Жребий Салема - Стивен Кинг

Ну и ну! Этому парню чувство врачебного такта не изменяет, даже если пациент уже мертв, подумал Бен и снова с трудом подавил нервный смешок.

– Он умер? – спросил Паркинс, стряхивая пепел в пустую вазу для цветов.

Мэтт вздрогнул.

– Да, умер, – подтвердил Джимми. Поднявшись, он отдернул простыню с ног Майка и постучал ему по правой коленке. Никакой реакции.

Бен заметил у Майка на ногах костные мозоли и вспомнил стихотворение Уоллеса Стивенса об умершей женщине.

– «Пусть сущее царит, и нет ничьих сомнений, – неточно процитировал он, – есть только один император – мороженого!»

Мэтт внимательно на него посмотрел, и на мгновение показалось, что выдержка ему вот-вот изменит.

– Это что еще такое? – не понял Паркинс.

– Стихотворение, – пояснил Мэтт. – Стихотворение о смерти.

– В жизни бы не подумал! – заявил Паркинс и снова стряхнул пепел в вазу.

– Мы знакомы? – спросил Джимми, глядя на Бена.

– Вряд ли, – вмешался Мэтт. – Местный эскулап Джимми Коуди, позволь представить тебе местную знаменитость Бена Миерса. И наоборот.

– Он всегда умничал, – заметил Джимми, – и тем зарабатывал на жизнь.

Они обменялись рукопожатиями над телом Майка.

– Помогите мне его перевернуть, мистер Миерс.

Чувствуя тошноту, Бен помог перевернуть тело на живот. Оно было прохладным, но еще не остыло окончательно и не успело одеревенеть. Джимми внимательно осмотрел спину и приспустил с ягодиц трусы.

– Это еще зачем? – удивился Паркинс.

– Я стараюсь определить время смерти по синюшности кожи, – пояснил Джимми. – Когда кровь перестает циркулировать, она, как и любая другая жидкость, устремляется в нижние полости.

– Ну да, как в рекламе очистителя водосточных труб. А разве этим должен заниматься не судмедэксперт?

– Вы же знаете, что пришлют Норберта, а Брент Норберт никогда не отказывался от дружеской помощи.

– Норберт ни с фонарем, ни на ощупь не найдет даже собственной задницы, – мрачно заметил Паркинс и выкинул окурок в окно. – Мэтт, у тебя с окна слетел ставень. Я видел его на земле, когда подъезжал к дому.

– Правда? – переспросил Мэтт, стараясь не выдать волнения.

– Точно!

Коуди вытащил из чемоданчика термометр, вставил его в задний проход Майка и следил за временем по часам, которые положил на простыню. Блестевший на солнце циферблат показывал четверть седьмого.

– Я, пожалуй, пойду вниз, – сказал Мэтт сдавленным голосом.

– Вы все можете идти, а я еще немного здесь задержусь, – отозвался Джимми. – Вы не поставите кофе, мистер Берк?

– Конечно.

Все вышли, и Бен, перед тем как закрыть за собой дверь, окинул взглядом комнату в последний раз. Эта картина запечатлелась у него в памяти навсегда: освещенное ярким солнцем помещение; откинутая назад чистая простыня; зайчики от сверкающего блестящего циферблата золотых часов пляшут на стенах; Коуди с рыжей копной волос сидит возле тела как монумент.

Мэтт готовил кофе, когда на своем стареньком «додже» к дому подъехал заместитель судмедэксперта округа Брентон Норберт. Его сопровождал сотрудник с большим фотоаппаратом в руках.

– Где это? – спросил Норберт.

Гиллеспи показал большим пальцем наверх.

– Там сейчас Джим Коуди.

– Отлично! – обрадовался Норберт. – Думаю, он нас уже заждался!

Приехавшие направились на второй этаж.

Паркинс Гиллеспи лил себе в кофе сливки, пока жидкость не перелилась через край чашки в блюдце. Попробовав ее пальцем, он вытер палец о брюки, закурил новую сигарету и обратился к Бену:

– А как здесь оказались вы, мистер Миерс?

Бен и Мэтт изложили свою версию. Явной лжи в их рассказе не было, но они утаили достаточно, чтобы чувствовать себя заговорщиками, связанными общей тайной. Бен даже засомневался: а не помогает ли он тем самым скрыть что-то темное и опасное. Он вспомнил объяснение Мэтта, почему тот позвонил именно ему – в городе он был единственным, кто мог выслушать такую историю.

А разбираться в людях Мэтт точно умел. И от этой мысли Бену снова стало не по себе.

К половине десятого все закончилось.

Тело Майка забрал похоронный автомобиль Карла Формана, и весть о смерти Райерсона тут же облетела весь город. Джимми Коуди вернулся в больницу, а Норберт с фотографом уехали в Портленд, чтобы доложить обо всем окружному судмедэксперту.

Паркинс Гиллеспи с неизменной сигаретой в зубах вышел на веранду, проводил взглядом медленно удалявшийся катафалк и задумчиво заметил:

– Сколько раз Майк сидел за рулем этой машины, даже не подозревая, что скоро сам окажется в ней пассажиром.

Потом Гиллеспи повернулся к Бену:

– Вы же не собираетесь уезжать из Салемс-Лота? Ваши показания были бы важны для коллегии присяжных при коронере.

– Нет, я никуда не уезжаю.

Выцветшие голубые глаза констебля внимательно разглядывали Бена.

– Я навел о вас справки и у федералов, и в полиции штата, – сообщил он. – Вы чисты.

– Рад слышать, – невозмутимо отозвался Бен.

– Говорят, вы ухаживаете за дочкой Билла Нортона?

– Есть такое дело.

– Она хорошая девушка, – с серьезным видом продолжил Паркинс. Катафалк скрылся за деревьями, и шум двигателя, ставший похожим на жужжание, постепенно тоже стих. – Похоже, у нее теперь нет времени на Флойда Тиббитса.

– Разве вам не надо заполнять какие-нибудь бумаги, Парк? – вежливо осведомился Мэтт.

Тот со вздохом выкинул окурок.

– Надо, конечно. И не в одном, а в двух, а то и трех экземплярах. «На теле не обнаружено никаких следов насилия» и все в таком роде. Последние пару недель почему-то слишком много стало проблем. Похоже, с этим Марстен-Хаусом и впрямь что-то неладно.

На лицах Бена и Мэтта не дрогнул ни один мускул.

– Ладно, счастливо оставаться! – Констебль подтянул брюки и направился к машине, но по дороге оглянулся. – Вы точно ничего от меня не скрываете?

– Паркинс, тут нечего скрывать. Он умер, – ответил Мэтт.

Несколько мгновений светлые глаза Паркинса Гиллеспи проницательно разглядывали их из-под сдвинутых бровей, потом он вздохнул:

– Пожалуй! Но все это очень странно. Сначала собака, потом один мальчонка Гликов, затем другой, а теперь еще и Майк! Да для нашего захолустья этих событий хватит на целый год! Моя бабка говорила, что Бог любит троицу, а тут сразу четыре трупа.

Он забрался в машину, завел двигатель и, посигналив на прощание, скрылся за холмом.

Мэтт с облегчением выдохнул.

– Вот и все.

– Да, – согласился Бен. – Я совершенно разбит. А вы?

– Я тоже, но какой-то чумной. Слышали такое словечко у молодежи?

– Слышал.