Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914) - Жорж Садуль

В выборе своих мелодраматических и крайне бездарных сценариев Леоне Перрэ обнаружил полное отсутствие вкуса. Труппа его актеров, созданная по примеру Фейада, была хорошо подобрана, но среда них находились и довольно ходульные и пошлые исполнители.

Однако Леоне Перрэ сумел создать тонкий кино-синтаксис. В то время как Фейад пользовался очень несложным и довольно избитым киноязыком, Перрэ блестяще использовал все возможности монтажа, смены планов, контражуров и превосходной фотографии своего оператора Спехта. «Парижский ребенок», фильм в шести частях, выпущенный Перрэ в 1913 году и вновь показанный Французской синематекой в 1951 году, был настоящим откровением. Пошлый сценарий, повторяющий мелодраму д’Эннери «Две сиротки» с добавлением нескольких шовинистических эпизодов, Леоне Перрэ сумел пересказать изысканным киноязыком, используя контражуры, крупные планы, съемку снизу, движение аппарата и т. п. Он употребляет новые приемы с блеском, который резко отличает его стиль от устаревшей манеры Фейада и от примитивности, еще не изжитой Гриффитом. Богатством формы (но не содержания) Перрэ превосходит Гриффита в пору «Рождения нации» и доказывает, что в то время французская техника превосходила американскую во всем, кроме монтажа.

Однако Перрэ не хватало чувства юмора. Зато им был богато одарен Жан Дюран, который стал не только специалистом по комическим фильмам, но и режиссером картин с участием диких зверей, в которых играли Джо Хамман и жена Дюрана — укротительница Берта Дагмар.

Фейад также отдал дань этому жанру[202].

Пришла мода на диких зверей, и их совали повсюду — в комические фильмы, драмы, постановочные картины — и в «Патэ» и в «Гомоне», так же как в «Эклере», «Люксе» и в других фирмах. Фейад поставил в 1912 году крупный исторический фильм «Христиан бросают на растерзание львам». Актер Саблон[203] был сильно ранен львом, которому он должен был лечить лапу, исполняя роль Андрокла. Однако этот актер не побоялся вскоре дать тому же льву лизать себе пятки, а даровавший ему жизнь Нерон чуть не умер со страха…

Фейад перевел своих диких зверей в Камарг, неподалеку от своей родины, Люнеля, но, как художественный руководитель фирмы, должен был вскоре вернуться в Париж… Жан Дюран остался на юге с труппой, в которой ведущими актерами были его жена Берта Дагмар, неустрашимая укротительница зверей, Джо Хамман, Гастон Модо, Дартиньи, Дубло, Бурбон и другие. Модо сразу завоевал большой успех в фильме «100 долларов за живого или мертвого». Между 1912 и 1914 годами Жан Дюран поставил фильмы «Повешенный в Джефферсон-сити», кошмарную историю линчевания, «Живое ожерелье», в котором Берта Дагмар сражалась с удавом, «Поезд смерти», «Пальцы душителя», «В когтях», «Львы во мраке ночи», «Хищники и бандиты», в котором танцовщицы на проволоке боролись под куполом со шпионами, пытавшимися похитить у них тайну изготовления взрывчатого вещества, а внизу шпионов подстерегали львы…

Приближается война, и к приключениям примешиваются патриотические темы. Позже Дюран писал:

«Актеры, сценаристы, художники и режиссеры рассчитывают, что их фильмы проникнут в Америку, если они будут подражать американцам, но они бьют мимо цели: французское кино вновь займет подобающее ему место лишь в том случае, если останется самим собой»[204].

Но в 1912 году Дюран еще без зазрения совести подражал американским ковбойским фильмам. Правда, его «камаргские ковбои» довольно ловки, но все же комические фильмы у него более самобытны.

Если для сценариев фирмы «Гомон», на которую оказывал давление финансировавший его крупный протестантский банк, характерны приспособленческие идеи, то Викторен Жассэ в «Эклере», казалось, придерживался иного направления. В 1912 году, когда Франция трепетала перед «анархистами в автомобилях» из банды Бонно, этого режиссера вдохновили их подвиги, и он прославил бандитов, выпустив фильм «Серый автомобиль», кончавшийся тем, что преступников гильотинировали. Фильм взбудоражил муниципальную цензуру, запретившую его демонстрацию. Кроме того, Жассэ занялся «социальными темами» в серии «Битвы жизни».

Действие его первого произведения в этом жанре — фильма «В стране мрака», навеянного «Жерминалем» Золя, — развертывалось в Северных угольных копях. Обосновавшись со своей труппой в этом крае, режиссер попросил рабочих восстановить одну штольню и снимал фильм среди настоящих угольных глыб. Мы приводим ниже содержание его сценария:

Сироту Клер Ленуар любят два шахтера: сын ее приемной матери Луи и Шарль Мокур. Клер становится невестой Луи и мешает получившему отказ Шарлю расправиться со своим соперником. Между тем инженер Роже Жорис тоже влюбляется в девушку.

