Пари с будущим - Сергей Гомонов

— Но что случилось, когда ты был Степкой? Как ты погиб? И почему?

— Это уже другая история, как я сказал. Она связана с ятта.

«Побочный эффект создания сур», — молнией мелькнула в голове подсказка-определение для этих тварей.

— Ты хочешь сказать, что эти выкидыши творения могут представлять для нас какую-то опасность?

— Более чем, Агни. Еще неделю назад мы об этом даже не догадывались, уж слишком привыкли к тому, что ятта — это синоним дебилизма в крайней его стадии. А в их среде выявился Стяжатель.

— Это как?

— Это аккумулятор их общей энергии. Мы зовем его Стяжателем. Ты там называл его, насколько мне известно, Колдуном и даже пользовался портретиком, в точности отображавшим его внешность. И он не только далек от дебильности… Я сказал бы, что на шкале измерения возможностей интеллекта он занимает строго противоположную ей позицию.

— Порази меня молния, если я понимаю хоть что-то из того, что ты говоришь! — и я не преувеличил; в ответ на это Савитри только вздохнула, а Шива удрученно кивнул:

— Да, да, я знаю… По возвращении вчера мне тоже было несладко, но с тобой не сравнить: у меня не было за плечами четырех насильственных смертей. Поверь, приятель, я очень тебе сочувствую и готов помочь во всем. И Савитри, разумеется, тоже. Давай проделаем все, вернувшись к самому началу, если не возражаешь…

Беседа с профессором Аури

Последний тест меня доконал. После тридцати позиций с математическими вычислениями, каждое из которых для чего-то подытоживалось демонстрацией верного ответа, на ум ничего больше, кроме ручного огнетушителя ярко-красного цвета, не приходило. А что еще я мог вообразить в ответ на финальное предложение сходу назвать первый попавшийся инструмент и его окраску? Хоть огнетушитель с трудом можно отнести к инструментам, мне в мысли пришел именно он. И после тридцати бесцельных операций по сложению, вычитанию, умножению и делению мне, честно говоря, этим огнетушителем хотелось кого-нибудь… Впрочем, я спокоен, я спокоен!

Кому мы, пять несчастных технарей, ожидающих распределения, так не угодили, что нас уже который по счету день в течение десяти-двенадцати часов гоняют по совершенно невозможным вопросам, мало связанным с нашей профессией?! Предлагаемые тесты пригодились бы, как мне кажется, психологам или соцработникам…

Только нам, пятерым, выпала эта горькая участь. Я узнавал: остальные «молодые специалисты» вуза давно уже заполнили анкеты и разъехались, получив первую в своей жизни работу. Надо сказать, среди них были такие зубры, что мне, середнячку, и не снилось…

Впрочем, и наша пятерка весьма разнообразна по своим способностям, иначе я начал бы опасаться, не является ли это тестирование последним шансом устроиться хоть где-то. Вон тот, не помню его настоящего имени, только прозвище — Глашатай, — не просто зубр, а зубр в кубе: эрудит, с макушки до пяток нафаршированный энциклопедическими знаниями. А Энгер, мой приятель, наоборот — еще слабее меня во всех дисциплинах профиля. Галианна же при всей ее прилежности и остроумии слишком эмоциональна и вполне может от волнения запороть решение, особенно когда решать нужно на время. И, наконец, Рашель — такой же середнячок, как я, с мужским складом личности, даже одевается так, что с первого взгляда можно перепутать с парнем. Но с чувством юмора у нее большие проблемы. Оно есть. Но лучше бы не было вообще.

Словом, мы, все пятеро, абсолютно несхожи. Так по какому принципу?..

Наконец нас попросили покинуть аудиторию. Испытывая муки голода, мы ринулись в нашу столовую.

— Ой, не знаю, что я там наотвечала! — всю дорогу переживала Галианна. — Интересно, я верно выбрала синюю флейту в последнем вопросе?

Только-только усевшись за стол, мы переглянулись.

— Я представил красный молоток, — признался Глашатай.

— Я тоже, — кивнул мой приятель, и Галианна, закрыв рот ладонью, охнула:

— Значит, я ошиблась! Вот так и знала! Кажется, я, ко всему прочему, еще и сбилась при счете…

Рашель дернула бровью и свысока воззрилась на нее:

— Сбилась при счете? Там же были элементарные вычисления, и никто не устанавливал таймер!

— Я переволновалась! — Галианна сделала страшные глаза, как будто хотела загипнотизировать Рашель, чтобы заставить ее замолкнуть.

— Тебе, деточка, надо бы принимать успокоительное.

— Ну, раз ты такая умная, то что выбрала ты? — коварно сощурившись и поджав губы, спросила Галианна.

— Я вовсе не утверждаю, что я «такая умная». А выбрала я… — она по очереди окинула всех нас лукавым взглядом, — красный молоток — а-ха-ха-ха-ха! Красный молоток!

Рашель громко хохотала, небрежно шлепая руками по плечу то меня, то Глашатая, поскольку мы имели несчастье сесть по обе стороны от нее. И ей было совершенно безразлично, как нам пришлась ее очередная шуточка. Да, да, это была шутка от Рашель. Если еще кто-то не понял. Я же говорю: с чувством юмора у нее проблемы — он весь именно такой.

Оглушенные Рашелью, Энгер, Глашатай и Галианна забыли спросить мой итоговый ответ, и я порадовался, что не пришлось позориться. Теперь было совершенно очевидно, что верный ответ — красный молоток.

— Я умру, пока дождусь результатов! — повторяла Галианна даже за едой. — Вдруг меня отбракуют?

— Чтобы переживать по этому поводу, надо хотя бы знать, куда отбракуют, — выдвинул дельную мысль Энгер, и я с ним мысленно согласился, а он почувствовал волну: — Согласен, Агни?

— Угу, — я кивнул.

У нас с ним было отличное взаимопонимание с самого детства, а когда в старших классах мы начали пользоваться сенсорными обручами, то иногда и вовсе без слов читали мысли друг у друга.

— Вот-вот! — подхватила Рашель. — Может, это еще мы отбракуем их предложение! С чего это они взяли, что мы бросимся на него, как собаки на кость?

Галианна мечтательно вздохнула и закатила глаза к потолку столовой:

— А я хотела бы работать в министерстве, в их техотделе!.. У моей подруги там брат, он надышаться не может на свое местечко! Так, говорит, шикарно, и платят хорошо.

А мне было все равно. Я любил возиться с техникой, мне легко давалась химия. Дома меня в шутку даже называли заклинателем железок и стихий. Куда распределят, туда распределят. Откажут из-за неверно пройденного последнего теста — ни на миг не огорчусь. Я не гений, но устроиться где-нибудь на стажировку смогу без трудностей. А потом уже сам смогу выбирать, куда обратить свой взор — на министерство ли или еще куда. Смущало меня что-то нынешнее «распределение вслепую».

— Вы это… поменьше болтайте, — пробурчал вдруг Глашатай, как будто нарочно говоря неразборчиво, себе в воротник.