Возмездие леди Гамлет - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Папа, – проговорила она едва слышно. – Ты вернулся? Ты вернулся, чтобы помочь мне?
– Нет, – ответил он еще тише. – Я не смогу тебе ничем помочь. Ты справишься сама.
Он снова отступил к окну, но, прежде чем опустить забрало, проговорил:
– Прощай, прощай и помни обо мне!
– Я помню, папа… – пробормотала Галина… и проснулась.
В комнате все было по-прежнему, только пятно лунного света на полу немного переместилось.
Галя взглянула на часы, включив подсветку циферблата.
Была половина второго.
«Нельзя спать, – подумала она озабоченно. – Ни в коем случае нельзя спать, это слишком опасно!»
Она сбросила на пол плед, чтобы холод помог ей бороться со сном, подогнула под себя ноги и снова замерла в напряженном ожидании.
Лунное пятно медленно двигалось по полу, приближаясь к кровати.
В доме царила глубокая тишина, изредка нарушаемая чуть слышным поскрипыванием рассохшегося паркета или шорохом сквозняка в занавесках. Гале казалось, что прошло еще полтора или даже два часа, но когда она взглянула на часы – выяснилось, что еще нет двух, значит, прошло чуть больше двадцати минут.
Она обхватила колени и стала вспоминать детские стихи, которые читал ей отец много лет назад. В основном это был Чуковский – «Тараканище», «Федорино горе», «Крокодил»…
Какое-то стихотворение навело ее на показавшуюся важной мысль, но додумать эту мысль до конца она не успела, потому что в комнате раздался едва слышный звук.
Галя замерла, вся обратившись в слух.
Звук повторился – и на этот раз она поняла, что это скрипнула, приоткрываясь, балконная дверь.
В следующую секунду в светлом проеме бесшумно возникла высокая фигура, заслонив собой серебристый свет луны.
На какое-то мгновение Галина решила, что снова заснула и видит фигуру отца.
Она ущипнула себя за ногу. Было больно, из чего Галя сделала вывод, что не спит.
А это значит…
Это значит, что их расчет подтвердился. Мышеловка сработала.
Но торжества Галина не чувствовала – для этого было еще слишком рано. Вместо этого она ощутила нарастающий страх. Не оказаться бы самой в мышеловке!
Ее противник опасен и безжалостен, он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своей цели. Он убил уже трех или даже четырех человек – наверное, не своими руками, но своей злой волей, и с каждым новым убийством он становился все опаснее. Теперь только она стоит между ним и его целью…
Галина закусила губу и замерла, чтобы ни одним случайным звуком не выдать свое присутствие.
Темная фигура медленно, словно во сне, переместилась от окна в сторону кровати. Еще немного, еще…
В двух шагах от кровати темная фигура застыла: возможно, злоумышленник услышал какой-то подозрительный звук. Он настороженно огляделся по сторонам.
Галина, кажется, даже перестала дышать.
Человек в темноте снова двинулся вперед.
Вот он склонился над кроватью, затем схватил подушку, положил ее туда, где должна была находиться голова Галины, и придавил ее…
Как было условлено, Галина протянула руку и включила свет.
После царившей в комнате темноты свет люстры показался ей ослепительным, и она на мгновение даже прикрыла глаза, но тотчас же открыла их, чтобы не пропустить развязку.
Возле кровати, закрывая глаза от света, стоял Сергей Михайлович Груздев.
В первый момент на его лице были только страх и удивление, как у большой злобной крысы, загнанной в угол. Потом его глаза привыкли к яркому свету, он разглядел сидящую в кресле Галину, узнал ее…
На смену удивлению и страху пришла ненависть. Лицо Груздева побагровело, перекосилось, он прошипел:
– С-сука! Ч-чертова сука!
С этими словами он схватил первое, что подвернулось под руку, – тяжелую антикварную настольную лампу с бронзовым основанием, – и, рыча, как разъяренный зверь, бросился к Галине, занеся лампу высоко над головой.
Он хотел убить девушку, уже не думая о последствиях, лишь бы выплеснуть переполняющую душу ненависть.
В это же время дверь комнаты распахнулась, и в нее ворвался рослый мужчина в камуфляже – тот охранник, которого нанял Альберт Францевич Стейниц, чтобы оберегать Галину в эти опасные дни. Он бросился к Галине, чтобы защитить ее, – но Груздев был ближе, еще мгновение, и он ударил бы девушку по голове тяжелой лампой… но в это самое мгновение из балконной двери выбежал начальник охраны Ренат, бросился наперерез ему и сбил Груздева с ног.
Груздев пытался вырваться, беспомощно ворочаясь на спине, как перевернутый жук, но Ренат, поставив ему на грудь колено, прижимал его к полу.
– Ты с ума сошел! – шипел Груздев, сверля охранника полным ненависти взглядом. – Это же я, я, твой хозяин! Ты что, козел, не узнал меня? Ты уволен!
– Никакой ты не хозяин, а вор и убийца! – оборвал его Ренат и скрутил руки Груздева веревкой.
– Молодец, вовремя подоспел! – одобрительно проговорил телохранитель Стейница, склонившись над Груздевым.
– А что теперь с этим делать? – с неприязнью проговорил Ренат, пнув Груздева ногой.
– А с ним я разберусь, – раздался в дверях комнаты новый голос, и вошел капитан Ушинский. – У полиции к нему накопилось очень много вопросов – и по поводу смерти банкира Басманова, и по поводу аварии на шоссе, в которой погиб здешний охранник…
– Ничего не докажете! – прошипел Груздев, снизу вверх глядя на капитана. – И вообще, вы не представляете, с кем связались! Вас ждут большие неприятности!..
– С кем связался – очень даже представляю, – спокойно ответил Ушинский. – С интриганом и убийцей. И докажу я это в два счета. Охранник Виктор, который был вашим подручным, уже начал говорить и выложит все, что знает. А насчет неприятностей… что ж, это мы еще посмотрим. Я вообще-то не боюсь неприятностей, у меня их и без вас хватает…
Вдруг он наклонился и поднял с пола какую-то шелковую ленту или тесьму:
– Ага, вот это интересно…
В это время дверь комнаты снова распахнулась, и в нее вбежала Елена Павловна. Она была в длинном шелковом халате, с растрепанными волосами, без макияжа и выглядела лет на двадцать старше, чем обычно.
– Что здесь происходит? – воскликнула она испуганным, истерическим голосом. – Кто все эти люди?
Тут она увидела Груздева, лежащего на полу со связанными руками, бросилась к нему, опустилась на колени и воскликнула:
– Что с тобой? Что они с тобой сделали?
– Дура! – прорычал Груздев.
Не обращая внимания на его слова, Елена Павловна гладила Груздева по лицу, по волосам, затем подняла голову, нашла взглядом Ушинского и проговорила полным страдания голосом:
– Что
