Воля рода - Александр Изотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Душу парня, кстати, оракул убил самой первой, чтобы у тела окончательно пропала способность сопротивляться, а сам Легион ещё не успел привыкнуть к нему.
Это какой-то особый артефакт, который смог сделать их слабыми. Сила Легиона в количестве и в единстве, но оракул каким-то образом разобщил их, сражаясь с каждым по одному. Ищет сильные души в общей толпе, и убивает.
Раньше их было много, и они были сильны. Теперь их совсем мало… Остались самые сильные и стойкие — те, кто не сломлен…
На этом моменте трансляция сорвалась, как обычно бывает при бессовестном вранье, и я понял, что всё ровно наоборот. Здесь, со мной в голове, сейчас находится никому не нужная мелочь, от которой никакого толку.
* * *
«Да как ты смеешь?!»
«Чтоб у тебя чакры отсохли!»
«Чтоб тебя раб поработил!»
«Я уничтожу тебя-а-а-а!»
Снова многоголосый хор ударил по голове, и без того больной и чувствительной.
— Мол… молчать, — равнодушно сказал я.
Но сказал так, чтобы крикуны поняли — лучше подчиниться. Из-за того, что я отказался от воли, мне наоборот было трудно себя контролировать. Поэтому, если я решу их убить, меня ничто не остановит.
Воля… А где моя воля?
Я зажмурился, чувствуя, что даже веки почти не смазывают глаза. Этому телу не хватает жидкости.
Надо что-то делать, потому что времени нет… А почему времени нет?
Только тут я осознал, что ничего толком не помню. Есть отрывистые знания, все мои привычки и навыки со мной. Я знаю, что я — Тим Зайцев, псионик Свободной Федерации.
Но почему я так уверен, что это не то? Я помнил, что это действительно я, но откуда-то знал — этого недостаточно.
И откуда мне известно, каким сильным должен быть настоящий Легион?
«Мы — Легион!» — раздался одинокий, неуверенный шёпот, а потом стал нарастать визгливой какофонией, — «Да, мы могучи. Мы невероятно сильны! Наша сила безгранична!»
Вздохнув, я попробовал ментально закрыться. Нет, не хватает силы воли…
Так, где же моя воля? Почему у меня такой ужасный отклик между намерением и действием?
Чувствую себя хлюпиком-подростком: вместо того, чтобы действовать, хочется наоборот лечь и ничего не делать, а только мечтать, как оно всё будет, когда начну действовать.
Это не дело. Нас, псиоников Свободной Федерации слишком долго учили быть хозяевами своих тела и души, чтобы вот так сдаться.
Стоп. Кажется, воля осталась… Чувствую канал, она подкачивается потихоньку вслед за хозяином, словно я нырнул сюда первым, а её оставил позади.
«Откуда?!»
«Как?»
«Дай, дай кусочек…»
«И мне!»
Но они не посмели приблизиться. Мой внутренний взгляд, скользивший по изуродованному телу, разгонял мелочь, как тараканов.
На восстановление памяти потребуется время, но этот организм слишком сильно повреждён. Мне нужно восстановить себя в другом теле.
Где нормальное тело?! Оно где-то рядом, то тело, которое мне идеально подходит… С ним связаны воспоминания, которых нет. Ничего не помню.
Вообще, всё это похоже на «учебную иллюзию». Я снова тренированным усилием пробежался по изуродованным чакрам. Эх, этому телу стакан воды хотя бы.
Да чтоб вас, псы толчковые! У меня сомнения… Это явно не «иллюзия».
Умники научились добавлять в виртуальную реальность сомнения? Повысили уровень?
«Он идёт…»
«Опять он!»
«Кого на этот раз?»
«Новенький, отдадим новенького!»
Вместе с шёпотом по телу разлился страх. Эти ничтожества так боялись того, кто сейчас придёт, что реагировал и организм.
И я отступил назад… Сущности так разволновались, фонтанируя эмоциями, излучая рваную псионику, что в этом шуме я оказался незаметным. Кто бы там не пришёл, мне нельзя выдать себя.
Вот, и это я откуда-то знаю. Вашу-то псовую луну, ну выдайте мне уже справочник, чтоб я всё вспомнил!
А что за ругательство такое? Псину понимаю, но почему луна?
Скрипнула дверь, впуская во мрак комнаты яркий свет. Души завопили, зажмурившись.
Вошедший был небольшого роста, и внёс в комнату свечу и табурет. Свет пламени осветил его лицо…
Старик, лысый и бородатый. Немного подслеповатый, но глаза всё равно живые, будто тоже с огоньком. Одет в чёрную рясу, как и положено чернолунникам.
Чернолунники… Я знаю это слово.
Пока он заходил и разворачивался, то со всей дури наступил на мою вытянутую ногу. Что-то хрустнуло, и свет мигнул в помещении яркой вспышкой — зрачки у этого тела расширились от боли.
— Ай, какая неловкость, — послышался насмешливый скрипучий голос.
Судя по интонации, сожаления он не испытывал. Да и взгляд какой-то странный.
К счастью, я отошёл далеко в подсознание, выпустив вперёд, на передовицу разума, это стадо тупых овец. И это они все зашипели от боли, слишком тесно привязавшись к телу.
«А, больно!»
«Что ты делаешь?!»
«Тварь!»
Стукнула трёхногая табуретка рядом с моей… кхм… с нашей ногой. Старик уселся, и от меня не укрылось, как жалобно скрипнул табурет, и одна ножка чуть прокатилась по соломе к моей пятке, выгибаясь. Явно на ладан дышит.
— О, какой у нас взгляд сегодня возбуждённый, — освещённое свечой лицо старика озарилось ещё и улыбкой, — Что, будет сегодня, с чем работать?
«Нет!»
«Нет, это не мы!»
«Среди нас нове… нове… кха-кха!»
Они пытались открыть рот, а я не давал, легко сомкнув губы. Молчать, шавки.
Визжащая мелочь затрясла нашими руками в цепях, но это только обрадовало старика:
— О, сколько энергии! Что, после дождя воды накапало? Вроде сухо у вас здесь…
«Это он!!!»
«Откройте кто-нибудь рот!»
«Покажите пальцем, что это новенький!»
Палец и действительно выгнулся, тыкая вниз на затылок, будто хотел дотянуться и почесать. Выглядело это, наверное, забавно.
Я молчал. Подожду, пока сил побольше наберётся. Воля потихоньку восстанавливается, и это даже похоже на чудо или божью помощь.
Оракул чуял изменения, но был не в силах понять, в чём причина. Или его отвлекало что-то другое — то и дело его зрачки съезжали вверх и в сторону, словно старик купался в приятных воспоминаниях.
— Ну-с, да осветит вас Чёрная Луна, начнём.
Старик поставил свечу поближе, и души Легиона опять завизжали, разлетаясь по закоулкам разума. Я присмотрелся к пламени, чувствуя от него какую-то непонятную силу.
На меня она особо не действовала. Точнее, мне наоборот стало легче — до этого я сильнее ощущал присутствие других в этом теле, а теперь
