НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21 - Вл. Гаков

— И это я… Ну какая вам разница, командор? Просто еще одно чудо-юдо На этой планете много чудес…

— Чудеса-юдеса, да? Вэлл…

— Пора, командор. 17.57. Найдется свободная койка?

— Да. Пятая каюта, вторая койка. Поторопитесь.

Олег, тяжело дыша после бега, стоял рядом с Леной и смотрел на корабль. Вот заклубился под дюзами дым, взвилось облако пыл из него полез кверху нос “Ориона”, на мгновение остановился, опираясь на столб пламени, пополз, потянулся вверх все быстрее, колонна огня вырастала из клубов дыма, вознося на себе ракету — и тут налетел бесконечный гром, вихрь рванул листья с деревьев Олег едва успел, уцепившись за ствол, другой рукой прижать к себе жену.

На обратном пути он сам нес Сашку, в который раз поражаясь какой он теплый.

Олег попросил Дэвидсона найти “Дельту”. Он хотел забрать свой пустотный скафандр и кое-что из мелочей. Командор вначале отказался, но Олег убедил его, пообещав дозаправить “Орион” горючим из баков своего корабля. Они маневрировали несколько часов, пока мощный радар не нащупал вдали “Дельту”.

Заправка прошла нормально, баки “Ориона” заполнились. Дэвидсон сказал, вежливо улыбнувшись:

— Вы довольно щедро оплачиваете свой перелет.

— Стоит ли говорить о таких пустяках!

— Простите меня, мистер Блинов, но вы странный человек.

— Да, сэр, я на днях после ужина тоже заметил это.

— Вэлл, — пробормотал Дэвидсон и покачал головой.

Они стартовали к Земле в три часа, а в 3.25 Олег вылетел из койки и увидел, как тают в черноте космоса стены каюты. Он успел захлопнуть щиток гермошлема и какое-то время летел, сдерживая дыхание, а звездное небо кувыркалось вокруг него.

“Все — мираж! Все! Теперь уже все! И пусть, пусть, так мне и надо!” — шептал он в отчаянии. Все исчезло, все — и корабль, и Дэвидсон, и Том, Джим, Кеннет… Все это было миражем, порождением сна. “Ну что ж, наверное, пора умирать”, — сказал он себе и потянулся рукой к замку шлема. Но тут навалился страх смерти — безобразный, огромный и бесконечный, как космос. В ушах стоял вопль, и он не знал, кричит ли он сам или это смерть. И, как тонущий гребет из последних сил, вкладывая всего себя в отчаянный порыв, так Олег — весь до последней клеточки — рванулся к жизни. “Нет, еще не все потеряно! Еще можно вернуться, сесть!” Вращая руками, он сориентировал тело и включил ранцевый двигатель, но горючее быстро кончилось, а до планеты было больше трех тысяч.

А потом было два часа ожидания. Два миллиона вечностей, два миллиона попыток оживить двигатель, два миллиона смертей и рождений. И космос рывками набрасывался на него, сжимая до размеров молекулы, и нехотя освобождал на мгновение, чтобы дать пробудиться надежде, а потом снова сжимал так, что для надежды уже не оставалось места.

Но через два часа он оказался достаточно близко к планете, и двигатель заработал снова, а планета все наползала на него, заполняя собой пространство; потом он услышал первый шорох атмосферы, коснувшейся скафандра, и начал создавать парашюты. Они рвались в клочья, но он создавал все новые и новые, пока наконец повис под куполом, и ветер медленно понес его к поверхности планеты, озаренной первыми рассветными лучами.

ДЕНЬ ЧЕТЫРЕСТА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ

Олег встал рано утром, когда на небе только начали светиться самые высокие облака. Роща была затянута дымкой, на сизой траве блестела роса. Он с удовольствием рассматривал новый дом. Полуметровые бревна сруба заросли мхом, нависала над сверкающими окнами мохнатая тростниковая крыша. В гнезде на высокой печной трубе возились аисты.

И тут ему показалось, что над трубой мелькнул светлый дымок. Откуда? Никто не топил… Но, присмотревшись, он понял свою ошибку. Вдали медленно опускался парашют. “Кому-то не повезло”, — подумал Олег и бросился к вертолету.

Когда он подлетел, человек уже успел погасить парашют и возился с лямками. Он был в скафандре и шлеме и стоял спиной, поэтому Олег узнал его не сразу. Он выскочил из кабины и остановился в растерянности:

— Это ты? Откуда? Ты уже улетел… Или ты третий?

— Улетел! Кой черт!.. Все мираж… Ничего, ничего здесь нет настоящего, кроме меня, идиота. Поверил, болван… Все миражи, ублюдки, создания, такие, как ты и она!

Олег стоял, опустив руки, не находя слов, а тот, снова отвернувшись и наклонившись над парашютом, замолчал. Потом замер, будто ему пришла в голову неожиданная мысль, и глухим, каким-то чужим голосом сказал:

— Ты уж извини меня, но я не третий. Я первый. И единственный!

Он резко повернулся, взметнул руку с пистолетом, и Олегу в глаза ударила ослепительно яркая звезда…

Ветер унес пепел, но обгорелые кости остались. Их пришлось закопать.

Олег посадил вертолет во дворе и долго смотрел на новый дом. “Да! Тот действительно был лучше — он не боялся. И, кстати, мог воплощать. Что же, неудивительно. Ведь это был я, хоть и ненастоящий… Все лучшее во мне — вот кто он был. А я убил его…” Он сжал зубы и пошел в старый свой дом.

Лена еще спала. Он потихоньку прошел в ванную и долго отмывал руки горячей водой. Ему все казалось, что на ладонях песок и зола, и он продолжал тереть руки щеткой и мылом, и думал о том, что проживет еще много лет и каждый день будет пытаться смыть с рук песок и золу…

ГАЛИНА УСОВА

Вода

Вода становится гораздо вкуснее, если постоит немного в кедровой кадке. Тогда она прохладная и чуть пахнет свежим июльским ветром кедрах. Надо, чтобы она часов шесть постояла, а пить ее нужно ковшом из выдолбленной тыквы. Никогда не пейте воду из металла.

1.

Антон идет напрямик через лес. Он один, но ему нисколько не страшно. Лес самый настоящий, точно такой, как в кинофильме, который они с ребятами смотрели недавно в клубе химкомбината Ноги мягко погружаются в толстый зеленый ковер мха. На круглой кочке дразняще краснеют ягоды. Красивые, но можно ли их попробовать? Надо бы у деда спросить, он разбирается, но его нет. Антон совсем один. Наверно, и грибы должны тут быть — так и есть, мелькнула лиловая шляпка. Грибы Антон видел на картинке в энциклопедии, но этот не похож на те, нарисованные. Может, ядовитый! А кругом поют, щелкают, свиристят птицы. Высоко над головой зашуршала ветка. Антон вздрогнул, поднял голову. На разлапистой мохнатой ветке сидит рыжая белка с пышным хвостом и смотрит на него. За спиной у Антона что-то тяжелое. Он быстро заводит руку назад — так и есть, ружье! Только что его, кажется, не было. Значит, все не на самом деле. Про взаправдашний лес Антону только дед рассказывал. А этот ему снится. Во сне все что угодно может быть — даже ружье появилось. И выстрелить он, наверно, сумеет, если во сне. Сбить белку с ветки. Только зачем? Пусть живет. Антон отводит руку от ружья и приветливо машет белке. К его удивлению, она радостно машет в ответ пышным хвостом и дружески подмигивает круглым коричневым глазом. Хотя что удивляться? Это во сне.