Власть оружия - Сергей Сидорский

— А вы считаете, что подобную информацию можно удержать в секрете? Не забывайте, в какое время мы живем!

— Не нужно все так усложнять, дорогой мой Андрей Дмитриевич! Прокуроров начал свою игру. Завтра он обольет помоями уже вас (а, согласитесь, к этому ему ни привыкать!) и останется в гордом одиночестве перед креслом мэра. Я просто боюсь представить, к чему это может привести!

Трущенко надолго задумался.

— Единственное, что я могу вам обещать: это то, что непременно подумаю над вашими словами.

— Подумайте, Андрей Дмитриевич, подумайте! Но, боюсь, что времени на принятие решения у вас уже практически не осталось.

ГЛАВА 68

Среда, 15 октября — 8 часов утра

Александр Александрович Груша лихорадочно искал выход. То, что он случайно услышал в кабинете мэра, потрясло его до глубины души. Оказывается, Дотов решил взорвать машину с террористами! Не остановило его и то, что в машине наверняка будут лежать деньги. Тридцать миллионов долларов! Нужно быть сумасшедшим, чтобы не попытаться эти деньги спасти! Но Дотов не похож на сумасшедшего. Совсем не похож. В чем же тогда дело? Возможно, он решил не отдавать эти деньги террористам? Но, в таком случае, они просто не сядут в машину. А если вместо денег в мешках будут «куклы»? Мало вероятно. Террористы без труда это выяснят. Что же тогда? Зачем Дотову избавляться от террористов? Так избавляются только от неугодных свидетелей. Но свидетелей чего? Может быть, террористы и Дотов работают в одной связке? Безумная мысль. Но Александр Александрович привык в этой жизни ничему не удивляться. С другой стороны, с трудом верится, что Дотов пойдет на подобный шаг. Есть гораздо более спокойные способы делать деньги. Но совершенно очевидно, что Дотов что-то задумал. Хорошо, а если он решил отдать террористам только часть денег? Тогда многое, если не все, объясняется. У террористов просто не будет выхода. Либо они принимают его правила игры, либо их всех ждет смерть. Впрочем, смерть их ждет в любом случае. Дотову ни к чему свидетели.

Нужно попытаться предупредить зятя. Выйти из мэрии в ближайших пару часов вряд ли удастся, а позже в этом уже не будет никакого смысла. В том, что его телефоны прослушиваются, Груша нисколько не сомневался. Можно, конечно, позвонить из холла, но это будет выглядеть подозрительно. Значит, в любом случае, звонить придется из своего кабинета. Груша набрал номер Гения, но к телефону никто не подходил. Александр Александрович нажал на рычаг и снова набрал номер. Неужели Гений отключил телефон? И в этот момент трубку сняли.

— Да? — Груша с трудом узнал голос зятя.

— Макс? Я не разбудил?

— Нет, Александр Александрович. Я был в ванной и просто не слышал звонка.

— Как Татьяна? Встречался с ней?

— Нет. Пока нет. Может быть, вечером. С утра у меня много работы.

— Понятно, — Груша помолчал, а затем заговорил, тщательно подбирая слова: — Как навестишь — позвони мне. Кстати, ты как-то упоминал, что твои друзья ищут машину?

— Какие друзья, Александр Александрович? — в голосе Гения отчетливо прозвучал испуг.

Груша про себя трехэтажно выругался. Идиот! Неужели он не может лучше скрывать свои чувства?!

— Ладно, ладно, не притворяйся, что не понимаешь меня! Я слышал ваш последний разговор.

— Но я действительно не…

— Так вот, я знаю, что они договорились с одним парнем. Но, можешь мне поверить, — эта машина никуда не годится.

— Не годится?

— Зачем мне тебя обманывать? Знаешь, что обычно говорят в таких случаях? Сесть-то они в нее сядут, а вот в том, что им удастся из нее выйти, я откровенно сомневаюсь.

— Да, Александр Александрович. Мне кажется, я вас понимаю.

— Вот и умница! Позвони им. Только не откладывай. Времени практически не осталось.

Двое сотрудников ФСБ, прослушивающих разговоры из здания мэрии, переглянулись.

— Звонок из кабинета Груши. Но я не уверен, его ли это голос?

— Его, его, можешь не сомневаться! Ты заметил номер, по которому он звонил?

— Нет, но это можно легко выяснить.

— Займись этим! А я — на доклад к Львову.

Тридцать миллионов разместились в трех объемных прорезиненных пакетах. На каждом из них стояла восковая печать, а также значились росписи Нистюка и Груши. Дотов опустился в кресло, придвинул к себе ближайший пакет и осторожно, стараясь не производить шума (нет никакой гарантии, что его кабинет не прослушивается), его вскрыл. Затем выложил на стол деньги. Они заняли примерно четверть стола. Немало, но и немного. Откровенно говоря, он рассчитывал, что они займут больше места. Все-таки десять миллионов долларов.

