Возраст – преимущество - Мишин Виктор Сергеевич

– А сам что же, не хочешь? – чуть скривил губы лейтеха.

– Мне нельзя, – коротко пояснил я.

– Ты смотри какой важный! – шутливо бросил лейтенант и крикнул радисту, находящемуся в углу землянки за занавеской: – Еременко! Связь со СМЕРШем давай.

Через десять минут я уже находился в другой землянке, более просторной и чистой. Да и сам хозяин этих хором был не в пример лейтенанту гладко выбрит, свеж лицом и даже причесан. Представитель грозной организации по поимке шпионов носил звание капитана и выглядел лет на тридцать. Упитанный такой дядя, но не жирный, скорее плотный. Две медали на груди, орден и две нашивки за ранения, боевой товарищ, скорее всего из разведки после ранения перевели в СМЕРШ, или пограничник в прошлом, тех тоже немало в контрразведку попадало.

Капитан из СМЕРШа лишних вопросов задавать не стал, сразу связался с кем-то по связи и предложил, пока будем ждать ответа, ответить на несколько вопросов. Я легко согласился, тем более и сам хотел, надо же рассказать, как я сюда пролез, так ведь и немцы могут пробраться. Смершевец все записал и задал пару вопросов, когда в землянку, спросив разрешения, вошел связист.

– Товарищ капитан, есть ответ из штаба армии! – отрапортовал связист и сунул бумажку в руку капитана.

Быстро прочитав ее, смершевец поднялся с лавки и обратился ко мне:

– Посиди пока здесь, попробую тебе машину найти, велено отправить сразу в штаб фронта, – проговорил он и вышел.

Нехило так, значит, в штабе армии уже обратились выше по инстанции, и дело мгновенно сдвинулось? Это радует, как будто ждали меня… Стоп, конечно, ждали, забыл, что Кузнецов отправлял сообщение из Кенигсберга о моем прибытии на фронт. Значит, ждали и сейчас повезут далеко, к высокому командованию, надо готовиться отвечать на сотни вопросов.

– Как это ушел? – разговор с сотрудниками контрразведки перешел на более высокие ноты.

– Да вот так, в темноте бойцы не разглядели, а он притворился дохлым. Убил двух солдат из оцепления и ушел. Бойцы тоже стреляли, но вот попали или нет, неизвестно, когда прибежали на помощь, не смогли даже следов распознать.

После знакомства и общих вопросов приступили к делу, но вынуждены были остановиться буквально через минуту. Мне предъявили фото убитых и взятого в плен радиста, но я мгновенно закипел, не увидев среди них фотографию командира группы, того противного литовца, Лубалиса. Очень хреново, что эта гнида осталась жива и ушла, очень хреново. Скорее всего, он вышел на кого-то из засекреченных агентов и дал знать о себе немцам, именно поэтому они и перестали верить радисту, выходящему на связь под контролем контрразведчиков. Интересно, он все еще в районе? Прибился к другой группе и продолжает свою работу? Сколько же вопросов…

– В одном лесном массиве мы фиксируем выход на связь немецкой рации. Расшифровки пока нет, начала работу две недели назад, выходят в эфир не чаще двух раз в неделю, – продолжал рассказывать молодой парень в звании лейтенанта.

– Точки выхода определены? – на меня так посмотрели, что пришлось дополнять. – Вам должны были объяснить насчет меня.

– Извини, но до сих пор не верится, – не стал скрывать своих сомнений лейтенант.

В этом отделе СМЕРШ фронта со мной беседовали сразу трое, лейтенант был самым молодым, остальные больше отмалчивались, лишь изредка вставляли веские реплики, отвечая на мои слова. По данным контрразведки, выход на связь осуществлялся каждый раз с разных точек, закономерности в расстоянии не было, по времени тоже. Район большой, очень большой, в придачу здесь еще попадаются недобитки, не сумевшие вовремя свалить при отступлении немцев. Местность серьезно напичкана минами, работа саперов не прекращается ни на час, но подрывов все равно много.

– С местными отработали, не для галочки, – пояснил лейтенант, отвечая на мой вопрос о прочесывании местности. – Массив в нашем кольце, выйти тихо они не смогут, но важно другое, они, похоже, и не собираются выходить.

– Офицеры, солдаты пропадают? – вспомнив кое-что из истории СМЕРШ, спросил я.

