз дотронетесь до меня, то я предам вас военно-полевому суду.

— Слушаюсь, сэр, — с трудом прохрипел я.

Генерал медленно вылез из машины.

— Получите за это семь суток ареста, сержант. Это научит вас держать руки при себе.

Тяжело ступая, он пошел в отель. Я стоял около машины, потирая горло и ругаясь вслух.

На следующее утро, ровно в семь часов, я постучал в дверь номера генерала. Мне с трудом удалось расслышать тихое «войдите». Я открыл дверь и внес поднос. Генерал в шелковом халате стоял у окна. Во рту у него была сигарета, его волосы были взъерошены, и выглядел он лет на десять старше, чем обычно. Под глазами лежали темные круги.

— Доброе утро, сержант, — сказал он, как ни в чем не бывало.