Соло для демона - Шумская Елизавета

– А именно?

– Вы и сами должны догадаться. Он боится Эггерру. Только его. Боится и одновременно знает, что он вытащит его из любой передряги. А Алиера как раз прошел всех нас и уже должен был сдавать, скажем так, экзамен Эггерре. Такие моменты для него самые любимые. И Верон ни за что не решился бы лишить его подобного удовольствия, – потом она нахмурилась. – Если только не ради Леи. Ради нее он мог рискнуть. Да и то не убить, а помочь замести следы, если предположить, что она сделала это случайно.

– А как вообще Эггерра отреагировал на это убийство?

– Что творится у Эггерры внутри – не могу сказать: в душе, ибо не знаю, есть ли она, сие ведают только боги. Но мне показалось, что он не расстроился. В его глазах вообще было какое-то странное выражение.

– Попробуйте хотя бы предположить, что это могло быть.

– О-охх… если бы ситуация была другая, я бы сказала, что это было удовлетворение. Словно ему что-то очень нравилось. Но оно могло касаться совсем другого. Он тоже любит опасность и все необычное. Возможно, ему наше общество уже приелось и захотелось чего-то нового. А тут убийство, тайна, расследование. Даже то, что вы узнаете о нас, ему могло быть приятно. Я так думаю… Мне кажется, ему понравилось, что это все вскрылось. Он очень любит шокировать. Такое всегда влияет на людей, а Эггерре это почему-то всегда нравилось. Так что ничего определенного по поводу нашего босса я вам не скажу.

– Вы и так много сказали, – улыбнулся Джейко, почти ликуя. Наконец он получил более-менее четкое описание ситуации. – Еще один вопрос по поводу Эггерры. Он сам не мог убить Алиеру?

– О-о, – Зарзе словно онемела от этих слов. – Даже не думала об этом. Раньше он никогда не убивал «пешек». Говорил, что наблюдать за ними невероятно забавно. Так зачем ему сейчас что-то менять?

– Вы же сами назвали несколько причин.

– Да нет, специально – не думаю, что он стал бы это делать. Алиера его очень забавлял. До поры, конечно, но полностью он им еще не наигрался, на мой взгляд.

Тацу кивнул, принимая мнение.

– Тогда вернемся к «шутам». Что насчет Олло?

– Олло с ним почти дружила, насколько это возможно с тем холодом, что у нее внутри.

– Мне она слишком холодной не показалась. Внешне – да, но внутри, мне кажется, полно чувств. Нет?

– Да, это так, но они не касались мужчин. Она их не любит и не ненавидит. Вообще не испытывает к ним сильных чувств.

– Но в это дело вмешана Лея.

– Олло, конечно, возится с ней, но Олло умная женщина. Она отлично знает, что Лею никогда не получит никто из них. Ни она, ни Алиера, ни Верон, ни кто-либо еще. Может, именно поэтому она удержалась рядом с ней так долго.

– То есть никакой ревности или злости?

– Я не вникала в их отношения. Если Алиера чем-то обидел Лею, затронул какие-то больные для нее вопросы – а у Леи их полно, то, возможно, Олло и решилась бы на что-то. Но это из области догадок.

– А что такого Алиера мог сделать, к примеру?

– Мм… ну, например, изнасиловать Лею. Но, во-первых, тогда это было бы по ней понятно, а во-вторых, Алиера не из насильников, ему нравится, когда девушка сама сдается перед ним. А что еще… Он мог высказаться насчет ее мнения в отношении мужчин и секса. Лея считает половые отношения чем-то отвратительным. И ненавидит мужчин за это. А если испытывает возбуждение, то начинает ненавидеть и себя, и того, кто эти ощущения вызвал. И при этом она считает такое мнение истиной в последней инстанции. Даже говорить о чем-то подобном считает мерзким. Если начался бы скандал на эту тему, то она и сама могла бы убить… А Олло, понимая, что это явно ненормально, и совершенно иначе относясь к сексу, слишком оберегает Лею в этом вопросе. Уж не знаю, что там у нее произошло, но Олло явно считает, что проще оставить все как есть, но не ворошить это.

«Как все запущено…»

– А что Бло… Нани?

– Нани… Вот, кстати, чьи темные делишки и можно было бы раскрыть, так это его. Он из тех, кто очень не хочет, чтобы что-то вылезло наружу. Но он все устроил бы иначе. Предупреждая ваш вопрос – нет, я не знаю в точности, как Алиеру убили, но в газетах писали, что дома, и это похоже на ритуальное убийство. Не знаю, насколько это правда, но если бы на убийство пошел Нани, то Алиеру зарезали бы в темном переулке, якобы при ограблении.

