Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

Но как это вышло? Таблетки еще ни разу ее не подводили. Сила Фортунато, осенило ее вдруг, основана на его убийственной сексуальности. Возможно, она каким-то образом подавила контрацептивное воздействие таблеток. Фортунато… и Джош! Как он отнесется к этой новости? Что подумает?

Голос такисианина прервал ее задумчивость.

– Ты слышала хоть слово из того, что я сказал? – осведомился он.

Соколица вспыхнула.

– Прости. Я задумалась о материнстве.

Он простонал.

– Соколица, все не так просто!

– Почему?

– И ты, и этот человек являетесь носителем вируса дикой карты. Поэтому вероятность того, что ребенок погибнет до рождения или во время родов, составляет девяносто процентов. Девять процентов за то, что он родится джокером, и один процент, всего один, – с нажимом произнес Тахион, – что он станет тузом. – Он отхлебнул еще бренди. – Расклад ужасен, ужасен. У этого ребенка нет никаких шансов. Ни единого.

Соколица принялась расхаживать взад-вперед.

– Ты можешь сделать что-нибудь, какое-нибудь обследование, чтобы определить, все ли в порядке с ребенком сейчас?

– Ну да, я могу сделать ультразвуковое исследование. Оно до ужаса примитивно, но может дать ответ, нормально развивается плод или нет. Если что-то не так, я советую – нет, я настаиваю, и решительно, чтобы ты сделала аборт. В этом мире и так достаточно джокеров. – В его голосе чувствовалась явная горечь.

– А если у ребенка нет никаких отклонений?

Тахион вздохнул.

– Нередко вирус никак не проявляется до рождения. Если ребенку удается пережить родовую травму и вирус не активизируется, тогда тебе остается только ждать. Ждать и гадать, что произойдет и когда. Соколица, если ты решишь родить этого ребенка, вся твоя жизнь превратится в сплошное мучение, будет проходить в беспрестанной тревоге и в попытках защитить свое дитя от всего. Подумай о стрессах, которые ребенок переживает в детстве и в юности и любой из которых может стать толчком к проявлению вируса. Это честно по отношению к тебе? К твоему ребенку? К мужчине, который ждет тебя внизу? Если, конечно, – холодно добавил доктор, – он захочет остаться с тобой, когда обо всем узнает.

– Мне придется пойти на этот риск. Сможешь в ближайшее время сделать мне УЗИ?

– Я попробую договориться с местной больницей. Если не получится в Луксоре, тебе придется подождать, пока мы не вернемся обратно в Каир. Если у ребенка будут отклонения, ты должна подумать о том, чтобы сделать аборт. Вообще-то тебе бы следовало сделать аборт в любом случае.

Она пригвоздила его взглядом.

– Уничтожить ребенка, который, возможно, будет вполне здоров? Может, он станет таким, как я, – не сдавалась она. – Или как Фортунато.

– Соколица, ты не представляешь, как милосердно обошелся с тобой вирус. Твои крылья принесли тебе славу и деньги. Не многим повезло так, как тебе.

– Разумеется. Ну, то есть я симпатичная, но ничего из ряда вон выходящего. Симпатичных пруд пруди. Вообще-то мне следовало бы поблагодарить тебя за мой успех.

– Ты первая, кто благодарит меня за то, что я помог сломать жизни миллионов людей, – мрачно пробормотал инопланетянин.

– Ты пытался предотвратить это, – возразила она. – Ты не виноват, что Джетбой все испортил.

– Соколица, – решительно сказал Тахион, круто меняя тему, как будто неудачи прошлого были слишком болезненны, чтобы заострять на них внимание, – если ты не прервешь беременность, она очень скоро станет заметна. Тебе стоит задуматься о том, что ты будешь говорить людям.

– Все как есть, разумеется. Что у меня будет ребенок.

– А что, если они спросят, кто его отец?

– Это не касается никого, кроме меня!

– И, я бы добавил, – Маккоя.

– Думаю, ты прав. Но всем и каждому не обязательно знать о Фортунато. Пожалуйста, не рассказывай никому. Мне не хотелось бы, чтобы он узнал об этом из газет. Я предпочла бы рассказать ему обо всем сама. – «Если, конечно, я когда-нибудь еще его увижу», – уточнила она про себя. – Прошу тебя.

– Оповещать его – не мое дело, – холодно ответил доктор. – Но он должен знать. Это его право. – Он нахмурился. – Не понимаю, что ты нашла в этом человеке. Если бы на его месте был я, такого бы никогда не случилось.

– Это я уже слышала. – Раздражение отразилось на лице женщины. – Теперь уже поздновато для «если бы». В конечном итоге все будет хорошо.

– Да ничего не будет хорошо, – отрезал Тахион. – Все шансы за то, что ребенок умрет или станет джокером, а мне не кажется, что у тебя хватит сил это выдержать.

– Поживем – увидим. – Соколица направилась к двери. – Думаю, мне стоит сообщить эту новость Джошу. Он будет рад, что ты не нашел у меня ничего серьезного.

– И что ты носишь ребенка другого мужчины? Если ваши отношения это переживут, значит, Маккой – необыкновенный человек.

– Так и есть, доктор, – заверила она его и себя. – Так оно и есть.

Соколица медленно спустилась в бар, вспоминая день, когда они впервые встретились с Маккоем. Он недвусмысленно продемонстрировал ей свой интерес, едва только их представили друг другу на студии Эн-би-си. Талантливый оператор и режиссер-документалист, он с радостью ухватился за возможность снимать их турне и, как он позднее признался, удобный случай познакомиться с ней поближе. Соколица почти перестала сходить с ума по Фортунато, и внимание красивого мужчины поддержало ее. Они поддразнивали и провоцировали друг друга до тех пор, пока в конце концов не очутились в одной постели, когда были в Аргентине. С тех пор они всегда останавливались в одном номере.

Но Маккой так и не смог разжечь в ней ту страсть, которую пробудил Фортунато. Скорее всего, ни одному мужчине это не под силу. После той сумасшедшей ночи, которую они провели вместе, Соколица не могла избавиться от мыслей о нем. Он стал для нее как наркотик. Каждый раз, когда раздавался телефонный звонок или стук в дверь, в ней загоралась безумная надежда, что это Фортунато. Но он так и не вернулся. С помощью Кристалис ей удалось выйти на его мать и узнать, что чернокожий туз уехал из Нью-Йорка и подался куда-то на восток, вероятно в Японию.

Мысль о том, что он с такой легкостью бросил ее, помогла ей преодолеть свою одержимость им, но теперь все чувства заново всколыхнулись в ее душе. Она гадала, что бы он сказал, узнав о ее беременности, о том, что станет отцом. Узнает ли он об этом когда-нибудь? Женщина вздохнула.

«Джош Маккой, – строго сказала она себе, – замечательный человек, и ты любишь его. Не упусти его ради мужчины, которого ты скорее всего никогда больше не увидишь. Но если бы мы вдруг снова встретились, как бы все было?» В миллионный раз в ее памяти пронеслись те часы, которые она провела с Фортунато. Одна мысль об этом заставила ее вновь пожелать его. Или Маккоя?