Стань моей истинной - Юлианна Клермон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запрыгнув обратно, я поймал понимающую улыбку женщины и, повинуясь порыву, вручил ей один цветок, а после прошёл в своё купе.
Марика сидела у окна, поджав под себя ноги, и болтала по телефону с Сильвой. Но, увидев мою шальную улыбку, она быстро попрощалась и положила телефон на стол.
— Что-то случилось? Где ты был?
— В нашем Мире тоже растут такие цветы, — я достал из-за спины букет и протянул девушке. — У нас они являются символом любви, нежности, искренности и преданности.
— Сумасшедший! — рассмеялась она, принимая цветы и вдыхая их аромат. — Ты собирал их в поле? А если бы опоздал на поезд?
Я беспечно пожал плечами и присел рядом.
— Тогда бы я шёл по шпалам вслед за ним, а точнее, вслед за тобой. Но, раз я не опоздал, то немедленно требую свою оплату, — я постучал пальцем по своей щеке.
Марика перестала смеяться и смутилась. А потом, переборов себя, робко потянулась вперёд и коснулась губами щеки. Я обнял девушку за талию и быстро перетянул к себе на колени. Она только коротко пискнула.
— Требую по одному поцелую за каждый цветок, — безапелляционно заявил ей.
— Это нечестно! — фыркнула она. — Один поцелуй за один букет!
Я отрицательно покачал головой.
— Букет большой, а поцелуй ма-а-аленький, — я продемонстрировал пальцами, насколько он мал. — Нет, не согласен! Неравноценный обмен! Либо много маленьких поцелуев за каждый цветок, либо один большой поцелуй за один большой букет!
Щëки девушки зарумянились, но она приняла правила игры.
— Насколько большой поцелуй? — спросила, стреляя глазками из-под полуопущенных ресниц.
— Долгий, в губы, по-настоящему, — нагло потребовал я.
Марика вздохнула, собираясь с силами, а потом подняла глаза, остановив взгляд на моих губах.
Всё внутри меня переворачивалось от того, как она смотрела. Я сам уже был готов нарушить все правила и, схватив девушку в охапку, опрокинуть на сиденье и нависнуть сверху. Но я ждал инициативы от неё. Она должна научиться не стесняться своих чувств, открыто проявлять эмоции и желания.
Обхватив ладонями моё лицо, девушка несмело приблизилась и коснулась моих губ своими, провела по ним кончиком языка и, захватив зубками нижнюю губу, медленно потянула на себя, явно копируя мои действия. Я приоткрыл рот, а она коротко вздохнула, не зная, что делать дальше. Моё терпение кончилось, и я перехватил инициативу, притянув девушку к себе и смяв дрожащие губы.
Мы целовались до одурения, до звона в ушах и в перерывах едва ловили губами воздух. Цветы рассыпались по сиденью и столу, некоторые даже упали на пол. Но мы ничего не замечали, занятые друг другом.
Марика гладила меня по плечам, зарывалась пальцами в волосы, ероша макушку, и от этой простой ласки у меня мутилось в голове.
Не думая больше ни о чём, я пересадил девушку лицом к себе так, чтобы она оседлала мои бëдра, и задрал вверх юбку. Когда успел расстегнуть на девушке лёгкую блузку, я и сам не знал.
Высвободив из плена кружевного бюстгальтера нежную грудь, я приник губами к тёмной горошинке соска, лаская вторую грудь пальцами, и девушка со стоном прогнулась в спине.
Через тонкую ткань трусиков мои пальцы гладили средоточие чувственности Рики, и она неосознанно подавалась вперёд, имитируя древние, как мир, движения.
Когда её движения стали хаотичными, а дыхание — рваным, я быстро расстегнул пряжку ремня и, на миг приподнявшись вместе с девушкой, немного стащил брюки.
Край тонких трусиков был безжалостно сдвинут в сторону, и я посадил девушку на себя, сжимая руками её бëдра и подаваясь вперёд своими.
Марика застонала, а я замер.
— Теперь сама, — шепнул, на мгновенье притянув её голову и прикусив мочку ушка.
Приподнимая руками её бёдра и нажимая, чтобы она вновь опускалась, я направлял вектор движения по нужной амплитуде. И вскоре Рика поняла, что от неё требуется, начав двигаться сначала медленно и осторожно, а потом всё быстрее и быстрее.
Мои руки скользили по её телу, обхватывая грудь, оглаживая хрупкие плечи, спускаясь по спине и вжимая в себя, заставляя опускаться до упора. Иногда девушка наклоняла ко мне лицо, и тогда я впивался в её губы жадным поцелуем, терзая приоткрытый рот и ловя жаркое дыхание.
Через несколько минут Марика застонала, и я опустил руку вдоль её живота вниз, коснувшись пальцами нежного бугорка.
Девушку начала бить крупная дрожь, с губ сорвался короткий стон, дыхание стало прерывистым, а темп сбился. Свободной рукой я обхватил Марику за талию, помогая ей своими бëдрами и не давая остановиться нашему танцу.
Наслаждение накрыло меня с головой, отрезая все ощущения и звуки. Я слышал только стоны девушки, чувствовал только её дрожь и, кажется, сам стонал и дрожал вместе с ней.
Несколько последних глубоких толчков, и я остановился, продолжая прижимать к себе обмякшее тело моей любимой и ловя отголоски пережитого наслаждения.
— Ты умница, — шепнул, едва ко мне вернулся голос.
Марика завозилась, пытаясь приподняться. Но ей удалось только поднять голову, потому что её бёдра я всё ещё крепко прижимал к себе.
— Люблю тебя! — шепнула она, приблизившись к моему уху.
— И я тебя, — ответил, целуя её в висок.
Вообще, пока ехали, мы много разговаривали. Марика рассказывала о своём детстве, а я — о своём. Мы говорили о музыке, искусстве, обсуждали фильмы и прочитанные книги и постоянно смеялись, потому что наши вкусы и интересы совпадали. У Марики не было ни братьев, ни сестёр, поэтому она с удовольствием слушала о наших детских проказах, инициатором которых частенько был я, но от родителей больше всё равно доставалось Брайну, как старшему.
Я постоянно сажал девушку к себе на колени, и в какой-то момент глухим от непролитых слёз голосом она рассказала мне о пережитом насилии, о том, как ждала в больнице маму и никак не могла понять, почему та во всём обвинила её и отказалась от дочери, сдав её в детский дом.
После этого мы долго сидели, обнявшись, я гладил её хрупкое нежное тело и шептал, что больше никто на свете не посмеет её обидеть. А потом Марика сама потянулась и поцеловала меня…
После этого разговора что-то незримо изменилось. Девушка стала чаще льнуть ко мне и даже один раз сама села ко мне на колени. Хотя она вообще очень редко сидела где-то ещё. На сиденье она попадала, только когда я укладывал её на спину, при этом находясь сверху. Ну и иногда, когда мы спали.
Вот
