Демон-хранитель. Сделка - Елена Малиновская

Жаркое солнце, то и дело проглядывающее между густой листвой леса, ощутимо припекало. Я клевала носом, чувствуя, как убаюкивает размеренная тряска в седле. Сегодня мы встали очень рано — еще до рассвета, а сейчас было около полудня, если судить по голодному бурчанию моего желудка. Однако Фабион пока не торопился останавливаться на привал, явно желая как можно быстрее пересечь границу. И в этом стремлении я его поддерживала. Было бы очень обидно оказаться схваченными в тот момент, когда считаешь, что самое страшное уже позади.

Я отчаянно зевнула и потерла слипающиеся глаза. Как бы из седла не навернуться!

— Прости, я тебя совсем замучил, — извиняющимся тоном бросил через плечо Фабион, угадав мои мысли. — Потерпи немного, пожалуйста. Вот-вот мы выйдем к реке. На другом берегу уже Ромалия. Там и устроим привал.

— Да ничего страшного, — заверила я приятеля. Зевнула еще раз и тронула поводья. Лошадь недовольно всхрапнула, но замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась. Фабион с интересом обернулся ко мне, и я продолжила, решительно спрыгнув на землю: — Пожалуй, лучше я прогуляюсь рядом с тобой. Заодно и Звездочка отдохнет. А то точно усну и грохнусь на землю.

Фабион не стал возражать, лишь чуть посторонился, позволяя мне идти рядом с ним.

Я тряхнула головой, прогоняя сонное оцепенение и непонятное чувство тревоги. На миг показалось, будто из лесной чащобы кто-то недобро взглянул на меня. Когда-то такие же чувства я испытывала на полпути к озеру в окрестностях моего родного имения. Кстати, а ведь я так и не узнала у Фабиона, почему в том месте мне всегда становилось не по себе.

— Фабион, — негромко окликнула я приятеля, который молча шел рядом, погрузившись в какие-то свои раздумья, — можно спросить?

— Угу, — буркнул он, продолжая глядеть себе под ноги.

— Почему все ритуалы Реана проводила на той злополучной полянке? — брякнула я. — И тот камень, который ты разбил при помощи магии. Он имел какое-нибудь отношение к произошедшему?

Фабион аж оступился от моей прямоты и был вынужден схватить меня за руку, чтобы не упасть. Затем удивленно посмотрел на меня.

— О небо, Катарина, почему ты опять про это вспомнила? — спросил он, продолжая крепко сжимать мою ладонь.

— Просто стало интересно. — Я пожала плечами и недовольно поморщилась, почувствовав, как в висках начинает просыпаться знакомая боль. Осторожно высвободила руку из хватки Фабиона.

Нет, эти фокусы мне уже знакомы. Для чтения мыслей достаточен не только поцелуй, но и любой тесный контакт. Правда, приятель иногда упускает из виду, насколько болезненно для меня проходят его попытки проникнуть ко мне в голову.

— Прости. — Тот виновато отвел взгляд, и ломота в висках мгновенно улеглась, словно по мановению волшебной палочки. — Постоянно забываю о твоей на редкость неприятной особенности столь бурно реагировать на мою магию. Хм… Интересно, а будет ли твоя реакция столь же резкой на заклинание другого человека или приступы случаются только в ответ на силу рода Шаоррашей?

— Не уходи от ответа, — мягко попросила я, не позволяя разговору свернуть в другое русло. — Так что там не так с поляной?

— По-моему, я тебе уже говорил, — недовольно произнес Фабион. — Да, точно, когда ты убила… — На этом месте приятель осекся, испуганно покосившись на меня. Я до сих пор переживала из-за своей оплошности, приведшей к гибели Реаны, и он прекрасно об этом знал, поэтому поспешил исправиться: — Впрочем, тебе тогда было не до моих слов. Все просто, Катарина: на том месте некогда располагалось святилище Темного близнеца. Пару веков назад его культ был весьма распространен на южной окраине Пакасии. Потом, когда число человеческих жертв превысило всяческие границы, пришлось вмешаться королю. Тогда же и были приняты основные законы, касающиеся запрета темной магии на территории нашей страны.

— Кажется, тин Ималия упоминала об этом вскользь, — неуверенно сказала я. — Мол, что мои родители могли бы и переехать из этих проклятых мест. Но ее, на беду, услышала матушка и строго прикрикнула, чтобы перестала морочить мне голову и рассказывать страшилки, иначе от кошмаров начну страдать.

— Если бы ты ознакомилась с теми документами, которые читал я, то пара неприятных снов тебе точно были бы обеспечены. — Фабион скривил губы. — Кстати, именно в тех летописях и упоминается впервые мой род.

От любопытства я затаила дыхание, опасаясь спугнуть случайной репликой непривычную откровенность приятеля. Я уже несколько раз заводила речь о странной татуировке на его теле и пугающих способностях Марко, но Фабион в лучшем случае мягко переводил разговор на другую тему, а в худшем — самым наглым образом игнорировал мои вопросы, делая вид, что не слышит меня.

Фабион, впрочем, уже опомнился и оборвал свой рассказ. Посмотрел на меня и криво ухмыльнулся, поскольку от разочарования лицо у меня вытянулось. Некоторое время после этого шел молча, лишь с каким-то затаенным раздражением то сжимал, то разжимал кулаки, и наконец решился.

— Ладно, — вдруг произнес он, когда я огорченно подумала, что больше от него ничего не добьюсь. — Думаю, ты имеешь право услышать эту историю. В конце концов, именно я вынудил тебя бросить семью и дом и ринуться в чужую страну на поиски приключений. Ты достойна знать, что за человек находится рядом с тобой.

Сказать, что я была заинтригована столь внушительной прелюдией к его рассказу, — значит, не сказать ничего. От любопытства я опять задержала дыхание, вся обратившись в слух.

— Как я уже говорил тебе, наше семейство относится к младшей ветви королевского рода, — продолжил Фабион, прежде бросив на меня взгляд и убедившись, что я заинтересовалась. — Мой прапрадед был младшим сыном тогдашнего короля Арона Первого. Когда в провинции Фливания, откуда ты родом, вспыхнули беспорядки, связанные с чрезмерным развитием культа Темного близнеца, именно его отрядили на наведение порядка. И это стало огромнейшей ошибкой правителя. Говорят, принц Роланд всегда отличался чрезмерной любовью к женщинам и жаждой развлечений, а королевский двор испокон веков предоставляет подобные сомнительные удовольствия в избытке. Тем более что мать Роланда — королева Беатрикса — очень любила его, так как родила поздно, когда остальные дети были уже совсем взрослыми, а потому любые шалости сходили ему с рук. Но однажды чаша терпения короля переполнилась. Арон надеялся, что серьезное задание заставит сына взяться за ум, поскольку шалости Роланда давным-давно вышли за всяческие нормы приличия. Даже Беатрикса перестала оправдывать любимчика.