Однако два влюбленных шахтера не помирились и в глубине шахты между ними снова происходит столкновение. Во время драки они опрокидывают лампу. Раздастся взрыв… Катастрофа. Благородный Луи спасает Шарля. Но тут шахту начинает заливать года. Шахтеры в панике бросаются к лестницам. Инженер Роже Жорис мужественно и энергично руководит спасательными работами. В конце концов он освобождает шахтеров. Двух соперников находят рядом, но они мертвы. Прелестная Клер Ленуар может выйти замуж за благородного инженера.

В этом фильме жизнь рабочих является лишь необычным экзотическим фоном, служащим для того, чтобы обновить самую плоскую и банальную тему любовного соперничества[205]. От «Жерминаля» в нем остался лишь эффектный эпизод катастрофы, а страна мрака превратилась в счастливый край, где принцы женятся ка пастушках. И, хотя у всех еще была свежа в памяти ужасная катастрофа в Курьере, произошедшая в 1912 году из-за небрежности угольной компании, в фильме взрыв газа происходит по вине неосторожных рабочих. Подлинность окружающей обстановки и несомненный талант помогают Жассэ завуалировать соглашательские идеи этого фильма. Но, во всяком случае, Жассэ одним из первых открыл мрачную поэзию индустриальных районов с их суровым пейзажем — и в этом его заслуга. Он положил начало одной из традиций «популизма», сохранившейся до Виго и Марселя Карнэ.

В «Искуплении» — «большой социальной драме» — Жассэ скорее приближается к «Рокамболю», чем к «Ругон-Маккарам». Вот что говорит реклама об этом фильме:

«Перед нашими глазами проходят театры, кафешантаны, элегантно одетые воры, ночные притоны, грабежи на парижских бульварах, все злачные места, где гнездится порок, воспроизведенные с захватывающей правдивостью. С таким же реализмом, проникнутым чувством гуманности, развертывается и вторая часть фильма, где начинаются страдания Манет, а затем искупление…».

Реализм в «Искуплении» того же сорта, что и в «реалистических песенках», модных в ту пору в кафешантанах, где воспевали любовь апашей и их подружек. В «Саботажнике» Жассэ возвращается к темам из рабочей жизни. Вот вкратце сценарий этого фильма.

Сын старого сторожа замка — рабочий, активный член профсоюза; он нежно любит своих родителей. Рабочий организует стачку служащих почты и телеграфа и прерывает телефонную связь во всем районе. Случайно он узнает, что на замок готовится бандитский налет, но не может предупредить по телефону своих родителей о грозящей им опасности. Он мчится им на помощь, — но слишком поздно! Старики уже убиты. Рабочий борется с убийцами, он тяжело ранен. Понимая свое заблуждение и свою вину, несчастный горько раскаивается…

Здесь автор занял еще более ясную позицию, чем в «Стране мрака». Драматический сюжет (перекликающийся с пьесой «У телефона» Андре де Лорда[206]) как бы отходит на задний план. Главное в фильме — пропаганда. Сценарист хочет доказать рабочей публике, что стачка оборачивается против тех, кто ее затевает. В серии «Битвы жизни» вышли еще фильмы «Завещание», крестьянская драма, «Ненависть в мюзик-холле» и «В огнях рампы», две истории соперничества за кулисами, «Кампания в печати», показывающая жизнь и нравы журналистов, и др. Однако эта серия не имела большого распространения, и Жассэ переходит к полицейским романам в фильмах «Зигомар» и «Протея». Он работает в этом жанре вплоть до своей преждевременной смерти.

Вскоре после появления серии «Битвы жизни» Зекка, объединившись с Лепренсом, создал для Патэ серию «Сцены жестокой жизни», первым фильмом которой была в 1912 году «Трубка опиума». Лепренс начал работать в кино в качестве актера ССАЖЛ вместе с Мишелем Карре и Альбером Капеллани. Главными исполнителями «Сцен жестокой жизни» были г-жа Робин и ее муж Александр, оба состоявшие в труппе Комеди Франсэз. Талантливый актер Габриэль Синьоре составлял с ними «вечный треугольник». Чтобы определить жанр фильмов этой серии, достаточно перечислить их названия: «Золотая лихорадка», «Героический танец», «Урок бездны», «Сильнее ненависти», «Тяжкий крест королевы», «Старый комедиант», «Слезы прощения»… Зекка и Лепренс становятся специалистами по светским драмам, адюльтерам, игре страстей и cалонным трагедиям. В виде исключения «Борьба за жизнь» является «высокопоучительным развитием социальной темы и вводит зрителя в среду трудового народа городских предместий и деревень». Однако, показывая городские предместья, постановщик ограничивается парижскими кварталами мелких ремесленников, а деревня у него представлена балетом «Праздник жатвы». Под влиянием датской школы Зекка и Лепренс ввели в фильм сенсационный «гвоздь»: пожар на фабрике. А позже в «Героическом танце» они показали гибель «Титаника».