Вверх по линии - Роберт Силверберг

– Все это какой-то дурной сон, – выразил общее мнение Сэм.

56

Но, разумеется, никаким сном это не было. Все было настолько же реальным, как и любое другое событие в этой, постоянно изменчивой, вселенной.

Мы втроем выпили немалое количество вина, и Сэм сообщил мне подробности. Как он у всех по соседству расспрашивал о Зауэрабенде-Фотисе, и ему рассказывали, что человек этот появился при загадочных обстоятельствах примерно в 1099 году, что он прибыл из какой-то отдаленной местности. Что завсегдатаи харчевни его недолюбливают, но приходят туда только для того, чтобы поглазеть на его красавицу-жену. Что буквально все подозревают его в какой-то незаконной деятельности.

– Он сам извинился перед нами, – сказал Сэм, – и сказал, что переправляется на другую сторону, в район Галаты, для того, чтобы сделать кое-какие закупки. Однако Колеттис последовал за ним и обнаружил, что он вообще никакими покупками не занимался. Он вошел в какое-то здание, внешне напоминающее склад, в районе Галаты и, по-видимому, в нем и исчез.

Колеттис прошел внутрь здания вслед за ним, но нигде не смог его обнаружить. Колеттис решил, что он совершил прыжок во времени. Затем Фотис снова появился, где-то примерно через полчаса, и на пароме переправился назад, в Константинополь.

– Времяпреступник, – произнес Метаксас. – Он занимается контрабандой.

– Я тоже так считаю, – сказал Сэм. – Начало двенадцатого столетия он использует в качестве базы для проведения своих операций, прикрываясь фальшивым именем Фотис, и переправляет вниз по линии в нынешнее время произведения искусства, золотые монеты или что-нибудь еще в подобном же роде.

– А откуда взялась у него эта девчонка? – спросил Метаксас.

– Этого нам еще не удалось выяснить, – пожав плечами, произнес Сэм. – Но теперь, когда мы его откопали, мы можем проследить его вверх по линии до самого момента прибытия сюда. И самим удостовериться во всем.

– Каким же образом, – простонал я, – мы сможем восстановить правильный ход событий?

– Нам нужно, – ответил Метаксас, – определить точный момент, в который он совершил свой прыжок, покинув твой маршрут. Тогда мы сами расположимся здесь в засаде, схватим его, как только он материализуется, отберем у него таймер, над которым он успел так успешно поколдовать, и приведем его назад, в 1204 год. Таким вот образом мы извлечем его из потока времени и вернем в 1204 год, на твой маршрут, где ему, собственно, и надлежит быть.

– Так, как ты говоришь, все это очень просто, – сказал я. – Но это далеко не так. А что делать со всеми теми изменениями, которые произведены в прошлом? С пятью годами его супружества с Пульхерией Ботаниатис…

– Это все станет неосуществившимися событиями, – сказал Сэм. – Как только мы «выдернем» Зауэрабенда из 1099 года и вернемся назад, в 1204-й, мы тем самым автоматически аннулируем его женитьбу на Пульхерии, верно?

Русло потока времени примет свою первоначальную форму, и она выйдет замуж как раз за того, за кого ей и положено…

– За Льва Дукаса, – сказал я. – Моего пращура.

– Да, за Льва Дукаса, – продолжал Сэм. – И для всех жителей Византии весь этот эпизод с участием Гераклеса Фотиса вообще никогда не будет иметь места. Кто об этом будет знать, так это мы сами, ибо мы подвержены воздействию транзитного отстранения.

– А что будет с теми предметами искусства, которые Зауэрабенд контрабандой доставил в нынешнее время? – спросил я.

– Их там не окажется, – ответил Сэм. – Ибо они так никогда и не станут контрабандой. А скупщики краденого внизу по линии лишатся воспоминаний, связанных с приобретением ценностей у Зауэрабенда. Структура ткани времени будет восстановлена, а патруль времени так ни о чем и не узнает.

– Ты пропустил одно малосущественное обстоятельство, – сказал я.

– Какое же?

– В процессе развития этой заварухи я произвел на свет Божий лишнего Джада Эллиота. Куда ему деваться?

– Бог ты мой! – воскликнул Сэм. – О нем-то я позабыл!

57

Теперь, когда я уже достаточно времени провел в 1105 году, я прикинул, что мне самое время возвращаться в 1204 год и поведать своему «альтер эго» обо всем, что происходит. Поэтому я шунтировался вниз по линии и пробрался на постоялый двор в четверть четвертого все той же нескончаемой ночи исчезновения Конрада Зауэрабенда из 1204 года. Мой двойник с угрюмым выражением лица возлежал на своей кровати, изучая массивные брусья, поддерживающие потолок.

