Район. Возвращение - Дмитрий Манасыпов

Да… началось, так давно, так давно. Ночь, морг, тяжелое чувство, когда он пришел в себя, лежа голым на полу своего кабинета за прозекторской. Странный и доводящий до ужаса шум за дверью, еле прикрытой. Падающий в окно странноватый свет с зеленым оттенком, Рита, мертвая Рита, лежащая рядом с небольшим возвышением из кирпичей и кафеля, на который устанавливали гробы. И уже не-мертвые, которые сами выбрались из того зала, где он должен был ими заниматься. И то, что случилось позже, когда он смог удрать оттуда, оставшись в живых. Прыжок из окна собственной квартиры, удар грудью об острые концы досок палисадника, хруст ломающихся ребер и хлюпанье вытекающий из него темной жидкости, в полутьме светящейся серебром. Боль, невыносимая боль, уносящая вперед, в лабиринты сверкающих огненных кругов, обжигающих, лишающих разума и реальности. Полет в невесомости, постепенное прощание с самим собой, надежда, робкая вера в то, что все закончилось и…

Тогда его выдернул с того света мальчишка с черными глазами, такими же, какие стали и у него после возвращения. Остановил, вернул, объяснил и показал все, что нужно было знать ему, ставшему в этом новом Радостном проводником и попутчиком всем, кто уходил навсегда. Такое не забывается, не делает тебя прежним и дает многое. И в том числе знание о многом. И Танат знал, зная, что:

Ковчег не прилетел из-за далеких и неведомых небес. И не был инородной тюрьмой, в которой заключены те, что с другой стороны или изнанки этого мира. Все просто: мы не первые, вот и все. И термин «Ковчег», который он вновь услышал от Точинова, подходил к ситуации с ним как нельзя лучше. Ведь так и было, всего-навсего. Те, кто были заключены в нем, просто жили когда-то и сейчас хотели жить вновь. Совсем не странное желание, не правда ли? И то, что они очень хотели сделать мир вокруг таким, какой был привычен им, это тоже не странно. А то, что окружающие не хотели к нему привыкать… это мало волновало Создателей. Будет ли садовник думать о судьбе муравейника, который находится там, где он хочет разбить клумбу с розами? Наверное, нет. Района Создатели явно не замечали, считая себя садовниками.

Один из них, тот самый, что сейчас выглядел как маленький мальчик с глубокими и большими антрацитовыми глазами, был против. И именно он начал свою собственную игру, в которой на доске появлялись все новые и новые фигуры. Танат был одной из них, может быть, и не самой важной, но той, что способна в нужный момент переломить весь ход этого поединка. Наверное, поэтому сейчас за ним и шел не самый большой черный силуэт в черном, неумолимо и беспощадно. В том, что этот гончий пес был послан Создателями, Измененный ни капли не сомневался. Ему нужно было сделать что-то, что поможет в дальнейшем хотя бы не допустить, чтобы это создание отправилось по следу рейдеров. Тех, что сейчас упорно пробивались через Парк, стараясь до конца выполнить возложенную на самих себя сложнейшую задачу. И он будет делать все для того, чтобы свою задачу они выполнили. Будет, будет…

Танат уже не замечал, что последние десятки метров, отделявшие его от до сих пор настежь распахнутых железных ворот городка, он еле плелся. Воля существа, настигающего его, смогла заставить сознание Измененного внушать хозяину иллюзии. И сейчас развеваемые постоянно дующим ветром Района полы черного дождевика находились всего в паре сотен метров за спиной Таната, становясь с каждой минутой все ближе и ближе. Существо, которое сами Создатели называли Охотником, мерно и спокойно шло за покачивающимся Измененным, уже почти выпустившим из слабеющих рук винтовку. Цель становилась все более доступной. Охотник рыкнул, начиная терять интерес.

Существо, которое шло за Танатом, не было рожденным по нормальным жизненным законам. Гибрид живой плоти, механизмов и органических имплантатов, предназначенный только для выполнения поставленных Создателями задач. Но они не были глупыми и понимали, что если у Охотника будет ощущение хотя бы псевдожизни, то он будет намного более лучшим слугой. И потому сейчас ему было немного неинтересно, а незадолго перед этим ему хотелось есть. Живой организм, каковым он себя ощущал, радовался свободе и тому, что занимается тем, что любит. Охотник немного расстроился, когда увидел, как ослаб Измененный, о ком ему было известно совершенно другое. Он так надеялся на долгий и интересный поединок, в котором будет место всему: и погоне, и изворотливости, и противостоянию… а сейчас? Вон он, высокий Измененный, еле-еле бредущий впереди к провисшим на петлях воротам. И что, это разве то, чего так сильно хотелось? Охотник рыкнул еще громче.