– Именно. Немного, чаще просто обнаруживаем трупы наших солдат и офицеров, забирают оружие и документы.

– Могу подсказать то, что знаю лишь шапочно. Работает абвер-группа из этнических украинцев, этот, которого не поймали ваши ребята, – литовец, русские и белорусы встречаются реже. Украинцы из организации ОУН УПА, там есть хорошие специалисты, которых немцы очень ценят. В одной группе, о которой слышал больше всего, старший ведет свою враждебную деятельность еще с тридцатых годов. Опытный и очень опасный человек. Лично его не видел, но слышал многое. Он в высоком звании в немецкой армии, неоднократно награждался орденами и медалями, заслуженный козел.

– Василий Гриценко? – спросил тут же контрразведчик, молчавший до сих пор. Думаю, это старший здесь, как минимум в звании майора мужчина лет сорока. Его умные глаза не выражали эмоций, подготовка хоть куда.

– Да, думаю, он как раз где-то в этом районе. В школе говорили…

– В школе? – переспросил тут же лейтенант.

– Ну да, – пожал я плечами, – в школе абвера. Говорили, что Лидский район очень перспективен, здесь и местные более лояльные, или запуганы так, что вынуждены помогать немцам, и местность для скрытного нахождения идеальна.

– Гриценко, конечно, цель соблазнительная, та еще сволочь, руки по плечи в крови, но ты уверен, что здесь именно он?

– Тут нельзя быть полностью в чем-либо уверенным, мало ли куда и кого засылают, – развел я руками.

– Хорошо, мы тебя услышали, – после двухчасового разговора, именно разговора, а не допроса, подвел итог контрразведчик с умными глазами, оказалось, что он подполковник СМЕРШа. – Включать тебя в поисковые команды не станем, слишком опасно…

– Как будто до этого я пироги ел у бабушки, – фыркнул я.

– Знаем, что многое повидал, все о тебе знаем, парень, но тут ситуация несколько иная. Нам нужен радист. Мы не можем просто уничтожить эту группу и забыть о ней. Нужен радист, – осадил меня подполковник СМЕРШа.

– Я могу быть полезен в лесу, – продолжал я, – у меня подготовка не хуже, чем у ваших оперов.

– Анатолий Максимович, давайте его в группу Павлова?

– Я только и ждал, когда же ты это предложишь, – засмеялся подполковник. Не думал, что вообще возможно увидеть его улыбку.

– А что такого?

– Ладно, Смирнов, подключай его к Павлову, но вызови мне Алексея, я с ним поговорю.

– Так точно!

Добившись своего и радуясь, как ребенок, я отправился в сопровождении двух бойцов в соседнюю деревню, расположенную в трех верстах, чтобы присоединиться к группе некоего Павлова. Что это был за человек, чем именно занята его группа, для меня было загадкой, но хотелось бы, чтобы она была активной.

– Вот это распренахренажсебе! – воскликнул один из трех бойцов, что были в хате, в которую меня доставили. Крепкого телосложения молодой мужчина, лет тридцати, бритый наголо, смотрел на меня, как на невиданную зверушку. – Батя чего, совсем сдурел, мальца к нам забрасывать?

«Крепыш» обернулся назад.

Сидевший до этого тихо в дальнем углу комнаты человек в пехотной форме внимательно рассматривал меня и, не отвечая на провокационный вопрос Крепыша, проговорил:

– Ему виднее. Ты откуда? – это уже мне. Этому больше подходило прозвище Тихоня.

– Из Кенигсберга. Разведшкола абвера, подразделение «Киндер».

– О, еще один! – вновь несдержанно воскликнул Крепыш. – Недавно таких же взяли, еще прислали?

– Вы их и взяли, потому как я лично вам их и сдал, – жестко, сразу ставя себя на нужный мне уровень, отчеканил я.

– Чего?

– Кириленко, помолчи, – оборвал Крепыша Тихоня. – Ты один?

– Так точно. Мне сказали, что ваша группа занимается поиском диверсионной группы, выходящей на связь с позывным Звездочет. Я могу быть полезен.

– Знаешь что-то об этой группе?

– Лишь предположения. Вы должны понимать, что в наших тылах работает не одна группа, поэтому со стопроцентной точностью заявить, кто входит в эту группу, нельзя.