Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века - Геннадий Седов

Иная картина в соседней части здания. Стоит пройти десяток шагов по коридору, проникнуть за железную дверь, и ты окажешься на каторге истинно русского образца. Переполненной, грязной, завшивленной. С обитательницами, чей человеческий облик, поведение, образ жизни противоречат самому понятию — женщина.

В трех забитых до отказа общих камерах ютятся по тридцать пять-сорок уголовниц. Кроватей здесь нет — спят на нарах, вповалку, многие с детьми. В дневное время трудятся: возят, запрягшись гуртом в телегу, воду в бочке из соседнего ручья, колют дрова на хозяйственном дворе, шьют белье и рубахи на мужские тюрьмы, выделывают пряжу, вяжут варежки, стряпают на всю тюрьму. Большая часть из них бывшие крестьянки, заводские работницы, прислуга, угодившие на каторгу — кто за убийство мужей, кто за насильственное лишение жизни нагулянных на стороне младенцев. Пройдя тернистым путем через многочисленные этапы и пересылки, подвергнувшись не раз насилию со стороны шедших с ними на каторгу уголовников-мужчин и конвоиров, оказавшись в Мальцевке под властью матерых профессионалок — грабительниц, фальшивомонетчиц, отравительниц, многие из них опустились до скотского состояния. Курят тайком дурманную травку, отдаются первому встречному, сожительствуют друг с дружкой. Беззубые, с хриплыми голосами, вульгарными улыбками, изломанной психикой. Поющие вечерами в коридоре похабные частушки: «Ходи ко мне передом, а я к тебе грудию, расстегни-ка галифе, вынь свою орудию»… «Манька Ваньку будет греть, Ванька Маньку будет еть»…«Цыган любит чай горячий, а цыганки хрен стоячий»… «Гоп-стоп, Зоя, кому давала стоя? Начальнику конвоя». Беспутные матери, рожающие как котят подзаборных детей, не ведающих, кто их отцы. Понуждающие сыновей-малолеток стоять на стреме возле двери, пока мать принимает очередного гостя. Сводящие семи-восьмилетних дочерей с конвойными солдатами.

Вся эта грязная изнанка каторжного быта у нее на глазах. Водит жестким скребком по душе, ожесточает.

«Либерте, эгалите, фратерните, — крутится в голове. — Ли-бэр-тэ-э… ээ-га-ли-тэ-э… фратер-ни-тэ-э».

— Возвращаемся? — оборачивается к ней Вера.

— Да, пожалуй.

Кучки политкаторжанок идут одна за другой через двор к главному корпусу. Прогулка окончена, до обеда еще далеко. Дружно — в мальцевский тюремный университет, к знаниям!

Из воспоминаний политкаторжанок Ф. Радзиловской и Л. Орестовой:

«Мальцевская женская каторга 1907–1911 гг.»

«Главным содержанием нашей жизни были занятия. Занимались мы самыми разнообразными предметами, от первоначальной грамоты до сложных философских проблем. По своему образовательному цензу на Нерчинской женской каторге мы имели 24 человека малограмотных и с низшим образованием. Малограмотных обучали русскому языку, географии, арифметике, так что некоторые из обучавшихся ушли с каторги с знаниями в размере средней школы. Однако для этого потребовалась серьезная и интенсивная учеба в течение ряда лет.

Занятия были групповые и индивидуальные. Так как большая часть из нас была с средним и незаконченным высшим образованием, то иногда на каждую из них приходилось по несколько учительниц. Интересные кружковые занятия вели Маруся Беневская по естествознанию, Надя Терентьева по истории и Саня Измаилович по литературе. Слушательницы Сани — Лида Орестова, Маруся Купко, Сарра Новицкая, Фаня Каплан и Катя Эрделевская, изучали с ней историю литературы по Иванову-Разумнику, вели беседы о Чернышевском и Герцене и были очень довольны этими занятиями, считая, что Саня умеет как-то особенно разбудить мысль, остановиться на интересных моментах.

Более подготовленные из нас, получившие на воле среднее и отчасти высшее образование, также спешили приобрести фундамент в различных областях знаний. Из языков больше всего занимались французским, меньше — немецким и английским. На французском языке в нашей библиотеке было много книг, особенно новой беллетристики. Французские книги получались нами даже из-за границы от родных Маруси Беневской. Так были получены многочисленные тома Ромена Роллана «Жан Кристоф». Занимались языками по двое, по трое, более сильные самостоятельно, без учительниц, менее сильные с учительницами. Наиболее авторитетными учительницами французского языка у нас считались Ира Каховская, Вера Штольтерфот и Лидия Павловна Езерская, причем у последней была особая система занятий. Если ее ученица плохо знала урок, она заставляла ее по словарю зубрить очень большое количество слов, начиная с буквы «а».

Многие из нас с большим увлечением занимались математикой. Можно сказать, что в этой области было несколько фанатиков, которые постоянно решали задачи, мучительно думая, когда бывала какая-нибудь заминка. Помнится, по алгебре мы не могли решить каких-то задач. Целыми днями мысль билась вокруг них, и напряжение было настолько сильно, что кем-то из нас задачи были решены во сне.

Наряду с другими занятиями очень большое место уделялось философии. Философией занимались в Мальцевке с большим увлечением довольно значительное количество лиц в одиночку, вдвоем и в кружке под руководством Зины Бронштейн. Занятия по философии и психологии вызывали как-то особенно много споров и страстности. Целый ряд отдельных философских проблем тщательно прорабатывался в тюрьме. Так, помнится, коллективно был проработан вопрос о субъективном начале в древней философии.

Менее подготовленные начинали обычно чтение с Челпанова «Мозг и душа» и постепенно переходили к Виндельбанду, «История древней философии». Читали Гефдинга «Введение в психологию», Геккеля «Мировые загадки». Некоторые из более подготовленных целиком одолели 10 томов Куно Фишера «История новой философии». Помнится, как Фаня Радзиловская и Вера Горовиц горевали, что, выходя в вольную команду, они застряли на монадах Лейбница и не смогут дальше заниматься за неимением книг.

С приездом Иры Каховской, которая привезла Маха «Анализ ощущений», Авенариуса и Богданова, последние были прочитаны и проштудированы многими из нас.

Занимались в Мальцевской и экономическими науками, хотя меньше, чем философией. Вдвоем и группами в 3–4 человека прорабатывали политическую экономию, отдельные товарищи читали и фундаментальные книги по экономическим вопросам и штудировали Маркса.

Были еще у нас занятия практического характера. Сарра Наумовна Данциг вела кружок по массажу. Эти занятия были настолько успешны, что одной из ее учениц, Любе Орловой, удалось позже в Якутске жить на заработок от массажа.