Дедушка, Grand-père, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков - Елена Лаврентьева

Привез замечательную группу — 5 грибов сразу. Тетя Маня торжественно водрузила их в чашку с водой и стояли они рядом с прекрасным букетом около 4 дней. Хотел нарисовать, но долго собирался и вот только сегодня буквально за 30 минут сделал прилагаемый набросок.

Но, однако, поздно. Сейчас сварим в соленой воде свежую картошку без кожуры и поедим ее с малосольными огурцами, маринованными грибами и русским маслом. Правда вкусно?!

Да, были еще раз в Таложне, устраивали пикник ночью в Поклонницком лесу, и было даже весело.

В общем, присылать одну страничку письма — свинство! Жду настоящего, достойного вас творения. Привет маме и дяде Васе.

20 декабря 1942 года, Ташкент

Дорогие Лида, мама и Валерик! Постараюсь связно рассказать вам события последнего времени. Пятого октября мне была вручена повестка, и назначили меня в танковую школу. Пригодность моя к подобного вида оружию определили, по-видимому, по внешнему виду. Институт стал хлопотать, и во всякого рода отношениях я фигурировал как единственный в Советском Союзе специалист по африканским языкам. К сожалению, это правда, так как африканский кабинет ИЯМа погиб полностью: зав. кабинетом убит на фронте, а Алексеев, мой товарищ по учебе, погиб еще в январе в Ленинграде. Вообще меня трепали здорово, хотя все военные власти шли навстречу, но «приказ есть приказ», а райвоенкомат имеет право давать отсрочку только на десять дней без учета того, что броню для меня нужно получать через президиум, находящийся в Казани, и дальше через комиссию по отсрочкам при Совнаркоме СССР. Мне самому надоела эта волынка, и я снова представил себя с нашивками лейтенанта, причем решил попасть в тяжелый танк, ибо при его содействии можно бы было перебить немцев куда больше, чем в том амплуа, в котором я фигурировал на Ленинградском фронте. Отсрочку мне давали несколько раз, и последняя отсрочка была за подписью самого начальника штаба САВО (Среднеазиатского военного округа). Я уже смотрел картину «Парень из нашего города» и завидовал его лаврам. Вообще, танк — самое грозное орудие, и был большой смысл идти в танковое училище. Пришла телеграмма от теперешнего секретаря Академии наук академика Бруевича — заместителя президента Академии Комарова — о том, что отдано распоряжение о моем бронировании. И вот только совсем недавно пришла броня из совнаркома за подписью Шверника. Так моя карьера танкиста пока и не удалась. Вообще, все это обязывает меня ко многому, и, как говорят, нужно постараться «оправдать доверие партии и правительства». За это время произошел занятный случай, и чего доброго, я мог бы повидаться с вами. Вы из газет знаете, что в Свердловске происходила юбилейная сессия Академии наук. Из Ташкента направились в Свердловск все здесь живущие академики, причем им был отведен правительственный вагон. Я уже имел телеграмму от Бруевича, но самой брони не имел, а то бы я снова у вас в Шилове на день-два, т. к. здешний совет директоров назначил меня начальником этого вагона. Жаль, но эта самая поездка так и не состоялась. Вообще, было бы здорово. Ведь мы ехали бы с собственным вагоном-рестораном, водкой и прочее… да и на сессии хотелось бы побывать. Я твердо решил, что побываю в Шилове, но… видно, была не судьба. На этой самой сессии был и мой бывший директор — Исаак Натанович Винников. Вообще, сволочь, каких на свете мало. Я не находил ни одного человека из его знакомых, которые отозвались бы о нем хорошо. Вообще, как говорят многие, «бандит в науке». До сих пор не понимаю, как он после всего им содеянного продолжает оставаться на своем посту. Здесь ходят слухи, что сотрудники случайно распечатали письмо, адресованное его заместителю, но заместителя не оказалось, так они это письмо распечатали, думая, что там что-нибудь официальное. Написано следующее! Вы устройте так, поговорив с NN обо мне, чтобы он поддержал мою кандидатуру в члены-корреспонденты, а я в свою очередь постараюсь, чтобы вам дали степень кандидата без защиты. Здоров! Не правда ли! Так вот этот самый Винников впомнил в отделе кадров о моем проваленном экзамене (началась уже война, и я подал заявление о приеме меня в армию) и ученому секретарю ИВАНа нач. кадров заявил, что вот, мол, так-то и так-то, приедете обратно, сделайте Смирнову экзамен. Этот экзамен во многом мне помог. Комиссия состояла из академика, члена-корреспондента, двух профессоров и одного доцента. Выдержал сие испытание блестяще. Благодарил своего Гранде за то, что он меня в такой короткий срок так здорово научил арабскому, жал руки и так далее. (Благодарил тут же по просьбе Струве.) В общем, получилось здорово. Ольдерогге Д. А. (он ведь в Ташкенте, недавно приехал из Ленинграда) даже сказал приятный, но несколько двусмысленный комплимент, что я слишком талантлив, чтобы заниматься хорошо. Одним словом, экзамен мне во многом помог, и я окончательно укрепил свое положение в таком уважаемом учреждении, как Институт востоковедения АН. Вообще, теперь ясно, что «положение обязывает». Впереди страшно много интересного. Просто голова идет кругом от перспективы той огромной работы, которая меня ожидает. Установка основная — современный арабский язык. Если я овладею им так, что смогу без словаря читать газеты, то ведь в пределах моей должности вся Восточная Африка и все арабские страны. Таких данных у нас в стране нет ни у кого. Оказывается, я и тут был прав, когда выбрал еще в 1934 году несколько странный африканский цикл ЛГУ. Тема диссертации «Восстание Махди». Тема касается арабского Востока и Африки (Западный Судан). Очень интересное время — 80-е годы, т. е. годы становления колониальной империи. Эпоха империализма в своей начальной стадии. Теперь только задача выдержать огромную нагрузку в работе и уложиться с диссертацией в срок (срок — август — сентябрь 1943 года). В Ташкенте литература есть по этому вопросу, но, возможно, придется съездить в Москву. Вот, кажется, все основное. В свете вышеизложенного станет понятным мое раздражение Лидиной открыткой, наполненной полуупреками и мудрыми советами Феди. Зоя сейчас заболела. Вчера у нее была температура 39. Кажется, простуда, но пока неизвестно. Здесь многие хворают — климат зимой неважный. Был вчера у нее, лежит в жару и с больной головой.

У нас устраиваются прекрасные фортепианные концерты. Здесь замечательная традиция — «Музыкальные среды». В здании АН каждую среду устраиваются концерты, причем билет стоит всего 4 рубля. Я слушал Льва Оборина, Гольденвейзера, Перельмана, а из мастеров сцены таких корифеев, как Берсенева и Гиацинтову (стара она стала, а ведь когда-то, кажется в 24 или 23 году, она была молода и прекрасна). Я никогда и не думал, что музыка камерная может давать так много для отдыха. Прекрасная «душевная баня» или, что звучит более поэтически, «духовное причастие». Потом целый день ходишь под впечатлением замечательной музыки. А Шопена часто играла тетя Маня, и здесь, в Ташкенте, часто думаешь о Торжке.