Ричард Длинные Руки — граф - Гай Орловский

От локтей ниспадает ткань серебристо-серого цвета, что сочетается с бордовостью, и, когда леди Элинор раскинула руки в приветственном жесте, они взметнулись, как легкие крылья.

— Дорогой, граф! Рада видеть вас в моем замке. Наконец-то вы сумели найти для меня время…

Рыцарь учтиво поклонился, голос его прогрохотал, подобно отдаленному грому:

— А уж я как рад!.. Особенно после того, как уже почти потерял надежду увидеть вас, дорогая леди Элинор.

Она мило улыбнулась и сказала светским голосом:

— Ах, дорогой граф, разве можно упрекать женщину, что не помнит какие-то мелочи? Мне искренне казалось, что это я вас постоянно звала в гости, а вы все упирались, упирались…

Он хмыкнул, мне показалось, что рассматривает ее с живейшим интересом, словно увидел нечто новое.

— Еще скажите, что я упирался, когда вы тащили меня в постель!

Он мощно захохотал, леди Элинор сдержанно улыбнулась, но опровергать, как я сразу обратил внимание, не стала, напротив — поиграла бровями, взглянула многозначительно, мол, истолковывай как желаешь, повела рукой в сторону распахнутых ворот:

— Прошу вас, сэр Винсент!..

Вблизи он не показался мне таким красавцем, каким делают доспехи: морда больно широкая, двойной подбородок, щеки тоже отвисают, но ощущение силы и напористости бьет через край, а что лишний жирок, так это запасное питание на случай долгих переходов или ночевок в лесу. Лицо сильного человека, этот не станет рассматривать в зеркало прыщик на морде или с тревогой щупать макушку: не появляется ли лысина? Мы, дескать, настолько сильные, что захотим — и этим прыщавым и лысым будут подражать королевские щеголи.

Леди Элинор обернулась в мою сторону.

— Дик, — голос ее прозвучал, как удар хлыста, — прислуживать за столом будешь ты!

Я вздрогнул, запоздало и неумело поклонился, что не укрылось от взгляда Касселя. Он сардонически усмехнулся, пошел за хозяйкой, откровенно присматриваясь к ее заду. Маклей что-то сказал мне подбадривающее, я потащился следом за благородными, держась на почтительном расстоянии, дабы не осквернять.

Когда я вошел в зал, они уже усаживались один напротив другого за небольшим столом с блестящей отполированной поверхностью. Леди Элинор произнесла несколько быстрых слов, посреди столешницы вздулся горб, оттуда показался сжатый кулак, пальцы разомкнулись, на ладони оказался целый букет белых и красных цветов. Рука втянулась обратно в стол, леди Элинор взяла цветы и зарылась в них лицом.

— Какая прелесть!.. Еще запах леса…

Граф хмыкнул:

— А у нас они растут по обочинам дорог.

— Разве?

— Точно, — заверил Кассель. — Надувает вас этот слуга. Выскочил, нарвал, где поближе, а сейчас отправился дальше пьянствовать.

Она нахмурилась.

— Ах, граф… Вы никогда слушали, что я вам говорила про этих существ. У них нет своей воли. Они всегда выполняют то, что им велено.

Он прищурился.

— Всегда?

— Всегда, — ответила она. — Их невозможно подкупить или склонить на свою сторону. Это как ваша рука или нога. Они делают только то, что вы изволите.

Он захохотал:

— Милая леди Элинор! У вас такой красивый голос, что я готов слушать его до утра, не вникая в смысл. Скажу только, что если мою руку или ногу кольнуть шилом, они отдернутся, меня не спрашивая. Ха-ха-ха!.. Вот вам и нет своей воли.

Она нахмурилась, я ощутил, что нечто проскользнуло между ними, со стороны леди Элинор — предостережение, что ее и замок охраняют еще и незримые слуги, а со стороны Касселя завуалированный совет не слишком полагаться на магию, умен мужик.

— Ах, граф, все намного сложнее… Впрочем, что мы все о серьезном? Вы предпочитаете мясо лося или рябчиков? И какие вина?

Он хохотнул, поднялся, отцепил меч в ножнах от пояса.

— И рыбу. И пиво. И побольше… Эй, повесь куда-нибудь!

Он вытащил меч из ножен и швырнул без размаха, как если бы бросил яблоко, бросил очень неожиданно. Смотрел на леди Элинор, но меч швырнул в мою сторону. К счастью, я все время настороже, мое тело автоматически отшатнулось, а пальцы ухватили летящий ко мне вертикально клинок за рукоять. Тяжелый, гад, но я удержал, лишь долю секунды спустя сообразил, что для меня меч должен быть очень тяжел, я охнул и опустил руку с мечом чуть ли не до пола.

Леди Элинор, не заметив моего прокола, сказала сердито:

— Ну и шуточки у вас, граф!

— Мужские, — согласился Винсент легко. Он отстегнул от пояса и бросил мне ножны, я постарался и ножны опустить, как будто тяжесть непомерная, и ухватил кое-как, едва не рухнув от неожиданности, но по глазам Касселя видел, что провести не удалось, что-то граф уловил, остальное домыслил. Знать бы что. Во взгляде появилось расчетливое выражение, простые слуги так легко не ловят неожиданно брошенный клинок, да еще за рукоять. Боюсь, заметил и то, что его двуручный меч я поймал и удержал одной рукой.

Леди Элинор проследила, как я повесил меч на стену, граф же опустился на прежнее место и демонстративно ослабил ремень. Леди Элинор повела бровью, стол начал заполняться дорогой посудой, золотыми кубками, все сверкает и блещет, а минуту спустя блюда начали заполняться жареным мясом, птицей, рыбой, как и пожелал граф Кассель, сыр нарезан тончайшими ломтиками, что вряд ли оценит граф, он еще не тот граф, которым будет Монте-Кристо или Атос, а граф первоначального накопления капитала, то есть старший среди работников ножа и топора, романтиков с большой дороги.

В кубках появилось темно-красное вино. Я стоял у стены неподвижно, как официант на торжественном банкете, при таком раскладе мне вроде бы вообще делать нечего, разве что в кубки подливать, вон и первый кувшин появился… граф Кассель довольно потер ладони и, вытащив из-за пояса длинный нож, принялся резать запеченного в сметане молочного поросенка.

На меня он посматривал иногда, почему-то не мог забыть, что они с волшебницей не одни, хотя в этом мире слуг вообще-то не замечают, и, как я уже говорил, даже дамы, что щиколотку не покажут постороннему мужчине, при слугах могут спокойно купаться в корыте или в бадье. Хотя не думаю, что заподозрит неладное, в этом мире настолько уверены, что человек благородного сословия никогда не унизится до того, чтобы одеться простолюдином, что увидь меня вот сейчас Джулиан Дейз или, скажем, Мартин, они просто посмотрят на меня как на пустое место, в их мозгах ну никак не произойдет отождествление блестящего рыцаря, сэра, с рослым простолюдином в простой рубахе и в старых домотканых штанах.

Так что можно не трястись, что и эта волшебница заподозрит во мне сэра. Волшебники — тоже люди. Они могут двигать горами, но не умными мыслями. А для женщины-волшебницы дважды два все равно равняется стеариновой свече, но только большой и горящей без подсвечника.