Нашествие - Игорь Пронин

— Нет, — согласился Шели, который, конечно, хотел побывать в Грохене, но больше ради Дома встреч. Бродят, любопытничают… — Что еще, Стик? Вот ты сказал, что они мужского и женского обличья. А детей не видел?

— Не, детьми они не бывают, — уверенно сказал жулик. — Молодые очень попадаются, а так чтобы совсем дети — нет. Вот еще тебе: всякий из этой банды не местный. Они приходят из Соша, из Никем, из деревень каких-нибудь наших или вельшейских, ну и от вас.

— Из Иштемшира? — опешил «грач».

— Да сколько угодно! Вот граф Феске, он же ваш? Его все знают, а я смотрю и вижу, атори! Но не скажешь об этом! И все видят, и все молчат. Граф большой человек в Грохене, с князем обедает, улицы мостит, газету выпускает. Управляет всем, особенно с тех пор, как князь заболел. Хороший человек… то есть атори. Наверное. Запугал ты меня!

Шели докурил, аккуратно выбил трубку о каблук. Нет, не могут атори ходить по улицам перед зданием Совета Святых Отцов, да еще с князем обедать! По крайней мере атори, которых так легко раскусить. И все — приезжие…

Глупость какая. «Грач» поднялся, опираясь на стену, с натугой поднял и Стика.

— Веди меня в тихое местечко, дружок. Выспаться нужно, ну а ты, уж извини, связанный подождешь. Или лучше убить?

— Не лучше, — сразу определился жулик. — Отведу, знаю такое место.

Чтобы прохожим в глаза не бросались связанные руки Стика, иштемширец накинул на его плечи плащ, до поры лежавший в мешке. Уже выходя на улицу, Шели решился еще на один вопрос:

— Стик, а князь ваш — человек?

— Князь? — Вор ссутулился, вроде стал о чем-то думать.

— Да скажи как есть! — поторопил его встревоженный Грамми. — Ну, человек?

— Я вспоминаю, когда его последний раз видел, — вздохнул Стик. — Нет, не помню. В детстве. Тогда он по кабакам даже ходил, веселый был. Но потом как-то заболел. В общем, только носилки мимо пронесут иногда, и все. А во Дворце я не бываю, уж извини. Так что ничего не могу сказать, давно видел я князя. Мне, знаешь, и в голову не приходило о нем думать…

Шели только сплюнул на мостовую: час от часу не чегче! Князь есть, но простой народ его и не видит. Может, его и из дружинников видят только те рослые, крепкие арбалетчики?

Немного пройдя по улице, Стик нырнул еще в один темный проем между домами, и «грач» нашарил в мешке арбалет, но жулик на этот раз не собирался его обманывать. Всего через несколько десятков шагов они оказались перед недостроенным домом.

— Тут лучше всего, — доложил Стик. — Ложись и спи, до утра, никто не заглянет. Ну а если что, я разбужу.

— Да, будет лучше, если ты покараулишь. Змеи сюда не заползают?

— Это сказки, что змеи любят пустые дома! — Забулдыга совсем пришел в себя, даже захихикал. — Змеи любят лес, деревья. Без деревьев они не живут, и вода eще им нужна.

Шели привязал Стика к себе, проверил стягивающие его руки ремни. Тут же вспомнил Пайса: тот все хныка что слишком туго. А вот Стик молчит, — может быть, в этом есть какое-то отличие людей от атори? Правда демона скручивали сильнее.

Он лег прямо на дощатый пол, завернулся в пла и мгновенно уснул, поручив свою судьбу Небу.

27

Если бы Леппе знал, как легко его товарищ решил проблему ночлега, то, наверное, пришел бы в ужас. Но еще раньше его ужаснуло бы убийство человека… Бедный Шели, пропащая душа! Однако хромой сержант был далеко, а вот Эшуд Нетоле прошел совсем рядом со спящим Грамми.

Расставшись с Хромым, он сперва отошел от него подальше, а потом справился у прохожих о «Ларранской берлоге». Там, к полному удовлетворению Эшуда, нашелся сержант Ордена Неба Фулетте, уже совершенно пьяный. «Грач» представился приятелем сержанта, имеющим с ним дела, и люди ларранского владыки охотно назвали время и место сбора. Охотность эта, насколько Эшуд мог понять, объяснялась наличием у него сабли — лишний человек на ночной дороге не повредит.

Только потом Нетоле двинулся к Совету Святых Отцов. Вновь встречаться с Леппе он, конечно, не собирался, хватит того, что они уже дважды едва не поссорились. Хромой готов лезть в самое пекло, пока уверен в своей правоте, но никогда не рискнет отяготить душу даже ради спасения родного города. Эшуд с детства был не таков, а уж служба в полиции и вовсе сделала из него циника.

Недаром Галашше наедине часто говаривал, что, не стань «самый черный грач» полицейским, обязательно докатился бы до душегубства. Уж слишком любил рассуждать: если Небо справедливо, то не должно ли прощать убийства неумышленные или во спасение?

Святым Отцам такие речи не нравились. Убийство запрещено высшими законами, душегубы потому так и зовутся, что губят главное в себе. Их душа будет в Аду вечно, и никаких шансов покинуть его не имеет. Эшуд как-то на уроке, еще в приюте, спросил, не этими ли душами пользуется Подземный Князь, чтобы создать атори? Но получил подзатыльник и четкий ответ: у атори вовсе нет души. Они — демоны, проходят совершенно по другому ведомству, а почти людское обличье одна только видимость человека, пустая оболочка.

Впрочем, некоторые исключения существовали, иногда можно было убить и человека. Во-первых, когда Святые Отцы признавали кого-нибудь убийцей и отправляли его на виселицу. Бык Метессе имел на своем счету больше покойников, чем самый отпетый хуланский убийца, однако эти деяния, наоборот, снимали с его души мелкие грехи. Бык, получалось, как бы жертвовал своей чистотой ради общего блага, но сложности этих рассуждений не мог понять даже Эшуд, не говоря о самом Метессе.

Во-вторых, время от времени рождаются Освободители Вселенной. Они, насколько помнил Нетоле, тоже имеют не совсем человеческую природу и приходят с Неба, чтобы облегчить людям жизнь. Признание Святыми Отцами кого-либо Освободителем означает право на убийство для него самого, всех вставших под его знамена и противостоящих сторон. Войны человеческие, в отличие от Войны, начавшейся когда-то в Вессене, не являются бедствием. Люди должны уменьшать свою численность, ибо ни звери, ни болезни не способны это сделать. Освободители Вселенной заливают мир кровью, чтобы очистить его для новых поколений, а их смерть означает начало новой мирной эпохи. Это тоже вызывало у Эшуда массу вопросов, да он, наученный опытом, предпочитал их не задавать. Может быть, жизнь устроена не слишком хорошо, но сам он ничего лучшего предложить не мог. Не есть же друг друга, в самом деле? А не плодиться люди не умеют.

Совсем недавно Эшуд узнал и о третьем исключении, самом интересном, — секретном завете отца Невода. Уж очень это «Небо простит» походило на прощение неумышленного убийства, хотя все известные «грачу» Отцы не желали о нем даже слышать…