Существо в черном дождевике, идущее по следу Таната, остановилось, надеясь на то, что преследуемый все-таки сможет прийти в себя. И стало ждать.

Как же тяжело было идти, как тяжело… почему? Что так сильно давило на плечи, заставляя еле передвигать ноги, словно налитые свинцом? Почему обзор сузился до коридора, который казался густо-багровым с алыми прожилками? Сердце билось в груди все сильнее и сильнее, отдаваясь ударами колокола в ушах…

Танат тряхнул головой, понимая: что-то неладно. Но что, что?!! Почему винтовку, которая вроде так удобно лежала на сгибе, он давно волочит за собой, если судить по тому, что приклад покрыт грязью? Измененный упрямо шел вперед, потому что сзади, он чувствовал, надвигается темной волной ужаса тот, кто преследовал все это время. Он был за спиной, рядом, очень близко. И это было плохо, совсем плохо. Липкая паутина мерзкого страха, такого неприятного и непривычного, начала стягиваться вокруг сознания все сильнее.

А сколько их было, таких моментов, в самом начале? Тогда многое приходилось узнавать заново, привыкать, справляться с тем, чего не должно было быть. Все Измененные, с которыми ему приходилось сталкиваться, были практически такими же… испуганными, привыкающими к новому существованию, не понимающими многое. Такими были те, кто мог думать и соображать, тех, кому это было не нужно, он предпочитал не вспоминать. Жажда крови, голод, удовлетворение похоти, насилие, убийства… всего этого хватало. И тогда, именно тогда, уже очень давно, ему было страшно. Но не так, как сейчас, когда сзади накатывался шквал ужаса, обещающего стереть его в порошок, размазать по земле и просто уничтожить.

Танат тряхнул головой, отгоняя те мысли, которые сейчас были абсолютно ненужными. Мучительно долго старался дотянуться до «ярыгина», висевшего так низко и неудобно. Кисть, скрюченная, с покрытой холодным потом ладонью, дрожа всеми напряженными пальцами, пыталась ухватиться за ремешок, отщелкивающий клепку-держатель. Но не получалось, никак не получалось… черт. Че-о-орт…

Охотник, стоявший сзади, вздохнул. От разочарования, от того, что не будет никакого удовлетворения самим фактом выполненной работы. Использовал против Измененного хоть и сильный, но не убийственный ментальный поток, но хватило и его. Вон он, не способный ничего сделать, стоит, покачиваясь, как большая деревянная кукла, и что с ним делать?.. Охотник сплюнул, начиная выпускать острие гарпуна из правого предплечья. В воздухе свистнуло, потом звучно шмякнуло. Охотник взревел, оседая, и, стараясь не дать Танату сделать еще что-то, все-таки выпустил гарпун в его сторону…

Рука смогла ухватиться за что-то, напряглась, он почувствовал в ладони шероховатую рукоять одного из ножей. Танат вздрогнул, понимая, что шанс, очень маленький, но все-таки шанс, у него появился. Осталось немного, очень немного — всего лишь суметь выхватить нож и потом, одним махом развернувшись, метнуть. Ну, ну… чудовище, шевелись же, пробуй, пробуй!!!

И он, ломая сопротивление усилием воли, попробовал рывком, одним-единственным рывком сделать это. Пальцы плотно обхватили прорезиненную рукоятку, дернули на себя. Корпус развернулся, мышцы сократились, отреагировав на посылаемые мозгом указания. Нож был неудобным для метания, слишком тяжелым, слишком несбалансированным, но Танат смог. Блестящая молния вжикнула в воздухе, нож вошел под капюшон, издав мерзкий чмокающий звук, который раздается при вхождении в податливую плоть. Преследователь взревел, падая навзничь. В Таната из правого рукава неожиданно выстрелило что-то длинное, буро-зеленоватое, с острыми металлическими гранями, резанувшими воздух со свистом.

Измененный смог отшатнуться, когда эта живая плеть прошла рядом, чуть не задев его. Покачнулся, шлепнувшись на пятую точку. Задом отполз в сторону, хватая воздух широко раскрытым ртом, попробовал встать хотя бы на карачки. Получилось, вроде бы получилось. Тело, еще недавно такое безвольное, вновь начало слушаться. Пусть и с трудом, но закостеневшие конечности передвигались. Танат, стараясь контролировать врага, до сих пор катавшегося по земле, прижимая свободную руку к лицу (морде?!!), двинулся дальше. В сторону ближайшего корпуса… оказавшегося по нелепой шутке судьбы тем самым. В котором началась его собственная одиссея. В бывший городской морг Радостного.