Дотов подошел к книжной полке и снял несколько книг, а свободное пространство заставил книгами из второго ряда. Затем сложил из книг стопку, аналогичную той, что представляли собой деньги. После чего аккуратно заполнил книгами пустой пакет. Гораздо больше беспокойства вызывала у него печать, но Дотову удалось аккуратно приклеить ее на место. Теперь определить, вскрывался пакет или нет, было практически невозможно. Дотов положил пакет рядом с двумя другими и достал из шкафчика дипломат, аналогичный тому, с которым его ежедневно видели на работе. Если деньги не поместятся в один дипломат, он воспользуется вторым. Но едва он стал перекладывать деньги, в дверь постучали. На мгновение у Дотова оборвалось сердце. Впрочем, он тут же взял себя в руки. Догадаться по шуму, чем он тут занят, было невозможно, а в том, что здесь могут быть установлены видеокамеры, он откровенно сомневался. Но даже если и так, он всегда сможет объяснить, для чего ему понадобилось перекладывать деньги.

Стук повторился.

— Кто там? — раздраженно спросил Дотов. Десять минут назад он лично проинструктировал трех охранников, чтобы они никого и близко не подпускали к двери в его кабинет.

— Это Львов, Герман Олегович!

Дотов огляделся, затем, не найдя другого выхода, сорвал с окна штору и накрыл ею стол. После чего открыл дверь.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

— Кажется, мы выявили информатора террористов, — Львов бросил взгляд на стол, затем на окно. — Кто бы вы думали им оказался?

— Я что, должен угадать с трех попыток? — раздраженно отреагировал Дотов.

— Извините… Это ваш второй заместитель Груша.

Дотов поморщился.

— Чушь!

— Но у нас есть неопровержимые доказательства!

— Знаю я эти ваши «неопровержимые доказательства»! Записали, небось, какой-нибудь его разговор, который можно трактовать так или иначе. Вижу, вижу, что угадал! Все, можете быть свободны! Меня сейчас мало занимают ваши версии. Я и сам могу придумать их с десяток. Кроме того, Груше я доверяю как самому себе!

Львов, явно в расстроенных чувствах, выскочил из кабинета. Дотов запер за ним дверь и вернулся к столу.

Значит, Груша? Что ж, по крайней мере, это не явилось для него неожиданностью. В какой-то степени Груше повезло. Если бы Дотов согласился с выводами Львова, ему пришлось бы прослушать запись, затем выслушать объяснения сторон, но на все это у него не было времени.

Дотов снял штору. Несколько пачек упали на пол, но он не стал их подымать. В любом случае, в один дипломат все не вместится. Он откинул крышку и аккуратно, стараясь не оставлять свободного места, заполнил дипломат. На столе осталось чуть меньше половины. Дотов принес второй дипломат и сложил оставшиеся деньги в него. Потом отнес оба дипломата в шкаф. Он мог бы запереть их в сейфе, но это скорее вызовет подозрение. А в шкафу у него достаточно надежный замок.

Закончив работу, Дотов посмотрел на часы. Что ж, у него осталось немного времени, чтобы еще раз все основательно обдумать.

Дверь открыл один из телохранителей.

— Валентин Андреевич, вас! — крикнул он из прихожей.

«Интересно, кто бы это мог быть», — подумал Потапчук, выходя навстречу гостю.

В шикарном черном костюме и крахмальной белой рубашке с бабочкой в квартиру впорхнул Зорин. Именно «впорхнул», а не вошел, — определил для себя хозяин. В одной руке Зорин держал букет цветов, а в другой — бутылку французского шампанского.

— Что за праздник? — убитым голосом поинтересовался Потапчук и, поправляя перевязь на правой руке, болезненно сморщился.

— Это ты по поводу чего? — спросил Зорин.

Потапчук кивнул в сторону цветов и шампанского.

— Ах, это! — Зорин вручил цветы одному телохранителю, а шампанское другому. — Да вот, узнал о несчастье, которое с тобой приключилось, и решил навестить.

«Ну, да, конечно, так я тебе сразу и поверил!» — подумал Потапчук и небрежно бросил:

— Что ж, раздевайся и проходи в комнату.

— Извини, я тороплюсь, — Зорин посмотрел на часы.

Потапчук печально кивнул.

— В банк? Представляю, что там сейчас творится!

— Да, обстановка не самая благоприятная. Кто-то ночью поджег дачу Андрея Дмитриевича и расстрелял из автомата окна управления банка. Да ты не волнуйся: в твоем кабинете стекла уже вставили! Кроме того, снова напали на секретаря Трущенко. Но парень сумел отбиться. Ты же знаешь, у него какой-то там пояс. А я тороплюсь на самолет. После того, как ты сломал руку, Андрей Дмитриевич решил послать в Прибалтику меня.