Достойны ли мы отцов и дедов (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич

— Да, мы готовы…

Оргулов кивнул и ответил:

— Хорошо, ваше императорское величество.

Бойцы генерала быстро вынесли раскладной металлический столик, стулья и накрыли какой-то блестящей полупрозрачной тканью. Сев на предложенные стулья, и император, и генерал Оргулов поставили свои подписи в предложенных им экземплярах договора, после чего встали и, обменявшись папками, пожали друг другу руки. Затихшая до этого многотысячная толпа разразилась радостным ревом.

На следующий день в газетах был опубликован текст заключенного договора, который люди читали и горячо обсуждали: "…ни Новороссия, ни Российская империя не имеют друг к другу территориальных претензий… строить добрососедские отношения… торговые договоренности… обязательная закупка только товаров российского производства… гарантия целостности и сохранности граждан Новороссии…"

Но многие люди, кто был на том поле, где сейчас срочно оборудовался укрепленный лагерь посольства Новороссии, и видел боевую технику пришельцев, недоумевали, почему в договоре нет ни строчки о военной помощи, учитывая какую тяжелую войну сейчас ведет Россия, и вмешательство такого могущественного союзника сильно бы изменило расстановку сил на фронтах. Всё это недоумение выплеснулось на страницы газет и муссировалась несколько дней, пока не был напечатан ответ самого генерала Оргулова, которого ушлые журналисты подловили при выходе из Зимнего дворца, где он присутствовал на каком-то совещании: "Мы не будем оказывать военную помощь стране, которая необдуманно и глупо проливает кровь своих граждан за интересы наших извечных врагов. Поэтому в договоре нет ни строчки о военной помощи, нас интересует только торговля и закупки продовольствия и определенных товаров. Никакого военного участия в этой мясорубке за интересы английских, американских и французских банкиров мы принимать не будем. Но если кто-то попытается экспортировать в Россию революцию, дестабилизировать обстановку, искусственно обостряя внутреннюю социальную напряженность, финансируя разного рода террористические и деструктивно-подрывные организации, толкая страну к новой кровавой смуте, то мы будем готовы оказать посильную поддержку. И уж поверьте, у нас хватит возможностей это сделать".

Эта фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы — могущественные пришельцы показали зубы и указали, кто есть кто для них, при этом демонстративно и весьма грубо отклонили весьма выгодные предложения от многочисленных заграничных торговцев, предлагающих свой товар и свои услуги в оптовых поставках продовольствия. Торговля только с Россией, и будут покупаться только товары российского производства — вот их условие. Но правительство Российской империи промолчало на такой выпад — ведь только днем раньше, в счет оплаты аренды земли и первых поставок заказанных товаров, пришельцами были переданы первые две тонны золота.

И многие дальновидные люди поняли, что пришла новая сила, и возможно, скоро весь мировой порядок будет изменен.

Глава 1

В который раз я лежу на носилках и размышляю о смысле жизни и о перипетиях моей судьбы. Дико болит все тело, и любой шум отзывается в висках стальными иглами, входящими в мозг. Пока "окно" не открылось, меня перенесли в дом, где все ключевые посты и позиции были заняты нашими людьми. Из портала выкатились два дежурных танка, три БМП и только что доставленная россиянами "Тунгуска". Вся боевая техника быстренько выдвинулась к границам Усадьбы и заняла оборону, усиливая и так избыточную охрану секретного объекта.

Непростая ситуация, сложившаяся в этом мире, меня сейчас как-то не трогала, и все неприятности отошли на второй план. Хотелось только лечь, свернуться калачиком и забыться хоть летаргическим сном, и главное, чтоб никто не кантовал и не пробовал нагрузить общемировыми проблемами. Моей воли хватило настоять, чтоб меня перенесли в здание, в отдельный кабинет и на время отложили эвакуацию в бункер. Народ, конечно, повозмущался, говоря о бомбардировщиках, падающих на особо важные объекты, но "Тунгуска", выкрашенная в белую камуфлированную раскраску, ставшая на боевое дежурство, вселяла уверенность в невозможности всякого рода сюрпризов со стороны авиации супостата или заговорщиков.