– Он мог таким способом отвести от себя подозрения.

Женщина пожала плечами:

– Я лишь высказываю вам свое мнение, а предположения делайте сами. Впрочем, Нани достаточно умен, чтобы провернуть подобный трюк. Но ничего о его делах я не знаю, так что тут вам карты в руки. Ха-ха, и в буквальном смысле этих слов.

Джейко немного помолчал, обдумывая все сказанное и то, что необходимо было проверить исходя из услышанного. Логан пока премило общался с Рикой, однако быстро свернул беседу, уловив, что Тацу собирается продолжить расспросы.

– Благодарю вас за столь подробные и откровенные ответы, – искренне сказал он, – а теперь расскажите, в чем был ваш вклад в… «образование» Алиеры. Что вы ему показывали?

– А как вы думаете? – Она наклонилась чуть вперед, и между крупными губами на мгновение сверкнули превосходные клыки нархов. Такими кости перемалывать.

– Я не буду гадать. Расскажите мне сами.

Рика улыбнулась, уже не скрывая клыков и удовольствия в звериных глазах, и посмотрела на Вэрла. Тому явно тоже было интересно. «Проверка? Выдержит ли?» Девушка вновь перевела взгляд на Джейко и произнесла:

– Я показывала ему страсть.

И не успел Тацу додумать: «Как банально», как по ее глазам понял, что все не так просто.

– Страсть особого рода.

– И что ты мне покажешь, а, Рика? – Алиера смотрел на нее черными эрковскими глазами, и взгляд его был весьма и весьма недвусмыслен. – Я получу право смотреть, как ты танцуешь, не скрытая экраном?

Зарзе кинула на него смеющийся взгляд:

– Алиера, ты что, в своем театре не насмотрелся на голых баб?

– И то правда. Но все равно приятно посмотреть.

– Ну смотри, – хмыкнула женщина и скупыми, совершенно не сексуальными движениями стянула с себя одежду. Лакост даже опешил от такого. Но все, что надо, увидел. А Рика тем временем расправила плечи, одновременно приподнимая подбородок и прикрывая глаза. В этот же момент ее тело начало меняться. Кожа темнела. Ногти превращались в длинные и острые когти. Трансформировалось лицо, застывая яростной монструозной маской. Глаза стали более раскосыми, а уши острыми. Более же всего впечатляли клыки под крупными губами, а некоторые выглядывали и поверх них.

Зарзе была права – одежда при таком облике почти кощунство.

– На месте твоего любовника я бы занимался с тобой сексом только в этом виде, – откровенно любуясь, заметил Алиера.

– А кто тебе сказал, что я так не делаю? – фыркнула она и подошла к шкафу. – Ты опять как франт разоделся, хотя я просила что-то поудобнее. Хоть брюки нормальные. А верх снимай и надевай вот это, – и швырнула ему футболку с курткой.

– Люблю, когда ты сердишься, – ответствовал он, переоблачаясь.

– Тогда ты души во мне должен не чаять.

– Так и есть. Ты только скажи, куда мы идем и что будем делать, если постель, похоже, отменяется?

– Этим ты с Вероном и Олло развлекайся. А нас ждут дела поинтересней.

– Ну не томи уже!

Она усмехнулась. Из-за полного набора клыков в пасти выглядело это жутковато.

– Помнится, ты говорил, что неплохо стреляешь из стеллов. Это так или приврал?

– Конечно, правда. Я еще и ножом неплохо махаю.

– Нож там мало поможет, разве что вот такой… – и она достала откуда-то с нижних полок шкафа кинжал, но не простой.

– Опа! Откуда у тебя такой тесак?!

Кинжал такое название вполне оправдывал. Лезвие у него было в локоть длиной и почти в ладонь шириной.

– Я тебе потом когда-нибудь расскажу. А сейчас пошли. Нас ждет охота.

Добираться пришлось долго. На далекое заброшенное и весьма неспокойное кладбище. Сколько ни бились некроманты Ойя, а надолго утихомирить его не получалось. Такое порой случалось, если проклятие на землю было наложено в древние времена и весьма серьезно. В народе же шутили, что это сделал какой-то нерадивый ученик черного мага: выучить не выучил, а что сказал и сделал, сам не понял, да и никто не смог понять. Студенты до сих пор смеялись, что оценку ему пригрозили не ставить до тех пор, пока он не исправит положения. Вот его неупокоенный дух до сих пор и будит кладбище, алкая вожделенного зачета.