– Ну? – сразу же поинтересовался он. – Как дела?

– Катастрофа. Давай выйдем в коридор.

– Что же все-таки происходит?

– Поздравь себя, – сказал я. – Нам в конце концов удалось выйти на Зауэрабенда. Он шунтировался в 1099 год и для отвода глаз стал там содержать харчевню. Годом позже он женился на Пульхерии.

Прямо у меня на глазах мой двойник был буквально «стерт в порошок».

– Прошлое претерпело изменения, – продолжал я. – Лев Дукас женился на другой девушке, некой Евпрепии, и теперь от нее у него двое с половиной детей. А Пульхерия подает вино и баранину в харчевне Зауэрабенда. Я сам ее там видел. Она не знала, кто я, но предложила мне себя за два византа.

Зауэрабенд контрабандой таскает товар вниз по линии и…

– Не говори мне больше ничего, – перебил меня Джад-2. – Я не хочу больше ничего слышать.

– Но я же еще не рассказал о хороших вестях.

– А разве такие есть?

– Мы намерены произвести такую корректировку прошлого, что все эти события просто не состоятся. Сэм, Метаксас и ты должны проследить каждый шаг Зауэрабенда с 1105 года до самого первого момента его появления в 1099 году и аннулировать это его появление, а его самого шунтировать назад, сюда, в эту ночь. Тем самым аннулировать и весь эпизод с его исчезновением с постоялого двора в 1204 году.

– А что будет с нами? – спросил у меня двойник.

– Мы более или менее обсудили этот вопрос. По-видимому, мы оба защищены транзитным отстранением, поэтому и дальше будем существовать.

Даже в том случае, если Зауэрабенд будет возвращен в надлежащий для него поток времени.

– Но тогда откуда мы взялись? Ведь не может же возникнуть что-то из ничего! Закон сохранения масс…

– Один из нас и без того был здесь все время, – напомнил я ему. – Что ни говори, но я все это время продолжал объективно существовать. Тебя же я создал тем, что замкнул временную петлю, вернувшись назад на пятьдесят шесть секунд в твой поток времени.

– Дудки! – решительно заявил мой двойник. – Это я непрерывно находился в этом потоке времени, делая как раз то, что и положено было делать. Это ты выскочил здесь как бы из ниоткуда, совершив временную петлю. И значит порождением парадокса являешься ты, негодник.

– Я прожил на пятьдесят шесть секунд дольше, чем ты, в абсолютном исчислении времени. Следовательно, это я создан первым.

– Мы оба были созданы в один и тот же момент времени 11 октября 2035 года, – отмел он мои аргументы. – Тот факт, что наши линии времени пересеклись из-за твоего ошибочного, опрометчивого решения, никак не проливает свет на то, кто из нас является более реальным по сравнению с другим. Вопрос не в том, кто является реальным Джадом Эллиотом, но как нам жить, чтобы не становиться на пути друг у друга.

– Нам нужно разработать очень плотно подогнанный график, – сказал я.

– Один из нас работает курьером, в то время как другой скрывается где-то вверху по линии. И никогда двое из нас не появляются в одном и том же времени, независимо от того, вверху или внизу по линии. Но как…

– Вот, я придумал, – произнес он. – Начинаем жить, приняв за базис нынешнее время 1105 года, так, как это сделал Метаксас, только для нас существование вверху по линии будет непрерывным. Всегда один из нас будет «приколот» к нынешнему времени начала двенадцатого столетия под именем Георгия Маркезиниса и будет жить на вилле Метаксаса. Другой же будет работать в качестве курьера и жить, соблюдая цикл «маршрут – отпуск»… -…проводя свой отпуск где угодно, но принимая в качестве начала отсчета базисный 1105 год.

– Верно. И по завершении каждого такого цикла он возвращается на виллу и живет под именем Маркезиниса, зато теперь первый отправляется вниз по линии выполнять обязанности курьера…

– И, если точно скоординировать все эти наши действия, то нет никаких причин, по которым патруль вообще может нами заинтересоваться.

– Великолепно!

– И тот, который будет жить под именем Маркезиниса, – закончил я, сможет все свое свободное время проводить, занимаясь любовью с Пульхерией, а она никогда даже и не узнает, что мы у нее бываем поочередно.

– Если Пульхерия снова стала тою же, что и была, – согласился я.

Эта мысль сразу же отрезвила нас. Весь этот наш, такой хитроумный, план поочередно менять свое обличье, мог остаться всего лишь пустым сотрясением воздуха, если нам не удастся раскрутиться с той путаницей, которую заварил Зауэрабенд.