Остановка - Зоя Борисовна Богуславская

человек из далекого прошлого. Жаловаться на жизнь и людей мне не приходится. Я работаю по сей день на сцене и преподаю в школе-студии, всегда окружена молодежью, которая доверяет мне свои молодые чаяния и деяния. А все же часто слышу: «Вы не поймете, вы человек другого поколения». Но разве нет связи между поколениями и разве мы, имея живую душу, не тянемся к настоящему — ведь оно тоже наше, пока бьется сердце. Да, мы жили в начале века, знали хорошо прошлое (оно было наше настоящее). Да, мы воспитаны и внешне, и внутренне иначе, и восприятие у нас кое в чем иное. У нас есть прошлое и настоящее и, увы, уже нет будущего, нет мечты — стена, за которой предел и небытие. А у нового поколения — часто напрочь отрицание прошлого, но есть настоящее и есть будущее — простор для надежд и мечтаний и возможность их реализовать. Вот различие. Так кто же счастливее? Конечно, тот, у кого есть будущее. Моя жизнь еще идет выступаю с авторскими вечерами, читаю на радио хожу в театр, на концерты, но главное — сердце еще умеет любить. Живу искусством и интересами близких (Люба — одна из них). И еще — для меня всегда остается музыка и природа.

«Зима, крестьянин торжествуя», «Весело сияет месяц за селом…», «Белеет парус» и т. д. И везде — природа уже с детства в поэзии. Оттого в нашей семье мы так на всю жизнь полюбили природу до восторга, до сжатия сердца. В молодости я увлекалась поэзией, сделала программу — Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Есенин, Маяковский. Пастернака, Цветаеву, Ахматову поняла позднее, читала меньше со сцены.

Ну вот и все. Сейчас ночь, небо темное — в Москве звезд не видно, только на противоположной стороне улицы в окнах постепенно гаснут огни. Снова звучат в ушах Ваши «Ночные маршруты».

Хочу, чтобы Вам жилось долго, интересно и светло и чтобы горьких минут было поменьше. А те, что были, — забудьте о них, они не стоят того, чтобы их помнить.

Варвара Крамская».

«Дорогой Владимир!

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется,

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать.

Сегодня был день моего рождения, у меня юбилейная дата. В последний раз юбилей отмечали в театре, сегодня — дома, были милые моему сердцу люди: театральные приятельницы, — ученица моя актриса Цыганкова, подруги, племянницы. Люба не появилась, был ее отец, мой любимец Матвей Митин. Сейчас все разошлись, всё убрали, и я стала подводить итог моей жизни. Что же, были яркие люди, встречи, служение сцене, отчаяние и радость — все, как у всякого человека. И вот наступила старость.

Знаете ли Вы, что такое старость?

Это — когда как бы стоишь на широком тротуаре перед тобой мчатся машины, люди вокруг тебя идут, спешат, ты хочешь, как и они, идти, иметь цель, а ноги, такие когда-то быстрые, не идут, медленно передвигаются. Ты хочешь рассмотреть, что и кто впереди, а глаза плохо видят. Вся напряжена. А люди идут, идут, обгоняют и не замечают маленькую старушку, которая тщетно старается быть с ними.

Что такое старость? Преодоление самых простых вещей, движения, чувств, которые уже никому не нужны Преодоление оставшегося пути. Старость — это, любя природу, смотреть на нее из окна. Ночью не спится, встаешь, подходишь к окну и смотришь, смотришь на безлюдную заснеженную улицу. Когда болеешь, лежа смотришь природу по телевидению, вспоминая ее запахи, краски. И думаешь: неужели больше я не пройду по лесной тропинке, по лугу, не выйду к реке? Все это — старость.

А жизнь дана — значит, нельзя застывать в старости, только лишь предаваться воспоминаниям. Надо сохранить живую душу, любить молодость, жить в жизни. Впереди несколько концертов — надо быть в форме.

Пожалуйста, остановитесь на секунду и мысленно пожелайте, чтобы в моей жизни блеснула нечаянная радость. Сбудется!

Теперь, если буду жива (е. б. ж. Толстого), напишу Вам не скоро, когда зазеленеют деревья, для меня тяжел зимний плен, холод. «Увы, что нашего незнанья беспомощней и грустней? Кто смеет молвить: до свиданья! Чрез бездну двух или трех дней?» Слышала, что вышел новый Ваш альбом для юношества, слышала, что готовится оратория. В передаче для строителей прозвучала Ваша пьеса для саксофона и двух гитар, жаль только, что мало вижу Вас. Глубоко уважаю Ваш талант, знаю, что Вы настоящий человек, потому и пишу Вам.

В жизни я скрытная, до конца никогда никому не открывалась. Но это тяжело — все молчать. А слушаю, очевидно, хорошо, т. к. все ко мне приходят с бедами и радостями. А Вам — мне легко писать. Может быть, это не обременительно для Вас?

В. К.».

«Ах, дорогой, дорогой Владимир Куранцев, милый Вы моему сердцу художник, «чудо можно встретить за каждым поворотом».

Какое же нежданное чудо Вы подарили мне! А оно может повлиять и на внешнюю, и внутреннюю жизнь человека.

От Вашей жизни, так непохожей на мою, наполненной звуками, путешествиями, встречами с интересными людьми, — Вы послали благодатный луч ко мне, чтобы он и мою жизнь осветил, чтобы мне стало светлее, светлее жить после Вашего исполнения вчера вечером, после доброго посвящения «Контрапункта», которое явилось для меня, сидящей в зале, таким сюрпризом. Представьте, сколько мне в жизни посвящали стихов, слали подарков, книг, талисманов, но то было другое, я была в зените славы, была на орбите жизни, я отдавала, и люди воздавали мне, а теперь не то, я выступаю и показываюсь на сцене так редко. Когда Вы произнесли мое имя, я потрясенная сидела, закрыв руками лицо, не шевелясь, и в первую минуту подумала: «Вот теперь бы умереть — больше таких счастливых минут не будет». Потом: «Да что же я? Теперь надо жить, стало светло, отрадно. Пришло счастье».

Чудо, чудо, нежданное чудо!

Сколь велика доброта Вашей души, что Вы подумали о старой актрисе, которую вспоминают все реже, и публично одарили ее!

Я так взволнована была и подарком, и овацией, которой встретил меня зал, что вместо письма — сумбур и одни восклицательные знаки. Поэтому кончаю. Скрытная в своих чувствах, никому не скажу о своем счастье. Я всегда считала, что и в горе, и в счастье надо быть одному — тогда оно полно. Может быть, я не права?

Пусть все ангелы вселенной хранят Вас и Вашу семью.

Ваша Варвара Крамская».

«…Да, дорогой Володя! После