Меня осторожно на носилках перенесли в спальню и переложили на скрипнувшую кровать, прямо поверх одеяла. Марина, которая, узнав о моем очередном ранении, принеслась оказывать медицинскую помощь, тревожно осмотрела, не обращая внимания на скрежет зубов и мычание от боли, обработала рану и наложила повязку на голову. Она как никогда осторожно и нежно касалась меня, при этом окутывая дурманящим ароматом каких-то особых духов, смешанным с запахом ее тела. Но все это перебивалось дикими, острыми, можно сказать вульгарными запахами резиновых перчаток и каких-то антисептиков.

— Что, Сережа, опять? — нежно вполголоса спросила Марина, и я, несмотря на головную боль, увидел, как у нее увлажнились глаза.

— Да, Мариша, но я не виноват…

— Как обычно, Сережа. Не надоело?

Она отвернула голову и достала упаковку с одноразовым шприцем, набрала какой-то препарат из ампулы и сделала мне укол.

— Сейчас лучше станет. Отдохни.

— Да нельзя, тут такие дела начинаются.

— Я понимаю, но это не значит, что нужно пренебрегать здоровьем. Тебе надо томографию сделать, да и кардиограмму не помешало бы. Такие нагрузки без последствий не проходят.

— Всё сделаем, Мариша, только тут опять какая-то чертовщина творится. Надо разобраться. Ты скажи, что там с Судоплатовым?

— В коме. Хорошо ему досталось.

— Выкарабкается?

— Не уверена. Много крови потерял. Операцию Оля сделала, но…

— Я понял…

Собравшись с силами, я попросил:

— Мариша, сделай что-нибудь. Стимулятор, может, какой есть. Сейчас нужно срочно взять ситуацию под контроль и не упустить время, иначе много людей пострадает.

— Я понимаю, — она замолчала, борясь с эмоциями, — но, Сережа, это просто так не пройдет.

— Знаю, но выхода нет, а то сейчас натворим дел, потом придется долго расхлебывать, да и люди в нас разочаруются.

— Хорошо.

Марина вздохнула, порылась в своем чемоданчике и, достав с самого дна упаковку с ампулами, быстро подготовила инъекцию. Опять легкий укол, и спокойный комментарий:

— Через пять минут почувствуешь прилив сил.

— Спасибо, Марина. Пригласи ко мне Дегтярева и Семенова.

Несмотря на слова Марины, облегчение пришло намного раньше, и я почувствовал, как в голове утих шум, и сдавливающая виски боль отошла на второй план, позволив нормально мыслить и анализировать обстановку.

Сил самому встать не было, поэтому просто остался лежать на кровати. В прояснившейся голове автоматически уже анализировались факты, которые были известны, и картина складывалась какая-то нелогичная. Одновременно два нападения — логично бить в нескольких болевых точках, но осуществить это весьма и весьма трудно, слишком много допущений и временных нестыковок, для устранения которых нужно привлекать все больше и больше людей и ресурсов, что повлечет за собой однозначную утечку информации. Да и на Сталина сбросить бомбардировщик, забитый взрывчаткой, не так уж и просто. ПВО Москвы и Московской области сейчас как бы не одно из самых лучших в мире, и благодаря нескольким радарам из будущего, отслеживает даже низколетящие цели. Поэтому вряд ли неведомые супостаты могли просто так незаметно пролететь и атаковать усадьбу, где должен быть Сталин. Что-то тут не так…

Отвлекшись от тягостных мыслей, я стал осматривать комнату. Несмотря на явно дореволюционную постройку Усадьбы и некую претензию на определенный стиль и элегантность, за двадцать лет хозяйствования большевиков внутри помещения приобрели стандартный, можно сказать, рабоче-крестьянский вид. Деревянные рамы окон, наверно, в двадцатый раз красились белой густой масляной краской, без обязательного ошкуривания и снятия ранних слоев. Стены давили типовым зеленым цветом, на фоне которого картина — летний натюрморт с яблоками, плетеной корзиной и снопами спелой пшеницы — выглядела, как никогда, реалистично и притягательно.